Maрк Шувалов - Сердцебиение. Роман

Саша пыталась покормить меня, но я не хотел ничего, мне требовалось тепло ее кожи, поэтому я расстегнул ее блузку и почти снял свою футболку, чтобы прижаться к ней обнаженным телом. С удивлением я вновь заметил ее смущение – и это при том, что за последнюю неделю мы были близки не один раз. Правда, именно я почти силой принуждал ее к близости, но ведь она в итоге покорялась мне.

Сейчас она упорно уводила взгляд, и это, как и любое ее сопротивление, тут же участило мой пульс. И, конечно, я не смог остановиться, а она не смогла справиться со мной.

Понедельник2

Утром Саша как всегда засобиралась домой.

– Мне нужно переодеться и заглянуть в офис. Наверно, меня уже официально уволили, так что заберу приказ и трудовую.

Но я не мог ее отпустить:

– Вот тебе моя рубашка и под ней вполне нормально ходить без белья. Если нужно, включу тебе стиральную машину – она у меня с сушкой. А верхнюю одежду обработай парогенератором, он в гардеробной. Никакого офиса, поняла?!

Немного опешив, она, однако, не стала спорить, просто спросила:

– И когда ты меня отпустишь?

– В ближайшую пятилетку точно не жди, – ответил я.

После завтрака она огляделась и принялась наводить порядок, даже пыль везде вытерла. Мне же пришлось посидеть за ноутом, на работе возникли вопросы по одному из проектов.

Я поглядывал на Сашу и поражался тому, как естественно она вписалась в мой быт. Меня лишь крайне занимало то, как это ее тонкие руки и ноги выдерживают и не гнутся, словно ивовые ветви, ведь казалось, что по причине своей хрупкости она просто не способна выполнять мало-мальски трудную физическую работу. Правда, движения ее частенько выглядели неумелыми и неловкими, но она очень старалась, хотя из-за несоразмерности маленьких ладоней и длинных пальцев ей приходилось быть изобретательной.

Рубашка то и дело оголяла то одну, то другую ее коленку, пока Саша занималась уборкой. Это должно было завести меня, ведь я с первой нашей встречи оценил ее ножки, но сейчас лишь наслаждался словно произведением искусства тем, как на фоне окна ткань рубашки на ней просвечивала и видны были контуры ее утонченно стройного тела.

Саша заметила мой взгляд и тут же смутилась.

– Прекрати меня провоцировать, у меня срочная работа, – прикрикнул я. Правда, было уже поздно, желание почти мгновенно овладело мной.

– Я же ничего… просто убиралась, – лепетала она.

– Откуда эта стыдливость? Ты со мной в игры играешь?

– Какие игры, о чем ты?! – крикнула она, и слезы брызнули у нее из глаз.

– Я уеду, как только мое белье высохнет!

Я смотрел на нее во все глаза, но не находил и тени притворства, мало того, во взгляде ее опять метался страх.

– Чего ты боишься? Скажи мне, прошу.

Но она не отвечала, сотрясаясь всем телом от слез и уворачиваясь от меня. Успокоить ее оказалось трудно. Настолько, что даже секс не помог. После поцелуев и постельных ласк мне пришлось посадить ее к себе на колени и, удерживая одной рукой, другой завершать свою работу над проектом. Саша при этом сидела смирно, тепло прижавшись ко мне, так что очень не хотелось нарушать наше соприкасание.

Мне вдруг пришло на ум, что я ни разу не видел, как она смеется. Только на фотографии из вотсапа. Там она выглядела беззаботно счастливой.

– Пойдем куда-нибудь пообедаем, а заодно и поговорим, – предложил я, как только закончил работу и переслал архив файла в наш виртуальный офис.

– Мне пока нечего надеть, – растерялась она.

Это и впрямь оказалось реальной проблемой, белье все еще сохло в машине. Поэтому я заказал быструю доставку еды на дом.

– Расскажи о себе, – посадил я ее напротив, а сам пристроился на полу перед диваном.

– Не знаю, что тебе интересно. Родилась, ходила в садик, училась в школе, потом в универе.

– Что?! Ты сказала, в универе? – крайне удивился я, – Сколько же тебе лет?

– 25.

– Ничего себе! Я думал не больше 20-ти. И какую школу ты закончила?

– Сначала училась в общеобразовательной. А потом сбылась моя мечта, и перед окончанием 8-го класса гимназии меня приняли на стажировку в Колизей. Слышал о таком? Очень известный лицей.

– Это не лицей, а элитный художественный колледж, – поправил я ее, – Ну, а какой вуз?

Она слегка покраснела, но назвала:

– Лондонский университет искусств.

– Ого! У тебя состоятельные родители. Теперь понятно, откуда ты хорошо владеешь разговорным английским, так что даже синхронистом можешь работать. А еще вроде говорила и франсэ?

– С третьего класса отец нанимал мне репетиторов, я занималась пять раз в неделю. Французский выбрала для себя, а без английского не смогла бы в Лондоне учиться. Во время учебы в универе я только шлифовала свое произношение, ну, еще и сленг осваивала.

– И как же ты там жила?

– Мне во всем помогали гувернантка и водитель. Еду готовили и сопровождали везде.

Я присвистнул:

– Не слабо тебя опекали. Правильно ли я понимаю, что из-за гувернантки особой свободой ты там не пользовалась?

Она промолчала, опустив голову.

– Так что же толкнуло тебя здесь в первый раз в мои объятия?

Я не ожидал, что настолько задену ее этим вопросом. Она начала дрожать, будто ее бил озноб. У нее тряслись губы, и зуб на зуб не попадал. Я прижал ее к себе и попытался успокоить. Лучше бы она плакала, как уже было сегодня. Сейчас все выглядело намного серьезней. Пришлось налить немного коньяка и силой заставить ее выпить, хотя она пролепетала:

– Я не пью алкоголь… совсем не пью. Мне нельзя, понимаешь?

Мне стало понятно это через полминуты, когда она просто отключилась. Обмякла в моих руках, точно донная речная трава.

За жизнь я уже видел пару подобных случаев, поэтому просто уложил ее поудобней и принес мокрое полотенце на лоб. Послушал сердцебиение, понаблюдал за дыханием. Все вроде было в норме. Значит, алкоголь воздействовал только на мозг. Ну, а это быстро проходит.

По своему опыту знаю, женщины пьянеют намного быстрее мужчин. И все же пока она спала, я никак не мог успокоиться. Ведь тот самый Колизей закончил и я сам, правда, на пять лет раньше, чем она. Потом я сбежал из Питера в Москву, подальше от родителей, и поступил на архитектурный в пику отцу, с которым практически враждовал из-за матери. Но три года назад они развелись, и он уехал в Швецию, где уже много лет жили его родители и где он получил вид на жительство.

Все наши с матерью расходы, пока я учился, оплачивал он, но как только я смог создать свою фирму и стал неплохо зарабатывать, по моему настоянию наша связь с ним оборвалась.

Мысли, погрузившись в прошлое, растревожили все внутри. Я смотрел на спящую Сашу и не мог понять, отчего сердце сжимается до боли. Мне хотелось гладить ее волосы и смотреть, как она по-детски уютно сопит на подушке. Веснушки ее при комнатном приглушенном свете были почти не различимы, но я, схватив камеру, все равно начал ее фотографировать, и на фото они проявились четче и ярче. А заодно ярче стали волосы, осветленное изображение показало их истинную фактуру и рыжину. Я завороженно смотрел на эту картинку на экране планшета и тут меня словно током поразило. Какой-то вспышкой память вдруг высветила день выпуска из колледжа.