Константин Энбо - Тюльпаны

Пропавших и тех, кто уже не спешит.

В апреле на солнце растают все звёзды,

В апреле наш космос, как старый причал.

Великий и мудрый, как старый апостол,

Всевышний, что всех нас создал из начал.

В апреле мы вспомним дороги, обузы.

Мы вспомним про слово и тех, кто нам дал

Работу, весомость и белые кости,

Костюмы, рубахи и вечный скандал.

Распустит берёза из шифера листья,

Нас пустит на мясо из мэрии люд.

Пусть будут мечты, которым не сбыться,

Ничто не забыто, и нас не забудь.

Никто не аплодировал, он сел назад в круг людей и пригласил меня с собой. Все пили чай и мне налили тоже. Липа сказал:

– Недавно виделся с подружкой, она умница, художница, говорит, что хочет выбраться отсюда. Мол, нет на нашей ферме никакой перспективы, цензуру везде вешают и народ не платежеспособный.

Кто-то из незнакомых мне людей ответил:

– А сейчас свалить все хотят, наслышались сказок, мол, там люди просто так живут и не работают, что все проще там и красивее. Но хорошо там, где нас нет. Бежать можно хоть на край света, но от себя не убежишь.

Липа надпил крепкого чаю.

– Ну так она действительно талантлива, сколько наших уехали и там поднялись.

– А сколько уехали и без вести пропали? Число так-то побольше будет, есть риски.

– Риски есть во всем и всегда, я когда из дома выхожу, то не уверен, что вернусь, а тут ещё границу пересекать.

– Да уж.

К нам вбежал мальчишка, который кидал на меня подозрительные взгляды. Он закричал:

– Пойдёмте, там пророк говорит.

Я вместе с окружающими меня людьми выбежал на улицу, пророка окружила толпа. Настолько огромная, что я даже не мог его видеть. Все что я мог – это напрячь свой слух и попытаться услышать, о чем он говорит.

– Современный прогресс зависит от доступности самок. Чем непокорней она для тебя, тем больше вклад для общества ты сделаешь для того, чтобы её заинтересовать и в последствии осеменить. Здесь работает конкуренция, а значит, правильное воспитание женщин напрямую зависит от будущего прогресса нашего общества. Города строят мужчины, эти города они строят для будущих детей, и, если расставить правильные приоритеты для женщин… Если делать строителей городов героями для женщин, и давать им привилегии в качестве осеменения недоступной самки, то прогресс общества резко увеличится, жилплощадь станет доступной, появятся рабочие места, а значит, преступность упадёт. Я хочу, чтобы вы понимали: главный рычаг давления для мужчины – это возможность передать свои гены, и этим рычагом нужно пользоваться так, чтобы он был полезен нашему обществу в целом. Ведь от правильно расставленных приоритетов, от правильно сформулированной системы ценностей выгоду может получить всё человечество.

Я потерял к этому интерес и стал отдаляться от толпы. У каждого из них есть своя музыка. Человека без музыки можно считать неживым. Какая музыка у меня? И жив ли я без неё вообще? Что значит тот огромный череп, который показывал мне Джозеф?

Я сел на пень и посмотрел на небо, подумал о Станиславе. Человек не может преследовать интерес общества в целом, он фундаментально преследует только свой интерес. Небо было ярко-голубым. Так далеко и одновременно так близко.

Я заметил недалеко от меня на крыше шиферного домика силуэт. Это была молодая девушка. Она держала в руках грудного ребенка и пела свою песню.

Стихами на стенах расписанный космос.

Ты смотришь под воздух и видишь восход.

Как стаей колючек пронзало все сердце,

Как кровью пропитанный воинский взвод.

Стихами на стенах расписаны двери.

Те двери, что могут открыть все мосты.

Как свет от далеких и древних империй,

Как свет от далёкой и деревней звезды.

Ты встанешь на камни, дотянешься к небу.

Ты встанешь над нами, а дальше взлетишь.

Где восемь красавиц и мелкие звери,

Где хитрые реки и серый камыш.

Пропитаны будут все судьбы, как мраком.

Смолою чернее глубоких глубин.

Поможет лишь вера святого монаха,

Помогут лишь камни невзятых вершин.

Время на таймере вышло, и Стас нашел себя на маяке. Рассвет только начинался, нужно было убрать за собой, да так, чтобы не вызвать ни у кого ни малейшего подозрения.

Стас пошёл на второй этаж и поставил на своё законное место сервер под названием «Б 24». На нём всё также был толстый слой пыли, хоть и в некоторых местах оставались практически незаметные отпечатки пальцев.

Он был возбуждён, будто тогда, когда просыпаешься от глубокого и яркого сна, который казался реалистичнее, чем сама действительность. Аппетита не было вообще, но поесть следовало, так как из-за этого мать задавала бы лишние вопросы, почему он не ел и не заболел ли он. Выбросить еду Стасу не позволяло его воспитание, в этом случае он чувствовал бы себя виноватым ещё пару ближайших недель, поэтому он насильно заставил себя пережевывать толчёную картошку, и пару сарделек, глотая их кусками.

Он думал о том, сколько приключений его ждёт в будущем, и о том, каким нужно быть идиотом, чтобы это запретить. Абсолютный вздор. От автокатастроф умирает намного больше людей, чем от пули. Но запрещено хранить огнестрельное оружие, а не автомобили или мотоциклы. А от курения умирает намного больше людей, чем от езды в нетрезвом виде, но за курение не штрафуют. Почему большинство людей думает, что меньшинство имеет право им указывать?

Стас подумал о ферме. Кто был её создатель? И неужели то, что он создал, это карикатура на нашу действительность? Неужели в этом есть завуалированный смысл, протест и посыл?..

А может, власти нам, как обычно, врут? Может быть, с ума никто там и не сходил, может, виртуальна реальность стала новым видом искусства, в котором свободные люди могли выражать свободные идеи, а значит, антигосударственные? Стасу предстояло во всём этом разобраться.

Его руки тряслись. Казалось, он был перевозбуждён, будто перед первым свиданием с девушкой. Голова начала кружиться, и Стас решил, что будет лучше сделать вид, что у него болит голова. Он выключил на улице свет и посмотрел с окна старого маяка на море, где кричали чайки. Море с утра пахнет совсем по-другому, чем вечером. С утра всё по-другому.

Андрей пришёл на смену пораньше, он был уставшим и со Стасом практически не разговаривал. Стас был доволен, что колеега живет своей жизнью и не задаёт лишних вопросов. Даже если бы Андрей узнал, что он использует аппаратуру, то ему было бы плевать. Во всяком случае, ровно до того момента, пока это не касается его судьбы лично. Вероятней всего, он сказал бы, что никому ничего рассказывать не собирается, если у него не будет из-за этого проблем и если его коллега будет справляться со своими обязанностями, что и так не требует огромных затрат энергии.