Милена Фомина - Ложная игра, или Одинокие в толпе

– Видимо, что-то должно оставаться неизменным в нас самих… – озадаченный, поддавшийся своим размышлениям и будто успокоенный ими же, он вновь обернулся к девушке, смотрящей куда-то в глубь уходящих ручейков улиц, вероятно, тоже думая о чём-то.

Они уже остановились всё на том же перекрёстке.

Только стоило Грэгарду произнести последнюю фразу, как над ними зажёгся едва зеленоватый фонарь, разгоняя сумрак погружающегося в ночную синь вечера. Вместе с ним зажглись и все остальные, окутывая тёплым желтоватым туманом сияющих огней ещё не стихший суетой город.

Оба рассмеялись, поднимая взгляды на фонарный столб. Под этим светом её лицо излучало сияние. Сияние открытой улыбки, которую он увидел, которой любовался впервые. Спадающие из-под косынки локоны переливались золотом, а светло-карие глаза, отражая мерцание огонька, сияли желтоватыми отблесками.

Невольно он подался ближе… Почувствовав его движение, девушка тотчас же сделала шаг назад, отпуская прежнюю улыбку и поднимая на Грэгарда немного округлившиеся в лёгком укоре и недоумении глаза.

Неслышно выдыхая, юноша опустил голову и отошёл на два широких шага, а затем открыто посмотрел ей в глаза, всё сияющие при свете фонаря. Уголок его губ дёрнулся в едва различимой улыбке.

– До завтра… – тихо отозвалась Таисия, развеяв лёгкий испуг во взгляде.

– До завтра, – почти шёпотом произнёс юноша, продолжая стоять здесь некоторое время, смотря куда-то вдаль улиц, за которыми уже давно скрылся знакомый силуэт.

Его взгляд выражал какую-то немую и счастливую грусть, порождающую сладкие мечтания, тишину, глубокую чувствами, предчувствиями, несказанными словами и нарочно безмолвными думами…

Снова фитилёк небольшой свечи тихим тёплым светом освещает комнату, отбрасывая от предметов длинные и тёмные тени, вовсе не казавшиеся зловещими при этом свете, а наоборот, тёплыми и убаюкивающими своей нежной и сладкой неизменностью, глубиной воспоминания чувств и эмоций, порой затрагивающих что-то казалось бы совсем не связанное с этой комнатой, глубиной вчерашних и завтрашних надежд…

Таисия подошла к окну. На миг задержавшись, она опустила взгляд, смотря куда-то сквозь пространство. И снова как по щелчку погасли все огни, ласковым пледом ещё мгновение назад окутывающие своим тёплым светом городок. Странно, но свет свечи, зажжённой в комнате девушки, почему-то был не таким, которым сияли уличные фонари, что даже выражалось не столько в природе огонька. Он был какой-то другой, будучи и частью всего этого света. Он был каким-то родным и был будто теплее, отгоняющим пасмурность мыслей и чувств, даже хмурость непогоды… Он согревал душу, успокаивая её таким привычным трепыханием огонька под неощутимыми дуновениями сквозняков.

Несмотря на задумчивость, девушка стояла всё это время в напряжении. Опомнившись, она тяжело вздохнула, подаваясь к окну и смотря уже на пустующие улицы, освещаемые лишь холодным мерцанием звёзд.

Таисия чуть подалась вбок, уже было собираясь одёрнуть занавески и отойти от окна, как что-то остановило её… Что-то отразилось во взгляде чарующим сиянием одинокого огонька. Она прильнула ближе к окну, вглядываясь куда-то в сторону. От ледяного стекла повеяло прохладой.

Там, чуть правее напрямую открывающегося из её окна вида, горел фонарь, озаряя перекрёсток и ближайшие дома зеленоватым светом, хотя казалось, что его сияние рассеивается куда дальше, вместе с ночным небом и редкими огоньками окон освещая городок. Это он. Тот самый фонарь, который каждый вечер освещает их встречи, их расставания… Он сиял, как и поставленная ею свеча, не погасая во мраке ночного городка. Они не гасли, как другие огни. Они словно нашли друг друга этим светом.

Но почему девушка не замечала его раньше?

Таисия резко дёрнулась от неожиданного и обжигающего прикосновения холодного стекла, незаметно для себя подавшись к нему слишком близко.

Уже затушена свеча… Тихий прохладный свет играет с переливающимися, повисшими в воздухе пылинками, парящими в лёгком танце, звенящим сотнями отблесков невесомости.

Уставшая за день, девушка тем не менее никак не могла уснуть. Её сердце колотилось так, что она села на кровати, тяжело дыша. Казалось, что стало легче, хотя Таисия уже и не останавливала на этом внимания, обращённого вглубь мыслей о новом узоре, о новом способе ведения нитей. Почему-то теперь, на время заброшенные, они рвались с новой силой, будто все эти дни не прозябали в тени полок наспех выведенными зарисовками, а только усиленней оформлялись и укреплялись, давая ход новым идеям, построенным на уже имеющихся знаниях, без которых едва ли вообще смог бы раскинуться этот необъятный горизонт задумок.

Девушка поспешно встала и, достав из стола листок, села на кровать у окна, распахнув шторы.

На помятый клочок бумаги лёг яркий луч, словно нарочно заглядывающей светом в окно луны.

Всё это было так непривычно и странно для девушки, но сейчас её куда больше занимали совсем другие мысли.

За окном тихо шелестели кроны деревьев, как бы изнутри освещаемые желтовато-зелёным светом фонаря. Прохладный ветерок, доносящий в раскрытое оконце дуновения летней ночи, раскачивал их свисающие ветви. Где-то пели полночные птицы. Стоило только прислушаться, как могло показаться, что весь город тоже не спит этой ночью, живя чуть скомканным и обволакивающим, томным шумом, гулом летней ночи.

В приоткрытые окошки лишь едва ощутимыми дуновениями небольшого сквозняка, разыгравшегося под самой крышей цеха, задувает прохладный ветерок. Лёгкой тёплой свежестью раннего летнего утра спускается и ниже, растворяясь в духоте работающих машин, частых дыханий… Растворяясь меж слаженно работающих механизмов, меж людей, незаметно принося с собой частичку уже нагревшегося от тех же дыханий, от ласковых лучиков солнца, свежего воздуха, частичку ни с чем не сравнимых, порой описываемых при помощи чувств и воспоминаний каждого, становясь от этого своим и личным и в то же время одинаковым для всех. Частичку лета…