Сергей Решетников - Соки жизни

Дело даже не в Принцессе, не в Зое, не в Алисе. Дело во мне. Я поломался, дамы и господа. Я поломался.

Уже следующей ночью я попал в очередную жопу. А пока же я трахал в чёрную задницу мою прикольную негритянку. И мне было хорошо. Мне не нужно таскать её по ресторанам, не нужно возить её маму в Коктебель, ей нафиг не нужны невидимые кубики моего пресса… Она, может, и стонет-то подо мной понарошку… Мне пофигу. Абсолютно. Она – проститутка. Она получит свои деньги и свалит утром восвояси. Я сменю постельное бельё, почищу с Доместосом унитаз, помою полы, посуду, выпью зелёного чая и буду ждать обеда, когда в ресторане куплю первый графинчик водки, чтобы опять попасть в жопу…

Иду по Мерзляковскому. Миновал арку. Свернул вправо на Новый Арбат. Проезжая часть пустая. Машин нет. Приятно слышать тишину в самом сердце столицы. Но я догадываюсь, почему перекрыт центр. Гады едут в Кремль. Вдруг у меня скакнуло давление. В голову кровью клюнуло. В левом полушарии застучали молотками и загудели виброшлифовальными машинками. Меня метнуло в XIII век. Сначала проехала братская разведка на гибэдэдэшной машине – рейтары. Гул нарастал. Показался строй мотоциклистов. Они словно братья-сарианты под серыми плащами… За ними, как вороные танки «World of Tanks», по Чудскому озеру «свиньёю» двигались тяжеловооружённые братья-рыцари Ливонского ордена – внушительные автомобили кортежа – чёрное железо, чёрные стекла, чёрная резина, чёрная жизнь, чёрная пропасть после смерти. В середине клина «шпис-фюрер». В какой машин сидит король – никто не знает.

Вот они, гады! А я, блин, простой пскопский безлошадный лучник. Последний «Форестер» продал после развода. Ну ничего. Ничего. Ничего. Мы ещё повоюем на Чудском. Даже если не повоюем, то в летописи напишем, как же успешно воевали. Летописи пишут победители. Сейчас я вам задам жару.

Я изобразил пистолет, вытянул вперед указательный палец и как будто два раза стрельнул «Птышь! Птышь!», потом убрал руку и тихохонько сказал:

– Медвепуты, блин. Кто с мечом к нам придёт, того напоим, меч заберём и пропьём, блин. На том стояла, стоит и стоять будет земля русская. Вот так, – удовлетворенный сказанным, закончил я. В голове опять клюнуло, опять молотки и виброшлифовалки, но всё равно я был счастлив. Чу-уть-чуть. Совсем чуток. Ведь я изобразил выстрел в короля.

Вдогонку я ещё пару раз выстрелил из пальца… Кортеж проехал мимо. Аминь.

Новый Арбат опять опустел. Гайцы ждали отмашки, когда можно будет пускать автомобильную быдло-массу и общественный транспорт. Но быдло-масса не такая уж быдло-масса, какой её считают. Водители, которые ждут поворота на Новый Арбат с Поварской, начинают сигналить, мол, пускай уже нас, мусор, кровопийцы ведь уехали. Также сдают нервы у водил, задержанных другим гайцом на Никитском бульваре. Видимо, из Кремля дают добро на движение. И движение возобновляется. Новый Арбат снова гудит моторами. Снова родной запах выхлопных газов.

Я двинулся дальше, на время забыв про похмелье из-за этих «медвепутов». Пиная балду, я прошел Собачью площадку, церковь Симеона Столпника… Там в шестидесятые морскими свинками и попугайчиками торговали. Глянул я на золотые купола. Как давно я не бывал в церкви! Нет, Алиса определённо на меня повлияла… Я, блин, практически перестал посещать православные храмы. Вот раньше, бывало, зайду в церкву и, как заведённый, отчаянно бросаю кресты, бросаю кресты на все иконы подряд, свечки ставлю, хотелки озвучиваю, да желания для себя да для родных загадываю, прямо как Иванушка Дурачок. Обещаю Богу вести себя прилично, с печи слезать чаще, параллельно прошу новый мотор для печки (240 лошадиных сил мне хватит), и чтобы денег мне прислал к пятнице (хотя бы тысяч семьдесят). Взамен обещаю бросить пить, не ходить по бабам, не ругаться матом, блин, и всё такое. А сейчас ведь нету подобных желаниев бросать кресты, даже на моего личного святого Николая Чудотворца. Пропали хотелки-то. Нет веры. Нет надежды. Нет щастья. Есть тоска и внутренняя тяга к бунту.

Чё-то как-то стрёмно совсем стало мне. Пора бы и честь знать. Во! (Посмотрел я на часы.) Половина первого. Пора. У Московского дома книги я спустился в подземный переход. Там играл гитарист. Улыбчивая девушка с шапкой в руке подскочила ко мне и сладким голосом пропела:

– Помогите бедным музыкантам.

На что я со всей суровостью ответил:

– Я тут живу, девушка. Если я буду помогать всякий раз вам подобным, я разорюсь.

Девушка никак не отреагировала и с прежней же легкостью, прыг-прыг, упрыгала к другому прохожему.

– Помогите бедным музыкантам, – таял её сладкий голосок, когда я поднимался вверх по лестнице.

Когда я шёл по Новому Арбату, я ещё не знал, что иду бухать. Думал, выпью рюмочку и пообедаю. В будни в это время завсегда много посетителей. Всех кормили однотипными бизнес-ланчами: оливье или селедка под шубой, свежая шинкованная капуста или огурцы с помидорами.

– Вам с майонезом или со сметаной?

– Мне с маслом.

– Масла нет. На бизнес-ланч либо сметана, либо майонез.

Идем далее.

– Итак. Что на первое?

– Борщ или солянка…

– А вчера была окрошка. Не осталось со вчера окрошки?

– Вчера было другое меню.

– Ну посмотрите на кухне… Может, осталась окрошка? А?

– К сожалению, не могу.

– Вам макароны или картошку?

– А капусты тушёной нет?

– Нет. Тогда картошку.

– Котлеты, жареная рыба, домашние колбаски, чай и компот из сухофруктов.

Некоторые, такие же как я, просили налить водочки. В Москве никого не смутит, если ты закажешь водки в полдень.

Но сегодня я хотел, чтобы было поменьше народа. Я выглядел крайне скверно. В левом полушарии работали какие-то гондоны. Морда красная, печени, видимо, конец. Я потрогал свой нос. Моя рука пахла мохнаткой негритоски. Надо же, какая въедливая! Вчера мылся два раза с мылом. Сегодня с утра один раз с мылом. А рука пахнет негритянской пиздятиной. Надо было с Доместосом руки помыть.

Я дошел до огромной очереди. Кафе Тимати в ту пору вообще собирало большие очереди (как Макдональдс девяностых). Для будущих поколений пишу: Тимати – популярный певец, рэпер. «Вау, типа, круть». В мои юношеские годы «крутью» был «Мальчишник»: «Любая чикса после тебя ерунда. Я не воспринимаю никого, кроме тебя». Я, честно, не слышал Тимати. И не смогу ничего спеть из его репертуара. И чё-то сказать о нем тоже не смогу. В его кафе я так ни разу не зашел. Тут постоянные очереди. Но молодые люди честно стоят и ждут, когда их накормят бургерами. Почему так долго рассказываю об этом? Потому что иду мимо очереди. Потому что необычно для XXI века видеть хвост очереди, уходящий почти до Арбатского переулка.