Милена Фомина - Ложная игра, или Одинокие в толпе

– У станка, – кратко ответила последняя, ещё не отдышавшись.

– Но… но все уже давно как разошлись по домам!? – во взгляде женщины заиграла ещё бóльшая тревога. Она вглядывалась во взмыленное лицо дочери, в её растерянные, напуганные и широко распахнутые глаза, как когда-то в детстве…

– Просто нитка оборвалась, – тихо отозвалась девушка.

Видимо, найдя правдивыми её слова, а точнее взгляд, женщина чуть успокоилась, всё же не отступаясь от поиска истины.

– А почему бежала? – не оставляя тени сомнения, уточнила она.

– Темно, – отрывисто и едва слышно произнесла дочь, открыто смотря в глаза. Этот взгляд действительно был полон испуга, что заметил бы даже невнимательный посторонний взор, не вглядывающийся и не смотрящий в самую душу, как это может мать.

На лице женщины появилась едва заметная улыбка. Она приобняла дочку, утыкаясь в её выбившиеся локоны.

Неловко отпрянув от девушки, она вскоре вымолвила сухо, как обычно: «Ужин на столе». Позже добавив: «Умойся и ложись спать».

Эти слова, повисшие в воздухе, теперь не казались девушке прежними, теперь они казались ласковыми, нежными и тёплыми, как мамины руки. Ей хотелось вновь прильнуть к ней и крепко обнять, нечаянно проронив слезу. Но что-то мешало это сделать. Что-то странное и непонятное, что пока было выше них.

Глаза девушки покраснели от непролитых слёз, и, опустив их, она поспешила приступить к обыденным после прихода домой делам.

Таисия уже лежала в кровати, полупроваливаясь в сладкий, но немного тревожный сон, окутанный лёгким дымком только-только затушенной свечи… Всё же её сердце сильно колотилось, будя гулом ударов, отдающихся в груди, и эхом разносясь по всему телу. Но вскоре на задний план отошли волнения уставшего дня, уступая место лёгкой и, быть может, так и не замеченной девушкой улыбке воспоминания сегодняшнего разговора с мамой. Это были те редкие мгновения, когда они не перекидывались встроенными в график и ставшими сухими фразами, за которыми где-то глубоко скрывались забытые в нём же чувства, а делились друг с другом настоящими, спонтанными эмоциями, здесь и сейчас выражающими настоящие, открытые, ещё не завуалированные хотя бы во взглядах чувства.

Порой мы почему-то боимся выражать их, а чаще это бывает труднее сделать к тем, которых мы больше всего любим… Порой уже и просто обнять любимого человека становится чем-то глупо странным и необычным.

На следующий день девушка как по часам окончила работу и поспешила домой. Однако на выходе она немного притормозила, выжидая, пока все начнут покидать цех, чтобы смешаться, слиться с людским потоком, становясь незаметной и неразличимой в первую очередь для вчерашнего незнакомца. Сердце девушки вновь отбивало учащённый ритм. Ей почему-то казалось, что сегодня они снова встретятся.

Словно заброшенный и затихший, городок с опустевшими улицами, по которым весь рабочий день разгуливал лишь лёгкий ветерок, разнося по округе волшебные и едва поддающиеся описанию ароматы лета, когда в полдневный час замолкали птицы, и даже прохладные порывы, казалось, притихали на время, а всё вокруг будто замирало в ожидании чего-то, наполнился шумом и суетой. Наполнился жизнью, которая протекала будто в стороне от него, в стороне от жизни…

– Где же ты?.. – снова шептал юноша, уже давно стоя у знакомых ему дверей, становящихся какими-то важными, обретающими фон воспоминаний, обретающими смысл. В местах прикреплённых к ним каркасных балок и небольших потёртостей от закрывающих механизмов едва ли виднелась ржавчина. Он снова вглядывался в толпу незнакомых лиц и силуэтов, манер и взглядов.

Вскоре этот поток людей слился с ещё одним, вышедшим из соседнего цеха. Всё труднее и труднее было найти ту одну, ту единственную…

Отчаявшись, юноша сбавил шаг, проталкиваясь через толпу и пытаясь сойти на обочину, ведь иначе его могло просто снести этим течением…

– Тая! – крикнул он, но его голос не подхватило эхо, подавленное шумом шествующей мимо толпы, гулом шагов куда-то вечно спешащих людей.

– Тая! Тая! – закричал он без умолку.

Но что это? Девушка сбавила шаг, прислушиваясь к доносящимся откуда-то неразборчивым звукам. Испугавшись, что кому-то нужна помощь, она и вовсе почти остановилась. За стуками сердца и суетностью давящей толпы она не могла разобрать слова, но, казалось, что этот голос ей знаком. Казалось, что этот голос зовёт именно её.

Это он. Словно разбуженная этим осознанием, она продолжила путь. Она будто не замечала этот клик, услышав его.

Вокруг начинался ранний закат, медленно и тихо окрашивая небо в нежные розово-персиковые палитры.

Через некоторое время голос смолк, показалось, что на мгновение вместе с ним смолкли и все звуки, весь мир, ранее незаметным фоном окружающий её, вся толпа… не смолкло лишь сердце, оглушительно стуча… стуча ей.

Не помня себя, Таисия сошла на край дороги. Она перестала слышать, но одновременно с тем звуки, словно отлетая от огромного барабана, преумножались и доносились до неё уже несвязным гулом. Её окутала вводящая в ступор, обездвиживающая паника. Сердце стучало так быстро, а все его удары слились воедино. Эти ощущения были страшны, но ещё страшнее было потерять их и тот клик…

– Тая!.. – тихий и где-то глубоко в сердце дрожащий голос раздался совсем близко, едва выводя девушку из окутавшей пелены.

– Тая?.. – кто-то коснулся её руки.

Резко вдыхая, девушка очнулась и, одёрнув руку, взглянула на незнакомца.

Он встревоженно смотрел ей прямо в глаза, испуганные и негодующие, на мгновения остановившиеся на его взгляде.

У него были карие глаза по самой радужке, переходящие в холодно-голубой и сохраняющие миндальные прожилки ближе к зрачку. Он смотрел на неё, проявляя соучастие, переживая за девушку.

– Я просто забыл вчера спросить, – интонации стали отрывистыми и энергичными, немного шутливыми, не утрачивая заботливой и нежной тревоги.

Таисия смотрела на него уже с едва заметным прищуром. Над бровями вновь появилась напряжённая морщинка, а взгляд стал отдалённо похож на вчерашний – чуть с укором, немного строгий, отстранённый, будто с трудом удерживающийся на юноше, спешащий куда-то. Но одновременно этот взгляд был так глубок и пронзителен, так горяч и внимателен, что юноша на мгновение забылся, растерявшись.

– Ты не будешь против личного пажа, который каждый вечер будет сопровождать тебя до дома?.. – уже привычно улыбаясь, спросил он.

Девушка ничего не ответила, лишь опустила взгляд.

Вскоре смотря ей вслед, Грэгард едва заметно улыбнулся, больше отводя левый уголок губ, из-за чего там появилась ямочка.

– Значит, да… – прошептал он чуть погодя и, не отпуская мечтательную улыбку, побрёл куда-то прочь.