Валентина Горак - Небесные страсти. Рассказы

Так они хотели есть когда-то давно с Игорем. Они были курсе на третьем, когда узнали друг друга и… влюбились! До беспамятства! И уже не могли друг от друга оторваться. Годы были трудные, перестроечные. Родители у обоих не богатые, а в эти годы и вовсе было не просто. Впрочем, «не богатые», это немножко спорное понятие. Для того времени позволить себе определить детей учиться в такое престижное учебное заведение, каковым являлся и в те времена медицинский институт, это всё равно круто. И всё-таки, в целом, так сказать, жили на пределе, ничего лишнего позволить ни себе, ни своим детушкам не могли. А те и сами это понимали, поэтому лишний раз у родителей материальную помощь не клянчили. Вот и выживали, как могли: и те, и другие.

Вместе они стали жить сразу. Наивные, честные, прямолинейные, они не собирались ничего скрывать от окружающих. И однажды их просто выселили из общежития, на том справедливом основании, что раз объявили себя семьёй, так и живите, как семья, снимайте жильё, а общежитие для одиноких студентов, не состоящих в семейных отношениях и не сожительствующих друг с другом.

Три дня они ночевали в парке на скамейке, неподалёку от своего бывшего общежития. Как они хотели есть! Нет, не курица стояла у них перед глазами, когда они кутались на парковой скамейке в откуда-то взявшийся плед, и пытались устроиться на ней хоть как-то поспать, непременно вдвоём, крепко свившись в объятиях, корке хлеба они были бы рады.

Через три дня приехали его и, одновременно, её, родители. Перепуганные, возмущённые и счастливые, что, не смотря на все проказы их непутёвых детушек, ничего плохого с ними не приключилось. Тут и свадьбу сыграли. А через год Ленуська родилась. А ещё через четыре Артёмка. Они с Игорем уже оба в ординатуры поступили, каждый в свою. Вера выбрала психологию, а Игорь… Игорь – хирург, от Бога, теперь уже знаменитый на весь город, известный на всю страну. Даже в Москве его знают и ценят, из самой столицы приезжают оперироваться! Игорь, он сделал себя, а она… она сделала его.

А Лана была её лучшей подругой. Хотя… даже внешне они разные – и это мягко сказано. Она – нежная, светлая, улыбчивая, добрая и доверчивая до глупости. Подруга – худая, высокая, резкая, с кипучей энергией, которую всю отдавала работе. Ну, это она так себя позиционировала, пока не открылось, что не всю и не только работе. Как и полагается подругам: одна симпатичная, другая… её оттеняет. Считалось, что Лана была ей очень нужна, что она её защищает и дружески ведёт по жизни. Но… у неё уже был тот, кто вёл.

Лана тоже выбрала хирургию. Ну, ещё бы, ведь хирургию выбрал Игорь! Как Вера плакалась ей в плечо, когда впервые почувствовала его охлаждение. Ну почему она всегда позволяет себя предавать? И почему люди, даже самые близкие, так бессовестно пользуются её доверчивостью и… простотой, которая, как известно, хуже воровства!

Небесный окорочок, меж тем расплылся и увеличился в размерах.

«В муке его обваляли, что ли? Жарят?» – плеснуло раздражение.

С некоторых пор она стала замечать эту нотку в себе, беспричинные наплывы обиды, всплески дурного настроения. Это что-то новенькое, раньше ей не свойственное.

Плохо!

Как психолог она понимала – это очень плохо. И, конечно, боролась с этим новым для себя состоянием, как могла. Но борись-не борись, а в небе разворачивалась драма. Окорочку её, обвалянному в муке и пожаренному, угрожала явная опасность: к нему стал поворачивать свою раззявленную пасть аллигатор, тот самый, с плотоядным взглядом. Впрочем, порывы ветра там, в небесных подоблачных сферах изменили несколько картинку. Взгляд аллигатора подобрел, и даже слегка примаслился, появились нотки мечтательности.

«Предвкушает, гадёныш, как съест мой окорочёк» – подумала Вера и снова прыснула. Нет, всё-таки долго негодовать она не умела.

Но небесные перепетии продолжались. Собака тоже отвернулась от своего куска облачного хлеба, до которого она так и не смогла дотянуться, и стала проявлять интерес к окорочку.

«Ого, да они сейчас подерутся!» – усмехнулась Вера.

Нет, она не собиралась драться из-за Игоря ни с кем. Даже с Ланой! Она его отпустила. Не хотела держать. Ещё когда не знала, с кем он, но почувствовала, что у него кто-то есть, она уже тогда всё решила для себя. Да, она плакала каждый день, она страдала, но она не хотела бороться, не желала. Это бы оскорбило её лучшие чувства к нему. Да и он в своих чувствах должен быть свободен! Ведь он может даже полюбил ту, другую, как любил её когда-то.

– Пойми, я тебя не брошу! – она успокоилась, а Игорь расписался: – И детей не брошу! Я буду приходить к вам. Ну как я буду без Ленусика, а… без Артёмки? – страдал он, тогда, перед уходом к её подруге.

Ей было всё равно. Уходил бы уже. Кажется, это была прострация. Она улетала всё выше и выше. А он, виноватый, жалкий (и это мужчина, начинающий новую жизнь с женщиной, которой он должен быть восторженно увлечён), был уже маленькой точкой, мушкой, там, далеко-далеко внизу, на… Земле! Наверное, так и бывает после смерти: полёт к свету и… не хочется возвращаться.

– Ты что, не проводишь, даже?

Она вопросительно на него взглянула:

– К детям можешь приходить… в любое время.

Поезд затормозил на очередной станции, и в её купе всё-таки подсели. Это был высокий брутальный, как теперь говорят, мужчина с мужественными чертами лица и накачанной фигурой. Спортсмен, что ли? Вера не очень жаловала спортсменов, считала их примитивными, но этого… примитивным не назовёшь.

Даже девчушка с боковой с интересом на него глянула, но недолго, у неё был более достойный, с её точки зрения и на данный момент, объект внимания.

«Этого мне только не хватало», – испуганно подумала Вера.

Испуганно потому, что с таким мужчиной наверняка не помолчишь. Придётся как-то общаться.

«Ну почему, почему, дорога, ты не дала мне побыть наедине с тобой?»

Но мужчина и сам не торопился начать общение. Он вообще был напряжён и чем-то расстроен. Бросил на лавку небольшую, но дорогую, из натуральной кожи, спортивную сумку, сел и, кажется, ушёл в себя.

Минут через пятнадцать, не раньше, взгляд прояснился, и… сфокусировался всё-таки на пассажирке напротив. И слегка, но всё же подправленные, а может и от природы чётко очерченные брови резко взлетели вверх.

Перед ним сидела… ого, Прекрасная Незнакомка!

Светлые, чуть вьющиеся волосы подняты и умело подколоты в причёску.

Причёска в наше время, когда все вокруг по-модному простоволосые?

Но у неё волосы тонкие, мягкие, при этом густые. Придать форму такой копне можно только при помощи заколок и прочих приспособлений. В распущенном виде он буйный, путаный, непослушный.

Шейка… кажется, едва держит тяжёлую ношу.