Ольга Манскова - Город Дождей

Прошло немного времени, и в помещение влетела запыхавшаяся девушка. Вначале, в полумраке холла, Иоганн принял её за посетительницу, не разглядев лицо. Но потом к ней откуда-то выбежал маленький пушистый лисокотёнок, выскользнув чуть ли не из-под ног Кроласа, и начал тереться о ноги мордочкой. И тогда он понял, что это и есть хозяйка ателье.

Она подхватила на руки лисокотёнка и приблизилась к посетителю, сидящему в армчеаре. Теперь, вблизи, он узнал её, как всегда узнавал в любом наряде. Эти выразительные чёрные глаза, вопросительно-поднятые ресницы, задорная чёлка и хрупкие руки с тонкими пальцами явно принадлежали Линде Аувербах.

Увидев Иоганна и бегло осмотрев его джинсы и ковбойку, Линда, видимо, сразу поняла, что это – не её клиент. И строго спросила:

– Вы из газеты? Журналист?

Он молча кивнул. Зачем скрывать очевидное?

– Тогда вы, наверное, Иоганн Кролас?

– Да, но почему вы меня узнали? – спросил он.

– Просто, я читала все заметки о себе, какие мне попадались. Везде – сплошные помои. И только Иоганн Кролас всегда писал обо мне с плохо скрываемым интересом и симпатией.

Иоганн слабо улыбнулся.

– Как вы меня нашли? – спросила Линда. – Не скажете же вы, что попали сюда случайно?

– Не скажу, – ответил он двусмысленной фразой.

– Понятно. Впрочем, не важно. С сегодняшнего дня, я не против публики и репортёров. По одной простой причине: за мной следят. А я не хочу просто взять и внезапно исчезнуть. Да ещё и так, что меня никто искать не станет. Пройдёмте ко мне в гостиную… Я дам вам интервью.

По тому, как нервно она поглаживала лисокотёнка, Иоганн понял, что Линда была взволнована не на шутку. Он последовал за ней, в небольшую комнату, в которой автоматически зажёгся свет. Сел там за столик. Затем достал из кармана небольшой прибор, положил перед собою – и нажал на кнопку активации. На минуту у них обоих заложило уши, а потом всё стало по-прежнему.

– Что это? – спросила Линда.

– Вы не знаете? Никогда не пользовались? Это гиперблокиратор «Секрет». Мы, журналисты, нередко пользуемся такими игрушками, когда хотим, чтобы о нашей беседе никто не узнал. Такое устройство блокирует всё, что создано подслушивать и подсматривать. Вдобавок, включает вероятным соглядатаем «фон»: видимость или слышимость какой-нибудь звуковой или визуальной заставки. У меня, например, фонит ругань и показ зверского мордобоя. А настоящий разговор им станет не слышен. Мы часто прибегаем к этой «штучне», ведя с кем-нибудь, к примеру, финансовый договор о неразглашении…

– Предельно понятно, – Линда поморщилась. – Вы хотите шантажировать меня тем, что знаете мой адрес.

– Нет, вы не так меня поняли. Я не буду требовать с вас денег за моё молчание. С вами я хотел бы поговорить секретно для вашей же безопасности. Я помещу в газету только те сведения, которые вы разрешите разместить…

– Ладно… Тем более, что даже свой адрес я отныне не скрываю. Итак, я уже сказала, что за мной следят. С недавнего времени. Следят постоянно, как только я выхожу куда-нибудь. Даже сейчас, за мной следовали неизвестные… Знаете ли, я всегда была смелой, пускалась в странные развлечения…

– Вы играли с огнём…

– У меня была защита: люди моего дяди. Телохранители. Он всегда меня охранял… И баловал. И ловко уводил от всяческого преследования. Но сейчас… Определённые структуры Города всё-таки вышли на меня. И мне очень страшно, – голос Линды задрожал.

– Вы боитесь их? Тех, кто начал следить за вами?

– Да, я их очень боюсь. В особенности, когда они на меня смотрят. Прямо в глаза.

– Как они выглядят?

– Ничего особенного. Бритоголовые. В серых плащах из кондиционфлэша, с капюшонами… Но, можно ли вам верить? Вы действительно Иоганн Кролас?

И тут из-за плеч Иоганна слетел сидевший в тени и до этих пор не замеченный Линдой вран.

– Вер-рь ему. Он – честный пар-рень. Он – Кролас. Это я говорю. Враны никогда не врут.

– Откуда у вас – вран?! – удивилась Линда.

– Я его выбрал, – ответил вран за Кроласа, а затем добавил:

– Я сразу догадался, из какого ты племени.

– А я этого сама не знаю, – смутилась Линда. – Я из каких-то дальних пейзан, наверно.

– Из дальних пейзан? – Иоганн подскочил как ужаленный. – Да мыслимо ли это? В места, далеко отстоящие от Города – не добраться! Так, во всяком случае, считают все, с кем мне приходилось беседовать.

– Она из народа, зовущего себя дриммерами… Большинство из них имело в предках цыган или евреев. Дриммеры известны тем, что исповедуют религию Кар-рлоса Кастанеды, – уточнил вран.

– Никогда не слышала ничего подобного, – серьёзно и грустно сказала Линда. – Помню смутно отца и мать, их друзей – в лесу… Они стоят, образовав круг, и занимаются чем-то, что они называли «крутить пассы». Ещё, они много внимания уделяли снам, – и Линда будто силилась вспомнить ещё что-нибудь.

– Это – кастанедовцы, – уверенно закивал вран, – дриммеры. То есть, сновидящие.

– Я вспомнила… Точно, у моего отца был вран. И враны действительно не врут. Это мне сказал отец, – тихо добавила Линда.

– Ты помнишь врана? – обрадовался Тенгу.

– Смутно. Как и всё детство. Как ты узнал, что я из дриммеров? – спросила Линда.

– Я узнал тебя… Ещё раньше, по одной твоей песне, – хрипло сказал Тенгу. И вдруг запел:

Было странно слышать, как поёт вран. Хотя, он пел без своего обычного подкаркивания, ровным, но сильно дребезжащим, и каким-то картавым голосом.

– Я… Часто напевала эту свою песню, но без слушателей. И никогда и нигде её не записывала. Откуда ты смог узнать эти слова?

– Я – вран. А все враны – мыслестранники. Твоя песня витает над этим городом, где никто больше не знает про Город Дождей… Город Рэйн…

– Я не знаю, откуда именно я родом. И где это место, и как туда попасть… Я назвала его Городом Дождей, – взволнованно сказала Линда.

– Он снится тебе, этот Город?

– Да. Я попадаю туда… во снах. Но, сейчас это не важно, – сказала Линда, немного помолчав. – У нас мало времени. Пора приниматься за дело.

Потом, Иоганн стал записывать, а Линда диктовать свои ответы. Они и не заметили, как совместными усилиями настрочили заметку. Линда всё говорила и говорила, а Кролас вручную записывал и потом согласовывал с ней уже написанный текст. Писал о том, что Линде вполне хватало денег, зарабатываемых ею в своём визаж-ателье, где практически всё она делала сама. Или, в случае большого притока желающих, приглашала к себе временами пару работниц, швей. Линда сама разрабатывала клиенту образ и стиль, шила одежду, создавала мелкие аксессуары. А также, могла сделать причёску, стрижку, побрить или уложить бороду… Практиковала многое, в том же духе: для создания имиджа, занималась удалением или наращиванием волос, татуажем, боди-артом, прокалыванием ушей для серёг, пирсингом, прокалыванием носов для вставки колец, плетением косичек, подбором маски-лица, цвета глаз, ресниц и бровей, покраской зубов и филигранной росписью ногтей. Она была специалистом весьма широчайшего профиля, а представлялась клиентам под странным именем Госпожи с Запада. И никто из них ещё ни разу не заподозрил в ней скандально известную певицу: ведь она говорила и вела себя здесь совершенно иначе.