Лариса Порхун - Три повести

Он очень хороший друг, но часто у него бывает такой вид, как будто он заблудился. Или смотрит на тебя странным взглядом, словно не сразу узнаёт. Мама моя говорит, – не от мира сего. А Светка просто считает чудилой. И иногда вздыхает при этом. Ну конечно, Олежка ведь симпатичный парень, и как жаль, что такой экземпляр пропадает просто так. Можно сказать, зря. А не от любви к ней, например. Ну, так она, скорее всего, думает.

А ещё он единственный сын в очень обеспеченной семье. Поэтому упакован неслабо так, а для Светки это очень важно. А вот Олегу, по-моему, всё равно. Вообще, у него такой вид часто бывает. По-моему, он называется – отрешённый. Он иногда смотрит на нас с лёгким удивлением, как будто не понимает, неужели можно всерьёз говорить на эту тему? Ну а потом улыбается добродушно так и кивает, что на его языке, наверное, означает – да, действительно, а почему бы, собственно, и нет?

И ещё мне кажется, что мы ему не слишком-то и нужны. Потому что по большей части, он погружён в себя и выныривает оттуда, да и то неохотно, только если к нему обратиться напрямую. Я вообще заметила, что ему легче общаться один на один. Вот, например, с ним вдвоём, мы можем говорить обо всём на свете и сколько угодно. А вот там, где уже больше двух человек, Олег словно закрывается. Подозреваю, что и к нам он выходит только потому, что в другом месте ему ещё хуже.

Если никого из нас во дворе нет, он так и сидит один за большим, деревянным столом. А если там занято, то на детской площадке под старым грибком. И при этом, у Олега даже выражение лица не меняется.

Его родители как-то странно беспокоятся о нём, и если он хотя бы недолго задерживается с нами, а больше он ни с кем и не дружит, то мама идёт его искать. И зовёт несмело так в сумерках: «Олежка-а-а…» Он говорит в таких случаях совершенно серьёзно: «Мне пора», и не глядя ни на кого, не обращая внимания на наши смешки или подколы, быстро уходит.

А Кабан, просто потому, что фамилия его Кабанов, вот и всё. На самом деле я ещё не встречала человека, которому бы так отчаянно не подходило его прозвище. Но поди ж ты, кликуха эта нелепая приклеилась намертво. Вот бывает же! Хотя чего я удивляюсь, так чаще всего как раз и бывает. Даже мы, его друзья, говоря о нём, сплошь и рядом используем не имя, а это глупое погоняло. Так что уж тут о других говорить.

Вообще с этим делом творится какая-то неразбериха. Никогда нельзя с уверенностью сказать, есть у человека какое-нибудь прозвище или нет. И даже если ответ утвердительный, то ещё неизвестно насколько его хватит. Потому что далеко не все прозвища отличаются долголетием.

Скажем, мой одноклассник Максим Верник с первого класса отличался довольно плотной комплекцией. И это ещё мягко говоря. И одно время его дразнили Пухлым. И сейчас мало что изменилось, я имею в виду его округлую фигуру, но никто его так уже не называет. Даже за глаза. Хотя Макс – совсем не тот человек, кто активно с этим боролся, он, говоря начистоту, рохля такой. Прямо видно, что его внутренне содержание целиком соответствует внешнему. Одним словом, ни рыба, ни мясо. Тем не менее, прозвище не прижилось. Теперь он просто или Макс, или чаще Верник. И всё.

Или та же Светка. Вот она хоть тресни, не будет Ланой, как бы этого не хотела. Как была Светка, так и будет. И я, или кто-нибудь другой, здесь совсем не причём. Просто прозвища, они как люди, появляются вне зависимости от нашего желания. У них какая-то своя жизнь, долгая или короткая, никто не может сказать заранее, но живут они иногда даже дольше самого человека.

Как в дедушкином пригороде, есть, например, восьмиквартирный дом Вити Цыгана. Что это за Витя Цыган и почему целый дом, пусть и неофициально, но носит его имя, мне выяснить не удалось.

Дедушка Митя на мои расспросы только хитро щурился, и говорил, что был такой довольно известный деятель – Витя Цыган. И всё. С таким же успехом, можно было просто попросить меня отвалить. И хотя по моему деду часто нельзя понять, шутит он или говорит серьёзно, но тут мне сразу стало ясно, что он или сам не слишком в курсе дела, или попросту не хочет распространяться на эту тему.

Но только все, включая и его самого, если захотят объяснить дорогу проще и понятнее, так и говорят: «Слева от дома Вити Цыгана» или «Да тут недалеко, пройдёшь через парк, и если выйти со стороны стадиона, то это сразу за домом Вити Цыгана».

И главное самого этого Вити Цыгана много лет, как уже нет, а домов точно таких же, двухэтажных и восьмиквартирных из красного кирпича, штук семь в ряд стоят, однако имя собственное есть только у этого, ничем неприметного с виду дома.

Или вот наша Лилечка, то есть Лиля Муратовна, учитель русского языка и литературы, и к тому же наш классный руководитель. Она моментально, чуть не с первого дня стала Лилечка. Никто и не вспомнит, кто первый её так назвал, по-моему, тут вообще имело место одномоментное коллективное решение. Интересно, такое случается?

Она маленькая, ростом с некрупную пятиклассницу, худенькая и голос такой, что не сразу понятно, говорит она или воркует. Во всём её образе есть что-то трогательно-восторженное и… птичье: круглые глазки-бусинки, маленький, остренький носик-клювик, тоненькие ручки-лапки. Иногда я слушаю её и представляю, как она забудется, увлёкшись, и перейдёт на птичий, то есть на свой родной язык. И услышим мы, предположим, вместо вдохновенного спича о современности и актуальности гоголевской комедии «Ревизор», нежную трель: «лиль-лиль, лиль-лиль». Ну, правда, Лилечка и всё тут!

А вот у меня, насколько мне известно, нет никакой клички. По крайней мере, мне очень хотелось бы на это надеяться. Ну, есть, как и у Лилечки, производное от моего полного имени – Алекс. Я так даже представлялась, да у меня и ник такой. Просто раньше мне нравилось, если ко мне так обращались. А теперь нет. В свете моей, так сказать, представительности и совсем не бросающейся в глаза женственности, (это тоже, ещё мягко говоря), данное имечко звучит весьма двусмысленно.

Вот ещё за что «спасибо» нужно сказать моим родителям. Что это вообще за манера давать универсальные имена своим детям? Мужские имена – девочкам и наоборот? Мама говорит, что в то время, когда я родилась, это имя было в моде. Не знаю, конечно, но мне кажется, что это не тот случай, когда нужно следовать модным тенденциям. Всё-таки человеку с этим именем жить, да и вообще «как вы яхту назовёте..». Я лично в это верю. К тому же с учётом всего остального, мои ФИО – Александра Станиславовна Дарецкая, – становятся просто бесконечными. Не говоря уже о том, что не вмещаются даже в классный журнал. Модное… Надо же придумать такое нелепое объяснение. То есть тут понятно, что думать, это меньшее из того, что родители делали, изобретая мне имя. Хоть бы тогда объяснить потрудились по-человечески. Сказали бы, нравилось нам очень это имя, или всегда мечтали так назвать самого неудачного из детей, поэтому и имя выбрали такое, усреднённое. Дашку, между прочим, они почему-то так не назвали. Или на тот момент оно ещё не вошло в моду? Имя у неё стопроцентно женственное и очень ей подходящее. И даже в сочетании Дарья Дарецкая не слышится никакой тавтологии, а присутствует, наоборот, красота и лаконичность. Оно даже звучит, как псевдоним. Так и представляешь яркую афишу, с которой она лучезарно улыбается, где большими буквами написано: в главной роли – Дарья Дарецкая!