Раф Гази - Закат планеты Солгат. Да приидет Царствие Морфея

– Ты это чего? – участливо спросил Одар Карлович.

– Ничего. Все в порядке! – резко ответила Марьям.

И как бы в такт своим мыслям, решительно вздернула головой и поправила левой, свободной от чашки рукой, светлый локон, выбившийся из прически.

Одар шумными глотками отхлебывал горячий кофе, ощупывая все еще стройную к 37-годам фигуру Марьям мутным взглядом отвергнутого любовника.

Ему было 45, и он, как с удовлетворением отметила про себя Марьям, заметно сдал за те три года, что они не виделись. Ни его седеющие виски на некогда смолисто-черной кудрявой шевелюре, ни откровенно выступающие залысины, ни даже слегка выпирающее брюшко, которое он старательно скрывал фалдами дорогого твидового пиджака – ни один из этих недостатков не ускользнул от придирчивого взора неувядающей Марьям.

– У меня для тебя хорошая новость, – повторил директор и грустно вздохнул, словно прощался со своими тайными надеждами и грезами. – Меня попросили найти толкового искусствоведа, видимо, какому-то галактическому олигарху понадобилась консультация. Я предложил твою кандидатуру.

– Спасибо.

Предложение мистера Х, как Марьям заочно назвала своего потенциального работодателя-олигарха, сильно ее удивило. Она ожидала совершенно иного, она думала, что ей предложат стать «директором» домашней экспозиции. По крайне мере, именно на такое предположение наталкивал сбивчивый, но все же вполне определенный рассказ директора Метуталя, которому лично сам императорский министр поручил подыскать «опытного и знающего искусствоведа широкого профиля». Выбор директора департамента пал на Марьям, свою бывшую любовницу. За что она, конечно, была ему благодарна, хотя он, похоже, не вполне бескорыстно совершал этот выбор. И тем не менее…

В их искусствоведческой среде подработка «смотрителем домашнего музея» считалась чрезвычайно удачной. Редко кому удавалось ее заполучить. Только по великом блату. Набрав по случаю коллекцию из дорогих картин, скульптур, старинных украшений, редких книг, эксклюзивных икон и еще Бог весть чего – мало ли что там приобретают богатые господа-миллионеры на различных галактических аукционах, – они не умели всем этим правильно распорядиться. И не скупясь на гонорары, нанимали профессиональных искусствоведов. Плохо разбираясь в «высоком искусстве», хозяин такой домашней коллекции предоставлял полную свободу действий. Это тоже было немаловажно для творческой личности, к коим Марьям причисляла и себя. Лишь бы богатые «папики» не лезли со своими похотливыми ухаживаниями да не путались бы под ногами их капризные дуры-жены.

Но мистер X предложил совершенно другую работу. Если это, конечно, можно было назвать работой.

Деловая встреча проходила в модном сюр-кафе «Огни Солгата», которое Марьям сама и выбрала. Здесь, среди искусственных, но максимально реалистичных пальм, стильного звездного декора с неоновыми вывесками, затейливых арт-объектов в духе позднего импрессионизма обычно отмечались удачные завершения ее выставочных проектов.

Готовясь к «кастингу», Марьям сильно волновалась. Перемерив кучу выходных нарядов из своего гардероба, она все их забраковала. В итоге влезла в голубые джинсы и накинула черную кофточку. И так сойдет. Она ведь, как это Метуталь сказал, «искусствовед широкого профиля», личность творческая, следовательно, ей всё к лицу.

Но над прической со своим мастером колдовала долго. Нужно было из копны светлых густых волос сотворить нечто изысканно-небрежно артистическое. В конце концов, остановились на классической модели. Большой зачёс назад, а по вискам – кокетливо струящиеся локоны.

Минимум косметики. Едва заметная в вырезе кофточки тонкая золотая цепочка. И завершающий штрих – фамильные бабушкины сережки с круглыми ободками.

Однако все ухищрения Марьям пошли коту под хвост. Г-н Сафа, так он себя отрекомендовал, как будто совсем не замечал своей собеседницы. И главное – он не видел в ней Женщины. Это для Марьям, привыкшей к повышенному вниманию со стороны мужских особей, было особенно обидно. Хотя г-н Сафа, по прикидкам Марьям, был не совсем еще стар. Ему можно было дать лет 40, ну 50. Впрочем, по невозмутимости и спокойствию, – и все 70.

«Может, он „голубой“, вон и рубашка голубого цвета, – подумала Марьям, но тут же сама себя мысленно осадила: – Нет, вряд ли. Насмотрелась я на этих педерастов, они по нашим выставкам табунами ходят. Все вертлявые какие-то, суетливые. А этот спокоен и холоден, как могила. Но чувствуется в нем какая-то живая мужская сила».

К тому же, г-н Сафа, по всей видимости, был сказочно богат и совсем не жаден. За услуги Марьям он был готов платить… Когда он назвал сумму, ей показалось, что она сильно ослышалась:

– Сколько? – невольно вскрикнула Марьям, удивленно поднимая вверх стрелки аккуратно выщипанных бровок.

Но при этом на ее мраморном лбу не возникло ни единой морщинки. Они никогда там не возникали, даже при сильном проявлении эмоций – поверхность белой кожи на ее лобике всегда оставалась девственно чистой. Марьям знала об этом, и в проявлении чувств не стеснялась, сопровождая их обильной жестикуляцией.

Вот и сейчас свой непроизвольный возглас она усилила взмахом левой руки, а правая рука, занятая бокалом красного вина, оставалась неподвижной. Марьям тыльной стороной ладони откинула спущенный локон умело завитых волос назад. Получилось что-то вроде взмаха однокрылой бабочки. В вырезе черной кофточки приподнялись и приоткрылись холмики ее высокой груди. Это был ее фирменный жест. При этом красотка Марьям успевала еще совершить томное воздыхание, чуть приоткрыв свои алые губки, за которыми скрывался жемчужный ряд белоснежных зубов. Всё это она проделывала не специально, у нее это получалось как-то само собой, естественно и органично. И выглядело безумно эротично и било наповал! Ухажеры штабелями ложились у ее прелестных ног.

Но г-н Сафа никуда не лег. «Может, старею», – подумала Марьям, но тут же отогнала от себя неприятные мысли. Это ее визави, похоже, был глух к языку жестов, он и бровью не повел, а лишь невозмутимо спросил:

– Мало?

– Что вы, что вы, более чем вполне, – запинаясь, возразила пораженная Марьям..

Шутка ли, ей предложили сумму, равную ее полугодовому окладу. И за что? Только за одну, как витиевато выразился ее работодатель, «встречу с миром прекрасного».

– Вы хотите эти встречи проводить только по субботам? – переспросила Марьям, произведя в мыслях нелепое сравнение: «с Метуталем тоже встречались раз в неделю».

– Да, – подтвердил г-н Сафа и слегка пригубил вино из своего бокала.

– То есть, получается четыре раза в месяц, – уточнила Марьям, лихорадочно подсчитывая в уме, какой же гешефт в итоге она получит.