Оксана Озкан - Осколки маминой любви

Светлана пришла с рынка раньше обычного. Не обнаружив дочь дома, она не придала этому особого значения, пока стрелки часов не показали четыре.

– Это уму непостижимо! Где её носит, чёрт возьми, – Светлана начала нервничать и через пять минут отправилась в школу.

– Светлана Николаевна, Мария не посещала занятия сегодня, – сообщила классная руководительница, Любовь Петровна.

– Как же это? А где ж она тогда?

– Не имею понятия. Мы подумали, что она заболела. Теперь вижу, что нет. Скажу по секрету, ученики нашей школы часто прогуливают уроки, но от Машеньки я не ожидала. Ох уж эта молодежь. Всё любовь у них на уме. Да и программа тяжелая, может, устают, вот и отлынивают.

– Послушайте, вообще-то Вы должны были мне сообщить! В школьное время Вы за неё отвечаете, чёрт Вас побери! Если с ней что-нибудь случится, Вы понесёте за это ответственность, я Вам это обещаю! Всю школу разнесу к чёрту, вместе с Вами! – Светлана вспылила и чуть было не вцепилась в учительницу. Затем она громко хлопнула дверью в кабинет и выбежала на улицу.

Через несколько минут Светлана вошла в квартиру, где Мария, как ни в чем не бывало, сидела над книгой.

– Ты где была? Что ты молчишь, отвечай, когда я с тобой разговариваю!

– У Коли! – закричала Мария.

– Я тебе сейчас устрою Колю! – Светлана схватила пластиковую пылевыбивалку и ударила Марию по спине, где сразу же покраснела и вздулась тонкая кожа. К счастью, в тот момент отчим Марии вернулся домой и остановил это обезумевшее действо.

Придя в себя и успокоившись после пережитого дочь Светланы начала упорную работу над учёбой и подготовкой к экзаменам. Она увлеклась литературой и чтением, общением с преподавателями и поняла, что всё идёт довольно неплохо. Её жизнь наполнена смыслом и приятными ей людьми. Учителя вдохновили Марию на новый путь: ей хотелось заботиться о ком-то.

– Ты обед приготовила? – спросил вернувшийся с работы раньше обычного Александр у падчерицы.

В тот день отчим Марии выглядел крайне молчаливым и угрюмым. Обычно он вёл интересные и веселые беседы, за что его очень любили дети. При ссорах в семье, которые устраивала Светлана, он всегда делал вид, что непричастен. Молчал. Но сегодня Александр походил на человека, пережившего большую потерю.

– Нет. Я только что из школы.

– Ах, Маша… если бы ты знала, что я прихожу на обед не ради этой скудной еды, которой вы с твоей мамашей-тюленихой меня кормите, а ради тебя, ради того, чтоб побыть с тобой наедине… Иди ко мне!

Александр обильно потел, его жирная кожа лоснилась. Лишний вес провоцировал одышку. Волосатые подмышки пахли жареной колбасой и грязной пепельницей. Мария никогда не обращала внимания на это: детям нет дела до недостатков взрослых. Теперь же, после сказанных отчимом слов, впервые в жизни она испытала отвращение. Не провоцирует ли положение ее тела мужчину? Она поправила юбку, натянув её на колени.

Отчим с остервенением во взгляде резко двинулся по направлению к девушке. Потные руки стали прижимать её к огромному телу, мерзкая влага которого ощущалась даже через рубашку. В глазах Марии появились черные точки, в груди словно что-то сжалось и превратилось в ком.

Липкая тошнота подкатила к горлу. Мария не помнила, как оказалась на полу, без одежды, без движения. Лишь пятна крови на ногах и животе и боль, которая заставляла сохранить злость и ненависть, которая впоследствии годами не позволяла девушке заснуть, дали понять, что произошло.

– Вставай и одевайся. От этого ещё никто не умирал. Если Светке расскажешь, убью.

Прошло несколько дней после случившегося. Ком тоски и глубокого отчаяния, густо закрашенный серостью пустоты, снова подкатывал к горлу девушки тупым молчанием. Назревала новая вспышка семейного скандала. Мария понимала, что мама вернулась с работы не в настроении, и что-то должно произойти. Девушке хотелось избежать всего этого, исчезнуть, провалиться сквозь землю, что казалось невозможным так же, как «уйти в свою комнату»: Мария не имела отдельной комнаты, спала в гостиной на диване.

– Да, я уволился, ну и что? Найду другую работу! – из кухни раздавался заплетающийся от алкоголя голос отчима.

– Я думала, что наша жизнь изменится! А ты бросаешь кобылий воз на меня! Я не чувствую себя женщиной рядом с таким убожеством, как ты! Какой ты, к чёрту, мужик, если не можешь заработать копейку и принести в дом! Да о чём я вообще, когда у тебя даже член не стоит! – не сдерживая злобы с надрывом в голосе прошипела Светлана, за что получила пощечину, потом ещё одну. Потом послышались тяжелые звуки ударов, коротких визгов и глухих, но отчаянных криков матери Марии. – Ну давай, мужик, еще ударь, ты только на это и способен.

Мария забрала свидетеля этой сцены – своего брата – и увела во двор. Владимир не хотел уходить и оставлять взрослых наедине в непонятном для него происходящем спектакле: его отец впервые за долгие годы жизни в браке с его матерью позволил себе поднять на нее руку.

Александр, всегда спокойный, невозмутимый и понимающе молчаливый, выбил в тот день Светлане два зуба. Его уволили за пьянство. Каждый день после произошедшего между ним и его падчерицей, мужчина оставался на работе до позднего вечера и напивался. Камеры наблюдения на его предприятии не раз просмотрело начальство. Многократные разговоры с директором, сплетни коллег, их призывы оставить пагубную привычку приходить на работу с похмелья и оставаться в цеху после рабочего времени наедине с бутылкой не остановили мужчину. Он словно хотел убить себя, стараясь выпить каждый день больше прежнего. А теперь он оказался вынужден искать новую работу, остаток времени проводить дома, сталкиваясь лицом к лицу с Марией.

– Прости меня, девочка, – как-то сказал Александр своей падчерице.

Мария молчала. Она знала, «молчание – золото», вспоминая слова учительницы по литературе. Классная руководительница как-то пригласила психолога для беседы с классом, и Мария хорошо усвоила слова той прекрасной, словно воздушной, женщины.

– Дети, отставляя обидчика, с которым не хочется вступать в диалог, наедине с самим собой, мы даем ему право выплеснуть весь накопленный им яд, а себе оставляем возможность наказать его больше, чем нам бы этого хотелось. Это происходит потому, что очистившись от переполняющего его яда, наш обидчик остается ни с чем, внутри его души глухо и пусто, как в бочке. Тишина и молчание, в которых мы оставляем его, не заполнят пустоту, не избавят от одиночества.

Будучи шестнадцатилетним подростком, Мария знала об этом, и интуиция подсказывала, что лучше избегать лишних разговоров. В ее бездонных глазах таилась злость, обида и страх, что все может повториться сначала.