Дмитрий Роюк - Запах

Николаус усмехнулся.

– Обожаю равнодушные шутки.

– Разве такие шутки вообще существует в природе? – я полез во внутренний карман за зажигалкой.

– Не знаю. Но судя, потому что ты есть. Значит, существуют и шутки.

– У тебя есть сигарета?

Николаус отпустил чемодан, и похлопал себя по карманам хлопковых брюк.

– Вот, – он протянул открытую пачку Мальборо.

– Последняя?

– Я все равно бросаю.

– Тогда мы сработаемся. Хотя, я не уверен, что смогу окончательно отказаться от курева.

На выходе нас ждал рабочий микроавтобус черного цвета.

Николаус кинул мой чемодан в багажник и пригласил сесть в машину.

Через полчаса, мы ехали по гладкому асфальту. Дорога тянулась, как змея, растянувшаяся на горячем песке.

– Короче тебя вызвали, потому что ребята русские.

– Только поэтому?

– Ну, еще говорят у тебя экстрасенсорные способности.

– Чего? – я выпучил глаза на Николауса.

– Говорят, у тебя хорошо развита интуиция.

– Обоняние.

– А, вот оно что.

– Давай рассказывай, что произошло?

– В участке Хугарды сидит один из семьи Достоевских.

– Прям родственник?

– Ага.

Я выпрямился. Достоевский много чему научил меня. Все его теории практические. А персонажи настолько живые, что порой бывает страшно смотреть в зеркало и видеть там жалкое ничтожество, пресмыкающегося перед своими страстями. Да, пожалуй, у Достоевского был куда лучше развит нюх, на вонь человеческих пороков.

Николаус припарковал машину в тени. И кинув на меня косой взгляд, спросил:

– А ты как относишься ко лжи?

– Как и все, – я пожал плечами, не понимая, к чему он клонит. И открыл дверь.

Николаус задержал на мне взгляд, желая услышать развернутый ответ.

Я вздохнул.

– Я, как и все, считаю, что ложь это плохо, но прибегаю к ней. Иначе говоря, правда бы потеряла свой блеск.

– В комнате допроса сидит старший брат. Я не верю ни единому его слову. Мы обыскали все комнаты, но никаких следов насилия или намеков, что что-то произошло, нет. Говорят, братья сильно повздорили, до исчезновения. Старший брат сидит в одежде младшего, говорит, что эта фланелевая рубашка прилипла к его коже. Срослась, как однажды они с братом.

Николаус пикнул сигнализацию.

– А запах?

– Что запах?

– Я могу осмотреть квартиру?

– У нас нет разрешения на обыск. Этот парень сам пришел в участок. И ему повезло, что я русский. Я его выслушал. Потом он по-дружески пригласил меня домой. Мне пришлось претвориться, что я гей. И я сказал, что могу прийти только со своим другом. Так мы провернули обыск.

– Похвально.

Дверь в участок открылась, и я увидел темнокожих египтян. Каждый поздоровался со мной и что-то сказал на ломанном русском. Отдав почтение, я прошел дальше.

Небольшое помещение, напичканное кондиционерами. Даже в октябре месяце сплит-система имела колоссальный спрос.

– Твое кресло, – Николаус указал на компьютерный стул.

Я оглядел бледную комнату. И почувствовал, как ужасно хочу вернуться домой.

Завтра вечером меня ждал самолет, из Каира. Я планировал посетить пирамиды, и с чистой совестью улететь обратно.

Перед тем как мне предложили командировку, начальник отдела убийств, сказал, что меня вызывают в качестве сцепляющего железнодорожника звенья поездов. Дело простое, но сложное тем, что произошло в Египте. Полиция здесь не особо грамотная. Преступности почти нет. Страна, где 80% мусульман – признак трезвой нации. Это означает отсутствие русского мордобоя, измен в пьяном угаре, и хулиганки. Никаких сцен ревности, и убийств на этой почве. В этой стране женщины не позволяют себе никаких вольностей.

– Может, сразу перейдем к делу? – я посмотрел в мутное окно и застыл.

– Чего увидел?

В окружении песчаников, среди крутых спусков, было нечто похожее на маленький остров, где, как на ладони стояли трехэтажные дома. А посередине белое здание. А перед ним небольшая аллея сфинксов.

– Она не настоящая, – пояснил Николаус. Эта аллея построена недавно и скорее всего ее снесут. Правительство настаивает на истории. А эта аллея послужит новым источником дохода. Туристы будут приезжать сюда, в надежде, увидеть культуру Древнего Египта. Но ведь это обман. Кстати, ее построили братья. Один из них, после окончания решил, что это нехорошо. И предложил снести архитектуру. А потом исчез. Провалился, сквозь песок. Предлагаю посетить это место. Пусть оно искусственное, но передает тайны прошлого. Я бы сказал, не отличишь от оригинала. Гляди, так бы братья докопались до истины, как построили египтяне пирамиды, без цемента. А расстояние между камнями такое узкое, что даже невозможно просунуть лезвие.

– Интересно. Но… Не хочу портить восприятие. Издалека все вещи выглядят более грациозно. Когда смотришь на картину впритык, видишь только мазню. Вообще человек способен всем наслаждаться только на расстоянии. Особенно в любви. Как только отношение перерастают в желание быть 24 часа сутки вместе, тут же начинаются упреки, кто кого не любит.

– А если эта архитектура связана как-то с исчезновением?

– С исчезновением связан либо отчаянный уход от дел, либо эгоистический рассудок достиг предела. Есть такое мнение, что бы мы ни делали, везде присутствует гордость. А если один из братьев преследовал цель остаться известным, то другой просто хотел нажиться на туризме.

Я тяжело вздохнул. Это мне напомнило второй раз о Мире. Наша любовь – это ее желание уйти от меня. Мой эгоцентричный характер не мог примириться с тем, что она мне нужна больше, чем я ей. Я доставал ее своими истериками, пока она, не отчаявшись, решилась на необдуманный поступок.

– Но убил ни тот, кто хотел нажиться на туризме.

– Что? Ты же сказал, что он исчез, – я спросил, чувствуя, как мое тело перенеслось на много лет назад.

– Я же сказал, что не верю ему.

– Почему ты до сих пор не назвал их имена?

– Космос и Джек.

– Ты же сказал они русские.

– Они так себя называют.

– Черт бы их …побрал.

«Они себя так называют». Он не сказал, что ИХ так называют. Они. Я поменял себе имя, потому что не в состоянии вынести, когда меня кто-то из девушек мило окликнет: Януш. В сердце тут же происходит короткое замыкание. Хочется курить, дышать гадким дымом. Мира, почему ты ушла? Ты ведь знала, что ты мне нужна больше, разве мы не могли поменяться с тобой местами?

– Это очень интересное дело. Говорят, что ты все раскроешь до завтра. Главное для тебя это человек, который как-то связан с запахами преступления.

– Я постараюсь.

Мы вышли из кабинета, и направились в комнату допроса.

Меня всегда привлекало нечто не доступное, не понятное разуму. Меня тянуло в сторону, всегда взглянуть, что происходит рядом. Потому что, то, что происходило со мной, навевало скуку. И однажды, ища приключение заскучавшему уму, я вдруг встретился с ней взглядом. Ложь. Вот что вывело меня из душевной комы. Она врала, что счастлива. Что у нее впереди успешная карьера маркетолога, что она почти окончила художественный роман. А ее будущий бой-френд без пяти минут, как большая шишка в правительстве Москвы. Но только вот она легла со мной в постель, тем же вечером. Упершись лицом в подушку, она схватила меня за руку, и приказала не останавливаться. Этот секс был бы похож на наказание, чем на романтическое соитие двух случайно отчаявшихся. Я натянул джинсы и вышел из комнаты, съемного загородного дома, где проводили вечеринку, в честь окончания рабочего месяца айтишники.