Татьяна Аксинина - Прощеное воскресенье

Сашенька, раскинув ручки, сладко спал. Марина накрыла сына одеяльцем. Всю ночь покуролесил безобразник, не дал своей маме отдохнуть, а сейчас спит, как ни в чем, ни бывало, просто ангелочек без крылышек. Сашеньке шел второй месяц. Марина не понимала, как она могла раньше жить без Сашеньки, как вообще живут люди без детей. Конечно, тяжело иногда приходится, но она ни разу не пожалела, что стала матерью. Поспать бы самой немного, пока сынишка спит, но сон не шел. Марина прилегла на край дивана, продолжая любоваться спящим ребенком. Вот он слегка нахмурил бровки, вот улыбнулся. «Поразительно! Такая кроха видит сны, совсем как взрослые люди. И у него свои переживания, радости и огорчения. Хоть и маленький, а такой же человек, как мы. Саша, Сашенька, солнышко мое!»

Марина вспомнила, как за месяц до родов споры об имени грозили перейти в скандал. Марина категорически не соглашалась на предложенное Андреем имя – «Владимир».

– Подумай, какое замечательное имя – «Владеющий миром». А сколько было великих людей с этим именем, русских князей и более поздних правителей.

– Да, конечно. А сколько было анекдотов про Вовочку, помнишь?

– Но он у нас не будет Вовочкой! Владимир – и все. Можно – Влад.

– Правильно, Вовочкой он не будет. Потому что не будет Владимиром. Это имя – не для нашего сына. Подумай, какие бы у него были инициалы: Краснов В.А. Его же с Виктором Александровичем могли бы перепутать.

– Верно, я про инициалы не подумал.

– Так что буква «В» вообще не обсуждается.

– Жаль. А как тебе Тимофей? Тимофей Краснов – артистично, не избито.

– Нет, как-то не звучит с отчеством – Тимофей Андреевич. Много гласных, не на что опереться. А то бы я сразу предложила – Николай. Но к такому отчеству лучше твердое окончание: Прохор, Виктор.

– Ну, ты придумала. «Прохор Андреевич Краснов» – рычит, как тигр, а Виктор – сама говорила…

– Да я так, к примеру. Мне Проша даже и не нравится. Тимоша был бы лучше. Или Саша.

Марина вдруг замолчала, погрузившись вглубь себя, где толкнулся уже немаленький ребенок.

– Андрей, он нас услышал. И отозвался на Сашу. Вот, положи руку сюда.

Андрей с готовностью подсел поближе и положил руку на живот жены.

– Позови его.

– Саша! – нет реакции.

– Александр Андреевич! – бурное колыхание живота и толчки в разные стороны.

Марина и Андрей расхохотались.

– А что? Шутки – шутками, а Александр Андреевич – звучит.

– К тому же – литературное имя. Чацкий у Грибоедова.

– Ну вот, а я уж думал, что в честь дедушки назовем, мой папа – Александрович. Будет родовое имя, как и у меня.

– Ничего, хоть в честь дедушки, хоть в честь Чацкого, – имя не меняется. Кстати, разве тебя бабушка не в честь Андрея Болконского назвала?

– Это моя гипотеза. А сама она ничего такого не говорила.

– Это – при дедушке. А сейчас, наверное, уже созналась бы, если, конечно, еще помнит. Кстати, с какой круглой датой ты поздравлял Аду Сергеевну в последний раз?

– С десятилетием свадьбы, в 2002 году. Она вторично вышла замуж в 92-м году, а я получил квартиру и свободу. Такие события не забываются. Нам сказочно повезло, что она с мужем уехала в Австралию, иначе замучила бы визитами и полезными советами.

– Смотри, сглазишь, прилетит погостить, правнука повоспитывать.

– Нет, не думаю. Ее нынешняя семья уже не приедет в Россию: ее муж пишет книги про акул. Он раньше был известным советским ихтиологом. У его внучки – туристский бизнес на островах. А бабушке сейчас почти семьдесят. Вредно менять климат. Она всегда заботилась о своем здоровье, ни одного дня не работала. Как только дедушка умер – нашла другого кормильца. Я, конечно, ей благодарен за заботу, но зачем было меня от моего отца изолировать? Я только, став взрослым, понял, что он, в общем-то, неплохой мужик, а не какой-то монстр.

Когда на семейном вечере у родителей Марины, отец – Николай Николаевич Белых, – поинтересовался, не придумали ли имя для внука, Марина с большим юмором рассказала о недавних спорах.

– Значит, Александр? Ну, и хорошо, – одобрила мама, Елена Алексеевна. Переводится – «защитник слабых». И звучит для нас как-то привычнее, чем всякие Серафимы и Никодимы.

– Александрович, Александровна, – попробовал на слух Николай Николаевич и удовлетворенно кивнул.

Марину поразило, что папа уже думает об отчестве, представляет еще не рожденного малыша – отцом.

– А ты, Машенька, надумала, как назвать сына? – поинтересовалась Елена Алексеевна у младшей дочери.

Чета Ярославских не вела никаких дискуссий на эту тему. Олег сразу предоставил Маше полную свободу в выборе имени.

– Ты его вынашиваешь, ты его лучше ощущаешь. А мне все равно. Я согласен с тобой заранее.

На вопрос мамы Маша покачала головой.

– Еще не решила. Вдруг ультразвук ошибся, и это девочка. Вот, когда его увижу, то как-то назову. Но, думаю, что не Серафим, – улыбнулась она.

– И не Серафима? – на всякий случай уточнила Марина.

– Нет. Мне кажется, что в женском имени не должно быть твердых звуков «р».

Предстоящие роды часто были предметом обсуждения. По срокам, которые определили в консультации, Марина должна была родить всего на недельку другую раньше Маши. Мама уже договорилась с роддомом №17, в котором по ее сведениям были самые сильные врачи на текущий момент. Сейчас Елена Алексеевна рассказала поразительную историю.

– Я по телевизору видела, что на одном участке железной дороги, женщины регулярно рожали в паровозе. И роды несколько раз принимали машинисты или помощники машиниста.

– Это что, такой вид помешательства? – удивилась Марина. – Местная заразная болезнь? Зачем они на паровозе катались в таком положении?

– Нет, там все дело происходило на границе двух областей. Из нескольких населенных пунктов было легче доехать до роддома на паровозе в соседнюю область, чем трястись на «скорой» до своей областной больницы. Как раз, если роды внезапно начинались, женщины бежали на железную дорогу и просились в товарняк. А машинисты – не звери, брали пассажирок, хоть это и запрещено. Иногда кто-то сопровождал их, иногда – нет. Некоторые успевали доехать до роддома, а некоторые – нет. Вот мужики и выступали акушерами, но помалкивали, чтобы начальство шею не намылило. А одна такая принятая машинистом девушка, когда ей 16 лет исполнилось, захотела найти своего «крестного отца». Она обратилась в передачу «Жди меня». Так нашлось целых два кандидата, которые в том месяце детей принимали.

– И как их различили?

– По примете: у роженицы с собой даже пеленки не было, машинист ребенка в свою рубашку завернул. Вот такая история. Марина, ты не догадываешься, к чему я ее рассказала?

– Наверное, по ассоциации со статьей в последнем номере нашего журнала? Из рубрики «Поделись улыбкою своей». Идея та же: никогда не поздно сказать хорошему человеку «спасибо».

Читать дальше