Maрк Шувалов - Сердцебиение. Роман

Ближе к обеду она своими настойчивыми просьбами все-таки вынудила меня отвезти ее домой – нам обоим требовалось завтра с утра ехать на работу. Однако время до вечера и ночь обернулись для меня пыткой. Мне нестерпимо хотелось осязать тело этой упрямицы и слышать ее дыхание. Хотелось держать ее в руках, точно пойманную птицу, сердце которой готово выскочить из груди. Я почти реально ощущал, как она дрожит, прижимаясь ко мне, будто прося защиты, и никак не мог разделить свои влечения на вожделение и на желание согревать ее как ребенка. Они словно продолжали друг друга. Этот замкнутый круг держал меня в возбуждении почти до утра.

Четверг1

Совершенно вымотанный, с самого появления на работе я ощущал себя крайне вздёрнутым. И голод мой, как уже было понятно, не мог быть удовлетворен просто сексом, мне требовалась она сама – с теплом кожи, запахом волос, со слезами и улыбкой после завтрака.

Я позвонил ей днем. Она ответила только на третий мой звонок.

– Привет, мелкая! Как ты там?

– Вы отвлекаете меня, не могу сосредоточиться, – приглушенным голосом сказала она, – У шефа переговоры с зарубежными партнерами, мне переводить вживую.

– Ты что, синхронист? – крайне удивился я, так как еще не встречал никого в ее возрасте, кто бы владел разговорным английским на уровне переводчика живой речи.

– Да, инглиш и франсэ.

– Даже так? – вновь удивился я, но сейчас меня интересовало другое, – Когда сегодня увидимся?

– Вряд ли получится, – смущенно ответила она.

– Ты моей смерти хочешь? Я всю ночь не спал.

Слава богу, к шести вечера она послушно прислала смс – заберите меня из офиса. Пока я ехал за ней, меня трясло. Я едва справлялся с управлением машины, в голове шумело как после попойки. А когда она села рядом, я не смог удержаться и впился в нее поцелуем как умалишенный. Впрочем, очень не хотелось, чтобы нас увидели, поэтому пришлось поскорее завести двигатель и гнать машину к дому.

Саша вновь выглядела как натянутая струна. А губы ее после поцелуя сразу несколько опухли и пересохли. Она то и дело совершенно невинно облизывала их, но желание стало разрастаться во мне словно снежный ком.

Я даже радовался уже ее упрямому молчаливому сопротивлению, наверно, именно оно и заводило меня как пружину, тем более, что мне ничего не стоило справляться с ней, не мог только понять, когда же наступит хоть маломальское насыщение, которое все не приходило. Меня словно приливной волной упрямо прибивало к ней.

– Почему ты сопротивляешься? Тебе ведь было хорошо сейчас, – все-таки спросил я, когда мы отдыхали. И вновь она не ответила, а села и стала заплетать волосы. Я повернул ее к себе лицом и повысил голос:

– Не смей отворачиваться! Смотри на меня!

Это возымело действие, и она подняла свои невыразимо чистые глаза.

Что в них было? Я не смог бы объяснить словами, но при этом всё в них понимал. Даже загадочный страх, а тем более желание, которого она стыдилась.

И все-таки мне удалось растопить ее лёд – она впервые сама робко коснулась моего лица, хотя тут же отдернула руку.

– Прекрати эти игры, – прижал я к себе ее ладонь, – Ты измучила меня.

– Это ты измучил меня! Не так? – возмутилась она.

– Ну ладно, ладно… давай больше не мучить друг друга, – попытался сказать я примирительно.

– Наконец-то! Слава богу. Тогда я поеду домой! – заявила она.

– Ты все неправильно поняла! – чуть не задохнулся я, – Просто будь со мной. Неужели это мучит тебя?

– А ты как думал?! – крикнула моя пленница, на что я так же крикнул ей в ответ:

– Тогда терпи! Сейчас я не могу отпустить тебя!

Все понеслось по уже накатанному сценарию. Правда, теперь я старался быть внимательнее и нежнее к ней. Хотя вряд ли у меня это хорошо получалось, мои поцелуи то и дело перекрывали ей дыхание. Однако сопротивление ее несколько ослабло, в конце она опять непроизвольно сама схватилась за меня тонкими пальцами, изогнулась мне навстречу, и я впервые услышал ее сдавленный чувственный стон, после чего руки ее бессильно разжались. Она лежала в ореоле своих длинных, разметавшихся по подушке волос, закрыв глаза и приоткрыв рот, чтобы было легче дышать, в совершенном изнеможении. А я так и остался неутоленным. Это было невыносимо.

В преддверии засыпания память часто возвращала меня в июльское утро на лугу, который когда-то находился сразу за нашей старой дачей. Осознанно я помнил себя лет с десяти, то лето, когда убегал через проем в заборе, чтобы залечь в высокой траве и наблюдать за рассветным туманом, который медленно поднимался над землей и постепенно таял на солнце. Меня окружали запахи цветов и трав, птичий перезвон из соседнего лесочка и близкое поблескивание речной воды, прячущейся за раскидистой ивой на берегу. Каждый день к этой иве приходила молодая девчонка, оглядывалась по сторонам, заходила за обильно свисавшие тонкие ветви, быстро раздевалась и ныряла в воду, показав мне только голую спину и светлые трусики. Сердце у меня замирало в ожидании, когда она выйдет на берег, и я увижу ее обнаженные молочно белые груди, упруго колыхавшиеся от каждого движения. Волнение моё достигало предела, меня окатывали горячие волны, поэтому я совершенно не запомнил ее лица. В памяти остались только длинные волнистые волосы и мелькнувшие веснушки у нее на носу, которые я разглядел, когда она проходила по тропинке совсем рядом со мной и нагнулась сорвать цветок, оказавшись в опасной от меня близости.

Пятница1

Утром я проснулся, когда Саша была уже полностью одета, накрашена и причесана.

– Сегодня мне нужно пораньше. Завтрак на столе, – сказала она, – Такси я уже вызвала.

Ее алая помада, подведенные глаза, одежда в пастельных тонах и весь строгий офисный вид просто обожгли меня.

– Как ты можешь?!

– Что? – изумилась она.

– Вот так бросать меня одного.

– Не будила, чтобы подольше поспал.

– Вряд ли я выживу до вечера без утреннего моциона.

– Прости, я не подумала…, – испуганно пролепетала она.

Пришлось спешно раздеть ее и просто вынудить опереться локтями на стол, чтобы не помять прическу и не нарушить макияж. Видеть и обладать ею, изогнувшейся от стола в мою сторону, гладить ее гибкую спину, проникая через нежнейшие подмышки к ее груди, и при этом не сбавлять темпа, оказалось очень острым удовольствием.

После всего я самодовольно наблюдал, как она спешно застегивает струящуюся блузку и втискивается в свою умопомрачительно узкую юбку. Однако просто смотреть на это оказалось выше моих сил, и я вновь напал на нее с поцелуями, хотя губы у нее и без того выглядели опухшими.

– Сколько можно?! Когда ты уже насытишься? – в сердцах воскликнула она, отстранившись от меня и заново приводя себя в порядок. На что я ответил ей: