Мария Королева - Травма

«А если программа полетит, как принимать будем?» – подумал врач, но не снизошел до ответа.

Девчонка ему не понравилась. Худенькая, говорливая и самоуверенная. Он не успел еще начать с ней работать, а уже хотел остаться один.

В дверь настойчиво постучали, и еще до того как Олег Степанович успел что-то сказать, в кабинет огромным шаром вкатилась женщина, преграждавшая путь в коридоре.

– Прием уже должен начаться! – властно заявила она и потянула упирающуюся дочь за руку к стулу.

Похоже, женщина совершила ошибку, потому что дочь завопила и зарыдала. Разыгрывалась семейная сцена, где девочка лила слезы, а мать успокаивала то лаской, то угрозами. Врач не вмешивался, он продолжал выписывать пациентов на листочек, быстро добавляя к фамилии и имени еще и год рождения.

«Хоть без мелюзги сегодня, одни школьники. И то хорошо. А нет, будет один, – Олег Степанович подчеркнул дату напротив фамилии мальчика и высчитал его возраст, – все равно, четыре года не два, есть шанс на адекватность».

Тем временем мать успокоила дочку и они уселись на два стула, приставленных к столу врача. Медсестра продолжала молчать и смотрела на все спокойным, почти равнодушным взглядом. Она видела, как мамашка набрала в грудь побольше воздуха, чтобы окатить доктора своей душераздирающей историей.

– Значит так, Милана упала сегодня со скамейки. Я вызвала скорую…

– Во сколько?

– Что?

– Во сколько упала?

– А! В одиннадцать!

– Сознание теряла?

– Во-о-от! Она упала-то как будто от того, что потеряла сознание! Я скорой это…

– Вы были рядом? – снова перебил врач.

Но женщина не слышала его. Она продолжала рассказ, прерывая его лишь собственным визгом.

– Я скорой это сказала, но они отмахнулись! Но вы-то хороший доктор! Хоть вы напишите направление в неврологию! Ей голову проверить нужно! Вдруг эпилепсия?! Она со скамейки упала не просто так. У ее брата была эпилепсия, у нее отягощенная история! Я знаю, ее проверить надо. Дайте направление в больницу, а то на скорой бестолочи работают, бестолочи, понимаете?

Наконец воздух в легких женщины закончился и в кабинете повисла сладостная тишина. Девочка поерзала на стульчике и недовольно хрюкнула – из ее ослабевших рук упал телефон.

– Вы все сказали? Теперь я буду спрашивать, а вы отвечайте кратко, хорошо?

Женщина поджала пухлые губы и сузила круглые глаза.

– Хорошо.

– Девочка упала со скамейки на спину?

– Нет, на левый бок.

– Она ударилась головой?

– Да!

– Нет! – одновременно с матерью ответила девочка.

– Ясно. Подойди сюда, я посмотрю, может, ты сломала что. Как тебя зовут?

– Милана, – ответила женщина за девочку.

– Женщина! Прекратите уже, а? Я не вас спрашивал!

Олег Степанович посветил в глаза фонариком, а потом резко стал сгибать-разгибать руки, надавил на плечи, и девочка сначала ойкнула, а потом заплакала.

– Мы сделаем рентген головы на всякий случай, но, скорее всего, у нее только перелом ключицы.

Врач стал размашисто писать на бумаге, его кустистые брови подергивались, глаза часто моргали, а козлиная бородка, словно маятник, качалась вправо-влево.

– Идите на второй этаж, сделаете рентген и возвращайтесь! Все! Следующий!

– Но доктор!

Воздух накалился до предела. Прелюдия была окончена. Женщина поднялась и ее голос заполнил все пространство в кабинете: он забрался даже под стол, под кушетку, в раковину рядом с дверью, под халат доктора и медсестры. Ее голос дрожал, вибрации проникали под мозговые оболочки и разливались мурашками по телу.

Олегу Степановичу потребовалось шестнадцать секунд, чтобы стряхнуть с себя напряжение и наконец взять ситуацию в свои руки.

– Уважаемая, – он полистал карточку, учтиво протянутую Ниной, – Алиса Максимовна! Я здесь врач, и, если вы не хотите навредить ребенку, делайте то, что вам говорят! На рентген!

Лицо Алисы Максимовны раскраснелось, она запыхтела, но вынуждена была ретироваться. Травматолог слышал из коридора «жалобу напишу», «уволят» и еще какие-то угрозы. Но проем двери, как и внимание врача, заняла новая порция больных.

– Добрый день, позволите войти?

Трель голоса молодой женщины разлилась металлическим перезвоном колокольчиков.

– Нет, подождите три минуты за дверью, – рыкнул Олег Степанович и тут же почувствовал слабый укол в груди.

Эта женщина вовсе не пробивалась к нему во что бы то ни стало и не требовала принять сию секунду. Она лишь быстро закрыла дверь со словами «Конечно, ждем».

Врач вернул карточку медсестре, открыл программу и нажал рядом с фамилией и именем Скворцова Милана Сергеевна кнопку «начать прием». Программа запускалась медленно, постепенно вырисовывая на экране окошки с разными графами. Врач не стал ничего отмечать, свернул окно приема Милены и навел курсор на следующего пациента.

– У этой Миланы брат умер, судя по генеалогии. Смотрите. – Нина протянула открытую карточку Олегу Степановичу, но он отмахнулся. В открытой маленькой книжице действительно мелькнул квадрат, закрашенный черным цветом 2 2 В генеалогическом древе мужчины и мальчики обозначаются квадратом, женщины и девочки – кругом. Живые не закрашиваются, тяжело больные штрихуются, умершие закрашиваются черным. . Под ним мелко и неразборчиво что-то было написано, а от него тянулась линия к кругу, подписанному Милана .

– Ниночка, занимайтесь, пожалуйста, своим делом, у нас полный коридор пациентов, некогда писульки рассматривать! Вот скажите, – он не дал осмыслить первый выпад и начал новое наступление, – вы сможете нормально перевязать перелом ключицы? Или мне самому придется этим заниматься?

Нина помолчала. Она смотрела на Олега Степановича с любопытством и не поддавалась на его давление. Наконец по ее губам пробежала легкая полуулыбка и она прожурчала:

– Конечно смогу. Я вообще все могу. Я, между прочим, уже четвертый курс заканчиваю. Между прочим, в первом меде, если хотите знать.

Нина смотрела на генеалогию девочки и чувствовала жгучую досаду. Этот сухарь не хотел и не мог понять бедную мать, потерявшую первого ребенка. За черным квадратом скрывалось очень много боли, слез и отчаяния. Не нужно прожить что-то подобное, чтобы понять это.

– Так вы будущая коллега? Женщинам-травматологам трудновато…

– Во-первых, не так уж и трудновато, – Нина перебила его резко и беззастенчиво, – а во-вторых, я и не собираюсь в травматологию.

– А что ж тут тогда время теряете?

– А то, что в нейрохирургии ставок не было. Я уже все пороги обила. Может, вы мне поможете? Есть у вас знакомые, кто мог бы устроить?

Нина не относилась к тем студенткам, что дрожат перед опытными врачами. Она в них не верила и даже не уважала. Особенно таких, как Олег Степанович – засевших в травмпункте на десятилетия, забывших об операциях и незнакомых с новыми методами лечения. Нина твердо была уверена: она никогда, ни за что не станет такой. Но если он может помочь, так пусть хоть что-то полезное сделает в жизни.