Валентина Горак - Небесные страсти. Рассказы

Черты лица слишком правильные и, как у большинства светло-русых, не очень прочерченные, однако всё удачно дополнено умным макияжем.

Глаза? Чиркнула взглядом быстро по лицу. Сразу убрала бритву. Глаза васильковые. Не синие, не зелёные, где-то посередине.

Макияж в дороге? Значит ехать недалеко и скорее всего впереди у неё встреча.

Деловая или личная?

Очень молодо выглядит, хотя понятно, что чуть за тридцать.

Так хотелось в дороге побыть одному…

Нахал, откровенно разглядывает. А, ничего, что это не совсем прилично? Надеюсь, ты имеешь об этой условности представление?

Мысленно она не собиралась быть с ним на «вы».

Она демонстративно отвернулась и стала глядеть в окно. Господи, как не комфортно, хоть бы этот «Тихий» на верхней полке проснулся уже. Что там, в небесах, съели мой окорочёк?

В окно смотрит безразлично. Что она там увидела. Да не буду я вас беспокоить, мадам… вниманием, хоть вы и очень красивая женщина.

Зажалась.

А я сам?

Да, чёрт возьми, пошути непринуждённо. Ну ты же мужик, не ей же начинать. Глупо, вот так промолчать всю дорогу, хоть и короткую. Молодёжь тут ещё. Хотя… вряд ли они что-то видят, кроме себя.

А ничего женщина… С ней можно было бы проехать и подольше.

Все они… ничего.

Эта не стерва… Нет, она просто не может… Тонкая, грациозная.

Нет, она не такая!

В уголках губ привычная усмешка – признак самоиронии, кстати и интеллекта тоже.

Да, господи, Крис тоже… интеллектуалка та ещё! Однако это ничему не помешало. И… не помогло!

Да он у них в чём угодно и сколько хочешь, но только не в бабской их сущности!

Тебе мало Крис? Не такая…

Ну ты ещё влюбись… Болван!

Хорошо, что выхожу. Может вместе? Помогу во всём. Она не собирается. Да её наверняка кто-то и где угодно встретит.

Она не выдержала, резко встала, взяла кружку, зачем-то крышку и пошла за кипятком. Чай ей не нужен даром. Но и сидеть вот так… Что её так цапнуло, он же… попутчик. И —только!!!

К тому же… спортсмен.

Однако… немного мужчин относятся к ней так… безразлично.

Откуда его занесло? Видно, что не свободен. Зашёл в Юрге, чем-то сильно расстроен.

Очень ухожен. Есть женщина… хотя…

Но у тебя-то есть мужчина! Правда, не верный… Был… Сейчас, снова вер…

Она возвращалась с кипятком. Нервно стала рвать чайный пакетик. Он не поддавался. Глупо, как всё глупо и… стыдно, почти как тогда, давно. Да кто он такой? Она швырнула пакетик на столик и упёрлась взглядом в окно.

Всё, ей ничего не надо, и… никого!

Облака, облачные… сущности эти. Глупо. А где трёхглавый… змей этот, или дракон? Он ещё существует? Стала высматривать в тяжёлом, сплошном одеяле облаков размытые образы недавних фантазий.

Есть, вот он! Держит небо, держит, но ему всё труднее. Потому что за то время, пока она была занята спортсменом, нахалом и, кажется, нарциссом с подправленными бровями, тучи заклубились. Всё портил аллигатор. Именно он выкапывал из облачного одеяла и разбрасывал вокруг себя облачные камни. Некоторые были мелкие, другие же с хорошие булыжники. Даже окорочёк превратился в камень, и аллигатору уже не интересен. Собака приткнула к нему нос, но есть не собирается. Зайцемышь куда-то ускакал (ла).

Небо прогнулось под тяжестью облаков-камней, словно оно, небо, огромный небесный платок, в который их насыпали, и он вот-вот прорвётся. И тогда свершится ужасное: облачные камни облачно-каменным, апокалиптическим дождём ссыплются на Землю и раздавят всё живое на ней своей тяжестью! Они могут упасть и на пути поезда и тогда… произойдёт катастрофа: поезд сойдёт с рельс! Визг, лязг, вагоны лезут друг на друга.

Но её-то спасут…

Она невольно оглянулась и… прикусила губу. Её возможного спасителя не было. Исчез! Сошёл на остановке, которая успела промелькнуть, пока она фантазировала с камнедождями? Ничего себе, а она-то… губу раскатала, а он – по-английски.

Ей снова стало смешно, и она, наконец, почувствовала облегчение. Поезд уже тронулся, но ещё не набрал ход. На столике лежала шоколадка. Ах, и шоколадку оставил? Ну, нахал! И чайный пакетик… слегка надорван. Она кинулась взглядом в окно. Вагон уже прокатил мимо станции, но она ещё была видна: «Тайга». Но перрон с тонизирующим названием… был абсолютно пустынен.

Она жадно дорвала пакетик, растерзала шоколадку и вцепилась в горьковато-сладкое счастье зубами: какое блаженство!

Следующая остановка её.

А был ли мальчик?

На интересную тётю в купе одобрительно смотрела девчушка. Ох, не промах. Но Вера этого не замечала.

Она свободно откинулась на спинку вагонного диванчика, приняла удобную позу и тут же ушла в себя.

Она узнала, что Игорь с Ланой отправились в путешествие по Европе от самого Игоря. Они цивилизованные люди и продолжали общаться друг с другом и после разрыва. К тому же у них дети, которым пришлось много чего наговорить. Для Ленусика, да и для Артёмки, папа вообще в командировки будет часто и на долго уезжать. А дальше видно будет.

Но чтобы общаться и с Ланой, так же, как с Игорем… нет, это было бы уже слишком. Что произошло, как случилось, что два самых лучших, самых родных ей человека, разумеется кроме отца-матери, предали её?

Лана… Она всегда подсмеивалась над собой. Называла себя старой девой, говорила, что так ей и надо, дурнушке, на которой природа сэкономила, чтобы побольше дать другим. Каждый раз, когда Лана уничижала себя подобным образом, Вере становилось не по себе. Ей казалось, что Лана апеллирует к ней, именно её упрекает за то, что она, Вера, и красивая, и счастливая. И она всякий раз чувствовала себя немного виноватой перед подругой. Но и жалела, если честно.

И действительно, Лане уже за тридцать, как и ей, а даже романов у неё особо не было. Она вся в работе. Она обожала хирургию и каждой операцией, каждым взмахом скальпеля доказывала себе и миру, что женщина может, имеет право это делать наравне с мужчиной. Она добилась очень многого. Её знали, как хорошего специалиста в городе, и ей доверяли свои жизни пациенты. Но то, что у неё, в отличие от Игоря, есть потолок, и она его уже достигла, вот этого она не готова была принять.

Они, Вера и Лана, кинулись плакаться в плечо друг другу примерно в одно время. Только Вера о муже, а Лана о работе.

– Меня предала хирургия, тебя Игорь… – печалилась Лана и сочувствовала той, которую называла подругой и которую здесь и сейчас сама же предавала.

Когда все пазлы сложились, картинка нарисовалась залюбуешься! Оказывается, Лана влюбилась в Игоря курсе на первом, то есть ещё раньше, чем с ним познакомилась Вера, да и посильнее, чем иная сумасшедшая фанатка в какого-нибудь поп-кумира. Из-за него, из-за мужчины своей мечты, Лана выбрала не ту профессию, поставила крест на собственной личной жизни, озлобилась на весь белый свет и на свою подругу, по совместительству жену своего избранника.