Григорий Громской - Осуждение и отчуждение

Антонимовы переговаривались со всеми, кроме Гординых. И это неудивительно, ведь они воюют с самых давних лет. То они запрещали маленькому Владу брать какую-нибудь игрушку, то кричали на пустом месте; в памяти мальчишки даже запечатлелся такой момент, когда Иван не слабо его ударил. Однако их всё же можно понять. Что Анастасию, что Ивана, в детстве не любили. Антонимова так вообще из детского интерната вышла, где её лучшей подругой была безрукая кукла. У Ивана родители променяли любовь к людям на любовь к алкоголю. Но, тем не менее, они сидят здесь все, весело болтают, всегда при деньгах и с хорошими связями.

«И почему у таких нелюдей так много знакомых?! Они в тысячу раз хуже, чем кто-либо другой! Это у меня должен быть такой огромный круг общения, даже больше! Они наглые, злые и завышенные люди. Конечно, поведение-то их можно оправдать детством и несчастливым прошлым. Да на кой мне оно нужно?! Человек должен перебороть себя и стать лучше, говоря „спасибо“ своему прошлому, на ошибках которого он должен учиться и пытаться не наткнуться на его повторение! – на этой мысли Гордин заподозрил на себе чей-то взгляд. Он приподнял голову и увидел Илью – желчно улыбающегося паренька. – О боже, и что ты на меня вылупился?».

Прошло ещё минут десять.

В столовой во всю разгоралось пьянство. Смех стал более пугающим, голоса громче, а сами произносившиеся фразы становились всё тягучее и неразборчивее.

Смиренская, как-то немного смущаясь, с неловкой ухмылкой, вдруг спрашивает у скучающего Гордина, который поставил локоть на стол и опёрся головой на кулак:

– Влад, а… у тебя уже есть там девушка?

Гордин в растерянности отвёл от неё свой взгляд. Он только негромко ответил:

– Была, но…

Откуда не возьмись с другой стороны стола выкрикнул Илья:

– Нет у него девушки!

Вот настал момент, когда Гордин уже просто-напросто не мог продолжать сдерживать себя и утаивать от других глаз накопившийся пыл. Он выжидал момента, дабы наброситься. Антонимов задел больную, ноющую рану – это нельзя было оставить в молчании. Гордин повернулся всем телом к парню, который с довольною рожей облокотился на стул, поставив правую руку в бок.

– Разве тебя спрашивали?! – повысил голос Гордин.

– Нет, говори мне лучше «спасибо». По тебе же видно, как тебе неловко. Я взял отвественность на себя, – по его лицу расплывалось неимоверное спокойствие, как у змеи. И это выводило Гордина из себя ещё сильнее.

Смиренская с удивлением посмотрела на обоих. Её улыбка постепенно начала сходить с покрасневшего личика. В это время воцарилось неловкое молчание да все поглядели на Гордина.

– Почему это нет? – спросила Дарья Антонимова. Странно было вдруг слышать её грубоватый от курева голос за этим столом, ибо та практически ни с кем не разговаривала.

– Да что вы все перебиваете! Прикопались ко мне, – защищал себя Гордин.

– Мы не докапываемся до тебя, – начал пьяным голосом возражать Иван Антонимов, – а просто э-э…

– Ой странный какой! – вмешалась с искрой в глазах Анастасия Антонимова.

Тут в штормовую ссору вмешивается Георгий Презренный:

– Значит мелочным бухгалтером подрабатываешь, так ещё и…

– Каким это таким мелочным?! Не тебе решать, что мне делать!

– Влад, тише, – Меланья пыталась успокоить своего заведённого сына. Дёрнула за рукав, но и то без толку.

– Оставь меня, мама.

– А я-то думал, что профессию хотя бы нормальную имеет, – поддерживал недовольство Илья Антонимов.

Гордин резко встал из-за стола:

– Да плевать мне на то, что вы думали, если у вас мозгов нет!

– Пацан, ты поаккуратнее, – еле внятно произнёс Георгий Презренный.

– Спокойно, дядь Гер, спокойно, – также умиротворённо и с наслаждением мямлил Илья Антонимов, – он хороший человек, но со своими… со своими причудами.

Владислав с бликом ненависти в глазах глянул на парня.

– Ты хотя бы о матери своей подумал, эгоист! – выкрикнул Иван Антонимов и отвёл, покачивая головой, взгляд. – Весь в отца.

– Ребят, – встала с места Юлия Смиренская, – успокойтесь, прошу!

– Да ты разве не видишь, милочка, – вмешалась Василина, – здесь такая проблема-то… время-то идёт, нужно скорее успевать ведь. Семью-то уж надо бы. Дети ждать-то не будут. Мать-то куда смотрит? Свела бы сыночка уж.

Меланья понурила голову и побагровела, сжав ладони на коленках. Она почувствовала большую вину. Ей стало отчего-то безмерно совестно.

– Не трожь её, – немного успокоившись, произнёс Гордин Презренной, ткнув в её сторону указательный палец.

Презренный хотел было встать, но не смог удержать равновесие и снова повалился на стул.

– Ой, Господи! – воскликнула Юлия Смиренская. – Давайте успокоимся и извинимся друг перед другом.

– Да зачем? Нужно таких перевоспитывать! – снова в пьяном бездумии кричал Антонимов. – Вот у меня… у меня Илья хорош…

– Твой сын никто, – огрызался Гордин.

– Ну, хоть я и никто, но я хотя бы красиво сдерживаюсь, в отличие от некоторых.

– Опять ты, боже мой! Неужели у меня нет права распоряжаться своей жизнью самому?!

– Да кто у тебя тут от-отбирает право?! В твои годы уже свадьбу играть пора! Ради спокойствия матери хотя бы! В твои годы внуков заводят! – продолжал громко высказываться Иван.

– Была у меня девушка, была!

– И где же она, съел? – хихикнул Илья Антонимов.

– Ничего более умного я от тебя и не ожидал услышать.

– Да что-же ты всё Илюшу унижаешь, а, Гордин?! – снова вмешалась Антонимова.

– Вы с дуба рухнули? – дрожащим голосом недоумевала Смиренская. – Что ж вы опять сцепились, а? Как не родные?

«Ай, – хотел было Гордин высказать свои мысли вслух, но решил придержать их при себе, – какая же вы наивная! Ссоры родных страшнее ссор чужих, потому что они больше знают друг о друге! Ваши попытки успокоить – бесполезны».

– Да, угомонитесь. Мы же не на арене, – поддерживал свою жену Алексей.

– Мы бы с радостью, но видите, как мать его страдает? Да, Меланья Гордина? – жалила змея.

Гордина лишь взглянула на него мокрыми глазами.

– Отстань от неё! – рявкнул Владислав.

– Ты понимаешь, что никого не любишь кроме себя?! Ты – эг-эгоист, эгоист! Поженился бы уже, денег много заработал, чтобы мать твоя ни в чём не нуждалась, в конце концов!

– Чего вы всегда от меня хотите! Замолчите уже! Я только начал работать и…

– Да что ты всем рот закрываешь?! Ч-что ты всем рот закрываешь, а?!

– Вот-вот, – всё также поддакивала Анастасия Антонимова своему мужу.

– Я так больше не могу! – Юлия Смиренская вышла из-за стола.

– Видишь, что ты наделал? М? Из-за тебя всё это. Из-за тебя, – стыдил парня Илья.

– Я ещё и виноват?!

– А кто ещё? – вякнула Дарья, соглашаясь с братом.