Ольга Масквина - Удача в кармане

– Честно, – подтвердила Глаша. И с какой-то щемящей печалью вспомнила то далёкое время, когда она, работая на заводе, пошла учиться в вечерний институт, и их весёлую группу. Глаша подружилась со своей сокурсницей Беллой, которая была на несколько лет старше неё. Глафира полюбила её приветливый дом – полную чашу, детей в возрасте теперешней Милы. Бывало, что они с Беллой проводили целые ночи на кухне, готовясь к экзаменам: сидели за книжками, изготавливали шпаргалки. После окончания учебного заведения общение одногруппников постепенно сошло на нет, а Глаша и Белла так и остались близки.

Белла стала бабкой в тридцать восемь лет, когда на свет появилась Милка. Это было предметом её основной гордости. А если учесть и наличие любящего, причём состоятельного супруга, то можно было по праву считать судьбу Беллы эталоном счастья. У Глаши, наоборот, жизнь не сложилась. Она так и не вышла замуж. Окружающие называли её неудачницей, да и сама она почти свыклась с этой характеристикой. Глаша очень стеснялась своего одиночества и с годами всё больше и больше замыкалась в себе. Её уже редко приглашали на мероприятия, где были только семейные пары. Белла, конечно, жалела подругу, которая стала для неё и всех её домочадцев почти членом семьи. Но и Беллу со временем стала раздражать Глашина неустроенность. Может быть, не со зла, но Белла иногда укоряла Глашу, напоминая ей о её статусе, обвиняя в неудачах. Глаша очень обижалась, но сносила упрёки молча и, наплакавшись вдоволь, старалась забыть неприятные разговоры.

Но, видимо, всему настаёт предел. И в один прекрасный день Глафира твёрдо решила исчезнуть из поля зрения своих товарищей – Беллы и Германа, чтобы не омрачать личными переживаниями их безоблачное существование. Друзья испугались такого поворота дел и даже делали определённые шаги к примирению, но ущемлённая гордость не позволила Глафире вернуться, о чём она впоследствии долго и горько жалела.

– Ты чего задумалась? – спросила Милка, трогая Глашу за плечо.

– Да так, просто вспоминала кое-что, – ответила Глафира.

3

Она уже начала придумывать, как им выбираться, как вдруг строительные обломки, камни, глина – всё это волшебным образом сложилось в единую конструкцию, полностью закрывающую пространство под мостом, и тут же покрылось мхом, образуя непроходимую стену. Глафира удивлённо взирала на эти превращения, крепко сжимая тёплую Милкину руку. Сразу стало поразительно тихо. Они очутились посреди лесной дороги, сидя в грязи. Повсюду росли, изгибаясь дугами, странные растения, похожие на гигантские папоротники. Их листья блестели от воды, избыток которой чувствовался и в воздухе. Плотный серый туман пронизывал всё это жуткое место. Глафира сразу поняла, что путь обратно в город отрезан, но и здесь оставаться тоже не имеет никакого смысла.

– Нам надо пробираться вперёд! – мягко сказала она, обращаясь к Милке.

– Зачем? – удивилась девочка.

– Там мы, возможно, встретим твоих родственников. А тут никого нет, – Глафира постаралась сформулировать свой ответ как можно доходчивее для детского понимания.

– Ну да, тогда пойдём, – вдохновилась Милка и поднялась с земли.

Попыталась встать и Глафира, но тут же взвыла и упала обратно в грязь. «Нога сильно раздроблена, – подумала она про себя, – идти не смогу, придётся ползти, чтобы хоть как-то двигаться, а там будь что будет».

– Тебе больно? – тут же поинтересовалась Милка.

– Очень, – откровенно призналась Глафира, – но всё равно мы с тобой пойдём отсюда, я сейчас только соберусь с силами.

Глафира оторвала кусок ткани от своей рубашки и туго перевязала ногу, намереваясь таким образом хоть как-то снизить сильные кровопотери. У неё кружилась голова, она тяжело дышала, стараясь ухватить ртом побольше кислорода, но сырой воздух застревал где-то посередине грудной клетки, не наполняя лёгкие полностью. Руки Глафиры тряслись и не слушались, отказываясь оперативно выполнять команды мозга. Но она решила не раскисать и не показывать Милке своего состояния, чтобы ненароком не напугать её. Глафира кивнула девочке, приглашая её следовать за собой, и начала перемещаться вперёд, опираясь на локти, отталкиваясь левой ногой и приволакивая правую.

– А мне тоже ползти? – озадаченно спросила Милка.

– Нет, что ты, просто иди рядом, – Глафире стало смешно от такой постановки вопроса, но она старалась говорить с Милкой серьёзно.

Так они начали свой путь – непонятно куда и неизвестно зачем. Глафира изгибалась в склизком месиве как большой дождевой червь, саркастично сравнивая себя с раздавленным, но недобитым существом. Она бы с удовольствием упала в грязь лицом и постаралась захлебнуться, чтобы не испытывать этих сводящих с ума ужасных страданий, но рядом шла Милка, и невозможно было оставить её одну.

А Милка через некоторое время даже приободрилась. Она увлеклась чтением стихов, которых, как оказалось, знала много и декламировала их бойко, иногда даже в лицах, старательно меняя голос, в зависимости от того, какую роль в данный момент приходилось исполнять. Периодически Милка поглядывала на Глафиру, как бы спрашивая: «Хорошо ли получается?».

Глафира оказалась благодарным слушателем. Она искренне восхищалась девочкой. И думала о том, какой всё же Милка получилась умной и красивой.

4

Несмотря на неизвестность, ожидающую впереди, Глафира продолжала упорно ползти, опираясь на здоровую ногу и подтягивая другую – обездвиженную, но делать это становилось всё труднее. Она понимала, что силы её угасают и в какой-то момент она провалится в глубокий обморок и отключится помимо своего желания, возможно, окончательно. Глафира решила, что пора уже поговорить с Милкой и обсудить план её действий в случае такого исхода.

– Мила, послушай меня внимательно и запомни, пожалуйста, всё, о чём я тебе сейчас скажу, – обратилась к ней Глафира.

– Да? – откликнулась Милка.

– Я, может быть, скоро засну, потому что очень устала, – начала Глафира как можно более спокойно.

– Тогда я посплю рядом с тобой, – сразу же отреагировала Милка, – а потом ты проснёшься, и мы пойдём дальше, – предложила она, немного поразмыслив.

– Ты – настоящий боевой товарищ, – похвалила Милку Глафира, – но не надо меня ждать, и если сможешь, то не спи – замёрзнешь.

– А как же тогда?

– Ты должна идти одна, всё прямо и прямо, – воспитательным тоном объяснила Глафира. – Никуда не сворачивай, не заходи в заросли, и в результате ты когда-нибудь сможешь попасть в то место, где встретишь своих папу и маму.

– И бабушку и дедушку? – загорелась Милка.

– Конечно, их всех, потому что ты окажешься дома, – убеждала девочку Глафира, сама почти веря в то, что говорила, так как считала: все дороги ведут к логическому концу.