Раф Гази - Закат планеты Солгат. Да приидет Царствие Морфея

– Именно так, – последовал ответ.

По пышному телу Марьям пробежала сладостная истома. Что так умиротворило ее беспокойную душу? Терпкий вкуса гурджийского «Цинандали»? Тягучие звуки «Красной сливы» чинского виртуоза Сяо Чжань? Собственные подсчеты баснословных барышей и ожидание радужных перспектив? Скорее всего, всё это вкупе.

– Про театральные премьеры и художественные выставки я поняла. А как вы смотрите, на то, если я буду также знакомить вас с современными образцами камерной музыки и новыми балетными представлениями? В Солгате, как известно, самый лучший балет во всей Гере, – вкрадчиво предложила новоиспеченный гид-экскурсовод.

– Музыка – это прекрасно. А балет, – любитель изящных искусств на секунду задумался, но тут же продолжил своим бесстрастным голосом: – Впрочем, почему бы и не балет. Меня интересуют все виды искусств, всё самое модное и популярное, всё, что сегодня в тренде, в том числе и у молодой публики. Я полностью доверяюсь вашему вкусу. Куда вы меня поведете, туда я с удовольствием и пойду. Что касается входных билетов, не волнуйтесь, мы это решим. Я думаю, нам везде будут рады.

Это была самая длинная тирада, которую г-н Сафа произнес за весь вечер. Его речь показала Марьям, что ее новый благодетель не только сказочно богат, но и достаточно влиятелен. И, похоже, он не последний человек на планете Солгат, и даже может быть приближен к самому Императорскому дому. Хотя последнее вряд ли – г-н Сафа не был ни солгом, ни хазуром.

Он скромен и не заносчив, никуда не торопится, тихо, но четко и легко выговаривает все слова. Почти ничего не ест, мало пьет. Г-н Сафа почудился Марьям неким межгалактическим существом, легким, воздушным, почти невесомым. Такие «пассажиры» ей еще в галактике Гера не попадались.

Правда, подобную иллюзию создавала и сама сюрреальная обстановка этого необычного арт кафе, куда она его привела. Красивые люстры и абажуры заливали своим мягким светом всю диванную зону, где Марьям уединилась с г-ном Сафой. Несмотря на полное отсутствие эмоций и даже малейших признаков флирта с его стороны, Марьям надеялась найти с новым патроном общий язык. Ей хотелось, чтобы их предстоящие встречи были не только выгодны в смысле финансов, но и не обременительны душевно, а по возможности и приятны.

Тем более, Сафа, как и Марьям, был хишдеком. На планете Солгат проживало много хишдеков, но они уже так сильно перемешались с солгами, что отличить одних от других было сложно.

В следующую субботу для премьерного показа Марьям выбрала нашумевшую на всех планетах звездной сферы Кын Батыш пьесу Агаты. Хотя в Солгате уже веяло политической прохладой, но планета еще не успела полностью отгородиться от остальной галактики «астероидным поясом». В военное время космос закрывался «на замок». Война была обычным делом, в Солгате на нее не обращали внимания, пока ее вели кадровые наемники и она не касалась обычных людей. Несмотря на ужесточение цензуры, до репертуара театров еще не добрались. Да и нечего было «цензуровать» – современные писатели-сценаристы острые темы поднимать не решались. Их уже и не осталось, многие перепрофилировались, кто-то перебрался на другие планеты, а самые упорные служители «чистого искусства» писали «в стол», в ожидании лучших времен. На этом безрыбье бесновались придворные борзописцы, хронометрируя каждый чих Императорского двора. А в театрах шли в основном старые инопланетные постановки или выборочно, отечественная классика позапрошлого века. Императорский дом декларировал демократические ценности, хотя настоящей демократией в Солгате никогда не пахло.

На театральной сцене редко ставятся пьесы-детективы, тем более такие неполиткорректные, подчеркивающие расовые особенности гуманоидов галактики Гера. Поэтому название «10 коротконогих» пришлось заменить на «10 длинноруких».

Режиссер основательно переформатировал эту «нетленку», завезенную в Солгат с туманного Садума. Изменил финал, добавил мизансцены, вплетя в них узнаваемые отечественной публикой детали. И несмотря на такой искореженный вид, спектакль все равно получил разрешение на постановку от галактической театральной гильдии «Мельпомена Геры». Как говорила сама Агата, главное, чтобы зритель «смотрел, чувствовал и слушал».

Марьям надеялась, что ее подопечный, непробиваемый г-н Сафа, не только будет смотреть и слушать, но нестареющая классика известной во всей галактике писательницы сумеет разбудить в нем и его увядшие чувства.

И опять просчиталась.

Г-н Сафа до самого антракта просидел с непроницаемым лицом, никак не реагируя на то, что происходило на сцене. Похоже, ему была неинтересна Агата, и он откровенно скучал. Уж не заснул ли? Хотя, как показалось Марьям, во время одного эпизода он несколько оживился.

– Господи! Мне кажется вам в этом платье неудобно.

– Нет, ничего.

– На вас его маловато.

– Да-а, а мне кажется…

– Вы простите меня, милая, вы еще молоды. И вам приходится зарабатывать на жизнь.

– Так.

– Благовоспитанная леди обычно не любит, когда секретарша одевается очень броско. Такое впечатление, простите, что вы просто хотите привлечь внимание противоположного пола.

– Значит, по-вашему я непривлекательна?

– Да дело не в этом. Девушка, которая намеренно привлекает внимание мужчин, недолго продержится на своем месте.

– Ну это ведь смотря на кого она работает.

Марьям даже немного испугалась, как бы этот диалог из пьесы Агаты не навел ее патрона на нежелательные ассоциации. Хотя в отличие от главной героини – секретарши в белом вечернем платье с открытой спиной – она сама была одета достаточно скромно. На сей раз особо не заморачиваясь, Марьям облачилась в один из своих деловых костюмов, в котором обычно проводила свои выставки. Здесь ведь она тоже была, как на работе.

Марьям осторожно и быстро, как бы в порыве чувств, сопереживая игре актеров, слегка прикоснулась открытой ладонью до руки своего театрального спутника. Она умела считывать импульсы, исходящие от тактильных контактов. Реакции никакой не последовало, ладонь была теплой, живой, однако никак не отреагировала на это «нечаянное» прикосновение нежной женской руки.

До самого антракта Марьям терзалась в смутных сомнениях. Кажется, ей не удалось потрафить вкусам своего капризного клиента.

«Антракт Солгата» – практически во всех отечественных театрах принят этот стандарт – длится ровно 20 минут. За это время Марьям надеялась разговорить г-на Сафу, чтобы получше узнать о его предпочтениях.

Обстановка театральных буфетов – один из них находился прямо на входе, другой в фойе – разительно отличалась от оформления сюр-кафе, где они познакомились ровно неделю назад. Белые столы, красные кресла, черные стены, увешанные портретами известных актеров во главе с Императором – главным другом солдат, детей, ученых ну и, конечно же, артистов. Скучная классика, все чисто и стерильно, как в операционной, подумала Марьям. Отстояв небольшую очередь (обслужить сразу около 1000 жаждущих посетителей – дело непростое) наши театралы нашли свободный столик в углу буфета. Марьям, наплевав на этикет, за обе щеки уплетала бутерброды с тонко нарезанной краковской колбасой, запивая их горячим сладким чаем с лимоном; у нее с утра во рту маковой росинки не было. Ее спутник, по своему обыкновению, вяло попивал апельсиновый сок.