Оксана Озкан - Осколки маминой любви

Мария рассказала Николаю о случившемся с отчимом, однако никак не решалась признаться в изнасиловании, беременности и аборте. Девушка мучилась от того, что скрывает правду, что не может раскрыться до конца. Николай догадался.

– Моя девочка что-то скрывает от меня? – в его взгляде появились холодность и дерзость, те, что Мария уже видела однажды.

Она, испугавшись новой ссоры, замерла на несколько секунд, глядя в глаза Николаю.

– Я больше не девочка, Коля. Меня отчим изнасиловал.

В воздухе ненадолго повисла тишина. Николай заглянул Марии в глаза и странно улыбнулся.

– Так значит теперь тебе нечего бояться! Ты мне дашь? Мы, наконец, займемся сексом?

Мария не успела обдумать услышанное: в дверь позвонили. Светлана неожиданно вернулась с рынка.

– Проклятое государство! Не дают спокойно заработать на хлеб! Лучше б преступников ловили, а не продавцов гоняли с их рабочих мест! – ворчала мать Марии, снимая обувь и входя в квартиру.

Светлана поняла, что в квартире есть посторонние. Она приподняла бровь, глядя на дочь.

– У нас кто-то в гостях? – оценивающе Светлана взглянула на Николая.

– Коля.

– Господи, да за что ж мне это всё.

Светлана с недовольной ухмылкой, наполненной липким подозрением, поприветствовала гостя, встающего с удобно насиженного места на диване, и предложила чай.

Она обожала этот напиток, аромат его заполнял всю квартиру. В кухонных антресолях хранились многочисленные стеклянные банки, наполненные ромашкой, бергамотом, мятой, базиликом, сушеными ягодами и лимонными корками, липой, зеленым и черным, крупнолистовым и гранулированным чаем. Когда Светлана смешивала содержимое банок в зависимости от пожелания и настроения, то становилась похожей на колдунью из сказок: суровое выражение лица, мелкие морщины, покрывающие нижние веки, розовые щеки. Мария не знала, как объяснить эту страсть матери, но улавливала перемену настроения женщины, увлеченной приготовлением к чаепитию, явно в лучшую сторону: выпивая чашку за чашкой, Светлана становилась разговорчивее и добрее.

Перебив запах чужака в собственном доме ароматом свежезаваренного зеленого чая с бергамотом и ветками малины, Светлана позвала всех к столу и стала задавать Николаю многочисленные вопросы о его семье и планах на будущее. Потом она спросила, сколько Николай планирует у них пробыть и, выяснив, что молодой человек приехал на праздник с другого конца города, улыбнулась:

– Оставайся у нас, я позвоню твоей маме, постелю тебе в зале.

Вечер проходил удивительно быстро. Мать Марии искренне веселилась, от неё прежней, недовольной жизнью и задыхающейся от злости, не осталось и следа. Она легко и свободно разговаривала с Николаем. Мария поймала себя на мысли, что ревнует и в какой-то степени даже завидует умению матери так легко поддерживать беседу. Щеки девушки пылали от страсти и желания заставить мать замолчать, и казалось, Светлана, заметив это, веселилась еще больше.

До боя курантов Светлана, Мария, Владимир и Николай решили играть в монополию. Участники расселись по своим местам, разобрав фишки. Бросив кубик, определили, чей ход будет первым, начали игру. Мать Марии превратилась в ребенка, увлеченного игрой и не желающего проигрывать, чего бы то ни стоило. Ее глаза горели, как у человека, ждущего исполнения заветного желания. Мария не помнила свою мать такой.

– Мама! Как мне выиграть, если ты клянчишь у Николая карточки с городами и фишки, даже те, что тебе не нужны? Я разорилась на выплатах аренды, не могу больше играть!

– А ты у Коли в долг денег попроси! Что ты, как маленький ребёнок! У тебя ж давно уже сиськи выросли, – съязвила Светлана.

На все уговоры Марии прекратить бессмысленную продажу, Николай смущенно улыбался, пожимал плечами и продолжал ход игры, вероятно, желая угодить матери своей девушки. От этого Светлана с каждым ходом становилась все капризнее, без устали отправляла дочь на кухню то за водой, то за печеньем, то за чем-нибудь «совершенно необходимым» в самый ответственный момент игры. Мария чувствовала себя ненужной, лишней, прислугой и неудачницей, – кем угодно, но не дочерью и не любимой девушкой.

Игра близилась к завершению, победительницей стала Светлана. Она обанкротила других игроков, с чувством собственной непревзойденности, сверкая глазами, наскоро разлила шампанское по бокалам и, дождавшись боя курантов, выпила «Советское» до дна. Поздравив всех с Новым годом, она организовала постель Николаю в зале, как обещала, и, пожелав всем спокойной ночи, строго посмотрела на дочь. Раздосадованная потерянным временем, Мария поцеловала в щеку Николая и направилась в свою комнату. Укрывшись одеялом с головой, она, проливая свою обиду в подушку, сама не заметила, как уснула, и удивительный сон увлёк её в свои сказочные просторы.

Ужасная жажда измучила Марию среди ночи. Она встала с постели, почувствовав тяжесть ещё не проснувшегося тела, ночная рубашка взмокла от пота. Волосы свисали неприглядными сосульками и ползли по плечам, словно змеи. Непонятное, страшное предчувствие разбудило девушку, ноги волокли тело до кухни. Проходя по коридору мимо зала в кухню, она увидела, как две темные фигуры раскачиваются из стороны в сторону. Светлана и Николай впивались в губы друг друга и громко, возбуждённо дышали. Мария расслышала лишь шепот матери, который заставил девушку замереть на мгновение. Неловким движением Мария ударила рукой телефон, который упал на линолиум, звенькнул и запищал короткими гудками. Участники процесса замерли в тех позах, в которых находились. Через несколько секунд фигуры в темноте вдруг сменили своё положение. Мария так и не добралась до кухни, метнулась в комнату. Николай хотел бежать следом за ней, но Светлана его остановила, направившись в свою спальню.

Оставшаяся ночь и утро нового года казались нескончаемо долгими. Мария не хотела вставать с постели, стараясь притворяться, что спит. Послышались нервные шаги, затем голос Николая, легкий хохот, шорох и щелчок двери. Юноша покинул дом Марии, даже не попрощавшись с ней. Закрыв глаза от ужаса и боли, пытаясь заставить себя поверить в то, что всё это – ужасный, кошмарный сон, девушка тихо ненавидела мир за своё существование в нём.

Мария нашла в себе силы встать с постели и направиться к матери, которая собиралась готовить завтрак и заваривать свой любимый чай. Лицо Светланы имело привычное для Марии выражение. Её строгие фразы, что перед завтраком желательно умыться, причесаться и переодеться, убили все намерения дочери серьёзно поговорить. Мария привела себя в порядок и молча села за стол.

– Какая же ты у меня страшненькая. Ничего женского в тебе нет: вся в своего отца и его мать…Глаза разного размера, веки тяжелые, волосы жиденькие…Лоска в тебе нет, породы. Неопрятная какая-то. Хоть в самое дорогое платье тебя наряди! С детства такая! Заплетешь тебе косичек, бантиками повяжешь, а ты распсихуешься: мешают тебе банты, срываешь всё с башки, ходишь, как обезьяна растрепанная, – Светлана с пренебрежением посмотрела на дочь.