Ольга Масквина - Удача в кармане

Активист обладал завидным упорством. Он выходил на улицу в любую непогоду, всё в том же одеянии, с велосипедом в руках, садился на своего скакуна и уезжал в неизвестном направлении прямо по стремящимся в подземные сливы потокам глубокой воды. Вполне возможно, что в это время он представлял себя отважным капитаном на корабле, попавшем в бурю.

Зимой неожиданно выпал слишком большой снег. Снегоуборочной техники не хватало. В первую очередь убирали снежные массы с самых загруженных – центральных – дорог. Во внутреннее пространство двора транспортные средства извне не могли заехать вообще. А те, которые стояли внутри, за ночь оказались погребёнными под сугробами. Их хозяева, как археологи, бережно и аккуратно освобождали свою собственность из снежного плена лопатами, маленькими лопатками, веничками и метёлками.

Активист и зимой не изменил своей привычке эпатировать публику, выходя на прогулку в тонком эластичном костюме, с велосипедом. Почему пронизывающий ветер с колючим снегом не оказывали должного воздействия на стального пенсионера – непонятно. Даже молодой тренированный человек не стал бы появляться на улице в такую погоду без тёплой одежды. Теоретически у любого должно было бы свести мышцы от холода, так как морозы доходили до минус тридцати. Ещё больше был непонятен сам смысл этих путешествий, ведь велосипед приходилось переволакивать через высокие гребни сугробов во дворе, чтобы вытащить его на очищенную трассу, обледенелая поверхность которой также не слишком подходила для велопрогулок.

Именно в таком, повергающем в шок, почти голом виде и увидела Лада Активиста однажды вечером, выходя из продуктового магазина.

«Может быть, у него уже атрофировались мозги и не подают никаких сигналов конечностям, – подумала Лада. – Пусть пройдёт, а я подожду», – благоразумно решила она, так как считала себя всего лишь смелой, но не безрассудной. В это время раздался звонок её сотового, она даже обрадовалась этому и проговорила с собеседником минут десять. Оглянулась вокруг – Активиста уже не было. «Ну и славно», – успокоилась Лада и поторопилась домой.

Зайдя в подъезд, она нажала кнопку вызова, не ожидая никакого подвоха и не замечая Активиста, который притаился чуть выше, на ступенях лестничного марша. Она уже вошла в кабину лифта, но двери вдруг задержали с внешней стороны.

Активист стремительно протиснулся внутрь, втащил свой велосипед, поставил его на заднее колесо, максимально подняв переднее, этим он загнал Ладу в угол и перегородил ей дорогу к отступлению. В какой-то момент она даже хотела прорваться к выходу и не ехать, но это было бы более чем невежливо и странно. Поэтому она встала по струнке, прижимая пакет с апельсинами к груди, таким образом интуитивно стараясь отгородиться от случившейся беды. С грязных шин велосипеда стекали капли коричневой жидкости, норовя испачкать её светлую норковую шубу. Активист наслаждался. Он сразу начал говорить скользкие комплименты, впиваясь своим хищным взглядом в пойманную птичку. Казалось, его рот выстреливал вместе со слюной до сотни слов в минуту. Лада упорно молчала, глядя в пол.

Время привычной поездки тянулось нескончаемо долго. Наконец двери открылись. Лада кое-как выбралась на лестничную площадку своего этажа. Ей показалось, что она полностью истощена, выжата как лимон, её тошнило, голова кружилась, ноги подкашивались. Захотелось бросить сумки на пол, чтобы освободиться от нахлынувшей усталости. Руки не слушались. У неё никак не получалось вставить ключ в замочную скважину. В какой-то момент она не выдержала и заплакала. Слёзы лились ручьём, она всхлипывала от обиды и накатывающей ярости. Она понимала, что, если ещё когда-нибудь произойдёт нечто подобное, она уже не будет вежливой благопристойной дамой, она просто начнёт орать как истеричка, чтобы её выпустили сразу же, она будет звонить на вахту, в полицию, да куда угодно, только бы не испытывать больше такого унижения.

Уже через час, сидя у себя на кухне и немного успокоившись, Лада курила, пила горячий чай и рассуждала, что зря, наверное, воспитанные жильцы её дома проявляют гипертолерантность к разнузданному заигравшемуся нахалу, ведь однажды он может напугать и чьих-либо детей до заикания.

Далее её мысли плавно расширялись и приобретали более глобальный характер. Она задумалась о том, почему человеческое общество ратует за сохранение именно физической оболочки, хотя это, безусловно, очень важно. И по какой причине столь малое внимание уделяется прогрессивному совершенствованию и последующему сохранению мозга? И что, наверное, ещё очень нескоро развитие человечества дойдёт до такого уровня эволюционной спирали, когда мозг и душа будут признаны самой важной частью организма и когда начнут делать протезы из титановых сплавов, заменяющие не только коленные суставы, но и пришедшее в негодность содержимое черепной коробки.

1

В летний воскресный день Глафира отправилась на прогулку по своему обычному маршруту. Ей предстояло проделать путь в несколько километров по лесопарковой зоне, спуститься к реке, перейти на другую сторону русла по огромному висячему мосту из стали и бетона, затем подняться в гору и вернуться обратно домой, уже на автобусе.

Ничего не предвещало плохой погоды, даже интернетные прогнозы. И небо действительно сначала было светлым и ясным. Глафира неторопливо брела по лесу, задумчиво всматриваясь в замысловатые изгибы деревьев, и не сразу заметила, как стали сгущаться тяжёлые тучи. Когда она вышла на обширную равнину с редкими вкраплениями дикорастущих кустарников, начал моросить дождик. «Жаль, что я не взяла с собой зонта», – подумала Глафира и прибавила шагу.

Она старалась не обращать внимания на усиливающийся дождь. Но тут ещё и ветер стал набирать силу. В воздухе зашуршали мокрые листья. Они стремительно летели навстречу, больно ударяя по лицу и рукам. «Надо двигаться ещё быстрее», – решила Глафира и переключилась на бег.

Через некоторое время она уже во всю прыть бежала по лужам, даже не стараясь перепрыгивать их, так как смысла в этом почти не было: лужи стали огромными и продолжали увеличиваться, пополняясь новыми порциями дождевой воды, сливаясь воедино.

Вскоре Глафира совсем устала и выдохлась, её кожаные туфли на шнурках промокли, наполнились холодной жижей, поэтому каждый очередной выброс ноги вперёд давался всё труднее и труднее. Усилием воли Глафира заставляла своё уже плохо слушающееся тело продолжать движение, тратя на это последние резервы организма.

Её могло бы спасти какое-нибудь укрытие – кафе, магазин или любое другое здание. Но впереди блестела только широкая асфальтовая трасса, плавно спускающаяся вниз, к большому мосту.