Марк Казарновский - Они и мы

Ушла из жизни Рыжая, прожив 16 лет. Прошли годы, а забыть – не удается.

Другой наш сожитель, вернее – главный житель, был кот. Звали его Масик. Очень большой, важный и по праву полагал, что в этой семье он – главный.

Рыжке, когда ему надоедал мир и покой в доме, он давал «прикурить». То есть вставал напротив ее морды и начинал противно и злобно мяукать.

Рыжка отворачивалась, крутилась, прятала морду и, не выдержав, с лаем бросалась на кота. Ему только это и нужно было. Он ловко прыгал на кровать и с удовольствием слушал, как мы, Катя – моя дочь, или жена ругали Рыжку – зачем, мол, она кота обижает.

Но вообще жили они дружно. Часто спали спина к спине и любили ночью приходить спать на семейную кровать. При этом шевелиться было нельзя. Масик и Рыжка, издавая различные звуки, прыгали с кровати. Да еще утром высказывали нам за испорченный крепкий сон.

И, повторяю, конечно, в доме кот был главный.

Он очень любил, когда приходили гости. В эти моменты он тихонько сидел на кухне и наблюдал, как дамы, помогая жене, жарили, например, мясо. Затем наступала кульминация. Когда мясо перекладывали на тарелки, Масик легко прыгал (ведь знал куда, мерзавец) на попу гостье и под вопль дамы схватывал обязательно упавший кусок мяса. Да и был таков.

Масик умер тоже 16 лет от роду. Много лет прошло. А вот ведь кажется, что, тихонько поскрипывая половицами паркета, он подойдет к креслу и прыгнет на колени, измяв газету или сбросив на пол пульт телевизора.

Ушли мои животные. Пусто. Тоскливо. Но появилась твердая уверенность – новых не заводить ни в коем случае.

И тут же жена принесла котенка, которого подобрала в луже. Осень. Котенок был болен и жил у нас не очень долго. Но поразил меня своей деликатностью. Он, кажется, понимал, что вроде и не очень ему рады. Что беспокойств много от него. Невольно. На самом деле, много ведь деликатных людей. Когда они заболевают, то стараются никому никаких хлопот не доставлять. Или – уж ежели невозможно – то по минимуму. Так и этот котенок. Его лечили, ибо уже ветеринария становилась на ноги. Только плати.

Но коту не помогли и деньги. Он быстро и тихо ушел из жизни, никому не досаждая.

Хотел еще упомянуть ворону. Она попала к нам случайно. Я ее описал в одном из своих рассказов. Очень была смышленая. Хитрая. Нагловатая. На фото видно, как она прячет в щели между паркетом монету.

Однажды улетела, но недалеко. Села на крышу банка и, увидев, что я ее ищу, стала громко каркать.

Моим беганьем вокруг банка заинтересовался милиционер. Я вынужден был ему объяснить, что ворона эта цирковая. Что вечером выступление, в том числе номер с вороной, которая считает и исполняет иные кунштюки.

Милиционер проникся. Принес лестницу, и ворона ко мне просто подбежала. Изумила этим как стража порядка и денег в банке, так и меня.

Через месяц улетела окончательно.

Ну и все. И больше – ни за что. Никого и никогда.

И тут же дочка приносит «неведому зверушку».

Оказался любимый мною без памяти щенок неизвестной породы по кличке Джим.

Он также прожил у нас 16 лет, и уж с его уходом точно никто не появится.

Время, как говорится, отдавать долги.

А Джим занимает такое место в жизни моей и нашей семьи и его подружки Оли, что я не могу не привести рассказ о нем. А фото говорят сами за себя.

Рисунок автора

Живу я сейчас в большой трехкомнатной квартире. Охраняю ее от посторонних и считаю своей территорией, хотя, как мне кажется, большие животные, которые ходят на двух лапах и называются людьми, считают, что это их квартира. Кроме меня здесь живет кот, ему только один год и отзывается он на кличку Кисик, а также маленькая попугаиха, очень сварливая, по прозвищу Фрося.

С этими большими животными я живу больше трех лет. За это время многому научился, отлично знаю все их хитрости, причуды, все нелогичное в их поведении. Только сказать не могу.

По моим наблюдениям, люди глупее собак, за три года они не смогли выучить ни одного моего слова, хотя я много раз при них и рычал, и подвывал, и тявкал. Но что делать, если они такие неразумные от природы.

Я помню себя трех-четырех недель от рождения. Помню теплый живот моей мамы, ее язык, облизывающий меня. А потом я неожиданно очутился в темном лесу, в кустах. От голода и страха не мог даже скулить. И пропал бы так, если бы меня не подобрал мой первый человек – Катя.

Так я попал в большую квартиру на улице Герцена [1] Улица Герцена – ныне Большая Никитская. , где вместе со мной, Кисиком и Фросей живут люди: хозяин Марк и его жена Эля. Эти люди очень странные создания. Когда они садятся в кухне за стол завтракать, обедать (по субботам и воскресеньям) или ужинать, едят очень много вкуснятины: и колбасу вареную, и колбасу копченую, и рыбу жареную, и курицу, и очень вкусный бульон с большой костью. Конечно же, мне всего этого очень хочется. От горя и желания я научился залезать на стул и сидеть как они. Но очень часто слышу: «Иди на место. Не попрошайничай!» Представляю их реакцию, если бы все это ел я, а они смотрели в мою миску, исходя слюной.