Лариса Порхун - Три повести

Ничего, – всё ещё продолжала я в том же духе, – думаю, с ними я сумею договориться о соблюдении личных границ. Зато в остальном – красота! Никаких тебе ехидных замечаний от сестры по поводу моего прикида, никаких поднятых вверх в недоумении от моей непроходимой глупости Пашкиных бровей, никаких шуточек от папы, сглаживающих, по его мнению, острые углы, а как по мне, так по большей части их обнажающих. Да и мама, говорливая, беспокойная, постоянно за всё переживающая, наконец-то отдохнёт, – мстительно думаю я, глядя сейчас на её шевелящийся рот.

– Александра! – громко, даже с каким-то возмущением говорит вдруг мама, и я вздрагиваю, – Ты где опять витаешь!? С кем я разговариваю?! Вот и Лиля Муратовна говорит то же самое… Я спрашиваю тебя в который раз, что ты с тройками своими собираешься делать?

Я начинаю что-то бубнить по поводу того, что ещё куча времени, и впереди ещё ВПР-ы, а итоговая оценка, в основном, выводится по ним. Ну и всякое такое, о чём знает каждый, чьи родители возвращались со школьных собраний не вполне, скажем так, удовлетворённые. Мама ещё что-то говорит, как всегда, в основном то, что положено говорить в таких случаях родителям, чтобы семья считалась благополучной и что с той же скоростью пролетает мимо, не задерживаясь и ни в малейшей степени не касаясь ни одного из органов чувств, и уж тем более сознания. Больше всего сейчас я хочу незаметно слиться и исчезнуть в своей комнате. А ещё мне бы хотелось выйти на улицу, хотя бы на час, чтобы встретиться с ребятами. Как назло, во время своей оправдательной речи, чтобы уйти от всевидящего маминого ока, я ляпнула, что мне нужно готовить реферат по физике. И кто меня тянул за язык? Хотя мама в запале своей речи может об этом и не вспомнить. Такое уже было много раз. Сейчас она пойдёт готовить ужин, а там объявятся папа и прочие члены семьи (лучше лишний раз не называть их имена от греха подальше) и мама переключится уже на что-то другое. Благо наш дом недостатка в этом не испытывает никогда.

Вчера мне выйти так и не удалось. Всё-таки мама, как назло выдуманную информацию про реферат запомнила очень хорошо, и к тому же не сильно переключилась на других. Так всегда бывает с мамой после какой-нибудь встряски, которой может послужить, что угодно. Так было, например, после того, как я выбрила половину затылка, а затем выкрасила волосы в сиреневый цвет, или когда бабушке показалось, что от моей куртки пахнет табаком (откровенно говоря, ей не показалось) или когда сама мама решила, что у нас с Юркой опредёлённые отношения, – вот хохма, мы с Юркой долго смеялись, надо же такое придумать, причём бесполезно было говорить, что мы с ним друзья и что бедный Либерман безнадёжно влюблён в Дашку. Мама сначала тоже хмыкнула, наверное попыталась на секунду представить их вместе, а потом строго заметила, что одно другому не мешает.

Ну или вот родительское собрание, та ещё встряска, после которой мама тут же развивает бурную деятельность, которая по её мнению должна каким-то образом меня организовать, стимулировать, направить в нужное русло и не дать скатиться по наклонной плоскости. Мама спохватывается, доказывает отцу, что они меня запустили, что я отбилась от рук, связалась с дурной компанией и что (и это для меня самое ужасное), необходимо усилить контроль за моим поведением и успеваемостью. Всё это мама сообщила папе за ужином с таким видом, будто меня за столом нет. Наверное, ей казалось, что именно так должны поступать родители, которым не плевать на своих детей. А папа посмеивался и говорил, что возможно пришло время вспомнить про старый, добрый домашний арест.

И это при том, что Дашка преспокойно заявилась домой чуть ли не в десять часов! За брата я и не говорю, ему вообще многое позволяется только на том основании, что он парень. И где, спрашивается, справедливость?

Вот странное дело, если ты красавчик, да к тому же спортсмен, тебе и за учёбу можно сильно не париться. Учителя женского пола, а их в нашей, да и в любой другой школе процентов девяносто, всегда лояльны к таким субъектам, как мой братец. К тому же у него на каждый случай железная отмазка: он или на соревнованиях, или готовится к соревнованиям, или чертовски устал после соревнований. Даже школьная администрация негласно, конечно, рекомендует не сильно нагружать спортивную гордость школы учёбой. Да и дальше у таких, как наш Пашка, всё будет тип-топ. Его в любой вуз возьмут с руками и ногами. И он знает это чуть ли не с пятого класса. Он и в институте будет так же триумфально перемещаться с курса на курс по прямому пути, освещённому его счастливой, легкоатлетической звездой без помех и особых усилий. Ну а с Дашкой тоже всё просто, хотя она как раз никаких звёзд – и это ещё очень мягко выражаясь, – не хватает. Но…

Моя сестра очаровательна, коммуникабельна и к тому же чрезвычайно активна. Она бесспорный лидер и умеет находиться в нескольких местах одновременно. Не спрашивайте как, мне это неизвестно, но это чистая правда. Она ведущая всех школьных, часто городских и даже краевых мероприятий. Если нужно встретить важных гостей, Дашку снимают с уроков и для пары дают ей иногда Пашку, если он конечно не на тренировке или соревновании.

Дарья с пятого класса занимается народными танцами, поёт в казачьем хоре и посещает театральную студию. И хотя особыми талантами похвастаться не может, неизменно исполняет ведущие партии и играет главные роли. Вот что значит эффектная внешность!

С ребятами, которых мама после встряски неизменно называет дурной компанией, я встретилась только на следующий день после школы. Имела полное право, ведь в дневнике красовалась заслуженная четвёрка по физике за сделанный-таки, хоть и не заданный реферат.

Ребята – это мои друзья – Юрка Либерман, про которого я уже немного рассказывала и Олежка Кабан – друг детства. А также бывшая подруга Светка Костюкова, которая об этом пока не знает. Ну, о том, что она бывшая. По какой-то причине, я не могу вот так вот взять и объявить ей об этом, хотя время от времени очень хочется. Хотя нет, конечно, я знаю по какой причине, да просто из малодушия. Я и «по какой-то…» написала тоже поэтому, типа я не понимаю сама с чего это вдруг. На самом деле, мне это отлично известно. Я это делаю намеренно, чтобы просто не говорить, что я трус, то есть трусиха. Говорить такое о себе, согласитесь, чертовски трудно, да и кому хочется. А ещё неприятнее становится от мыслей о том, что кто-то об этом узнает, хотя я стараюсь делать всё, чтобы этого не случилось.

Светка перешла в разряд бывших подруг, потому что в седьмом классе её стало просто не узнать. Как вернулась в конце августа из своего Волгограда, так и перестала быть самой собой. А значит и моей подругой.