Александр Жабоедов - Мысли без правил

Олег судорожно рассматривал замысловатые узоры на бордовых обоях. Извилистые линии на них сплетались в подобие каплеобразных бутонов, которые врезались в глаза.

– Телефон! – зацепился он взглядом за красный дисковый аппарат на коричневой полке. – Скорая помощь!

Олег снял трубку и поднёс её к уху. Резкий звук пронзил барабанную перепонку, словно жало осы. От испуга парень одёрнул трубку. Недоверчиво посмотрел на динамик. Затем снова осторожно приложил уху. Протяжный гудок заливал сознание звенящей тревогой. Сердце колошматило, как обезумевшее.

– Положи трубку! – донёсся из прошлого истошный крик матери. – И никогда её больше не бери! Ты меня понял? Это опасно!

Он тогда всё понял, и больше никогда не подходил к телефону. Олег и сейчас смотрел на него с опаской. Трубка скользила во взмокших ладонях, точно намыленная. Обжигала, как горячая картошка. Болезненно стягивала нервы. Наконец он не выдержал. Бросил её обратно на рычаг. Закрыл руками лицо и беззвучно заплакал. Затем попятился и упёрся в зашторенную нишу, где на полках загремели пустые трёхлитровые банки. Звон стекла тут же сковырнул старую болячку.

Олегу восемь лет. Мать, молодая и свежая, суетилась на кухне, приготовляя всё к закатке огурцов.

– Серёженька! – крикнула она в комнату. – У меня уксус закончился. Сбегай, пожалуйста, в магазин, пока он не закрылся.

– Есть, капитан! – отозвался Сергей и отложил газету. – Олежка, пойдёшь со мной?

– Конечно! – Олег оставил важную игру в танки, где последние как раз отбрасывали динозавров за границы мягкого ковра, и побежал в коридор надевать сандалии.

Июльский вечер. Прогретый воздух наполняли душистые ароматы цветов. Из густой травы доносилась стрекотня. В пылающем небе звонко пересвистывались суетливые птицы. Олег с отцом успели всё купить за пять минут до закрытия магазина, и уже возвращались через пустырь домой. Сын вприпрыжку шёл за отцом. Сергей курил папиросу. В левой руке он держал бутылочку с уксусом. Неожиданно Олег споткнулся о металлический штырь, торчавший из земли и налетел на отца. Выбил из его руки бутылку, которая нелепо полетела и разбилась о гранитный камень. Сергей три раза нервно затянулся, прищурив от едкого дыма правый глаз. Свирепо посмотрел на сына.

– Ты что, кривоногий? – вспылил отец. – Совсем не видишь, куда идёшь? – для лучшего усвоения вопроса Сергей отвесил сыну хорошего подзатыльника. Олег понурил голову и заплакал.

– Чего мальчонку лупишь? – пристыдил Сергея, проходивший мимо незнакомец с красным лицом и сизым носом. Он был явно «навеселе».

– Не твоё дело! – раздражённо ответил Сергей.

– Ты ещё и грубиян. – Выпучился незнакомец, словно ему в лицо бросили кожаную перчатку. – Не в пример сыну.

– Пошёл на хрен! – крикнул Сергей.

– А, вот, это ты зря. – Помотал головой мужчина и заехал Сергею кулаком в челюсть. Тот качнулся. Сделал шаг назад, и, споткнувшись о камень, упал затылком на тот самый металлический штырь. Сергей издал сдавленный хрип и неподвижно застыл, распластавшись на земле.

Незнакомец в ужасе вытаращил глаза. Из-под затылка Сергея заалела густая лужица, которая быстро впитывалась в грунт. На закате, она казалась ещё более тёмной. В охмелевшем мозге убийцы метались рваные мысли: «Что делать? Бежать? А свидетель?» Он уставился на оцепеневшего Олега, у которого по щекам стекали слёзы. Мужчина тяжело дышал. Он сглотнул сухой ком. Облизал потрескавшиеся губы. Затем огляделся по сторонам. Никого, кроме насекомых. Затем он снова посмотрел на мальчика, но уже каким-то недобрым, хищным взглядом.

– Прости, пацан! – незнакомец криво ухмыльнулся и схватил Олега за тоненькую шею. Дыхание тут же спёрло. Мальчик вцепился маленькими пальчиками в огромные руки – грубые и шершавые, как булыжник. Пытался кричать, но стальная хватка не давала вырваться и писку. Олег задыхался. Тело его слабело. Сознание провалилось в топкий сумрак.

Из удушливого воспоминания Олег выскочил в не менее гадкое настоящее. Он держался за ручку открытой входной двери, задыхаясь от жгучего ужаса. Не мог даже пошевелиться. Казалось, страх сводит его с ума. Мысли хаотично бились в голове, как птицы в раскалённой клетке. Руки и ноги тряслись. Боль в груди. Зловоние из подъезда раздражало желудок. Внизу послышались шаги.

– Человек! О, нет! Он увидит меня… Её… А потом их набьётся здесь, как насекомых в муравейнике… Они задавят меня… Противно! – не в силах больше это терпеть, Олег захлопнул дверь.

Им овладела паника. Голова шла кругом. Квартира вдруг сделалась маленькой, как футболка после стирки, и давила на всё тело. Олег метался из комнаты в комнату, не находя себе места. Хватался за всё вокруг. На пол летели книги, газеты, одежда, мамина кружка. Под кожей бегала мелкая рябь. Всё чесалось. Он уже хотел сигануть с балкона. И даже открыл дверь, чтобы спастись от себя.

– Нет! – мотнул он головой. – Там тоже люди! Обступят мой труп и будут тыкать в него пальцем. Шептаться между собой… Хихикать… А если я выживу? Тогда начнутся вопросы, а это равносильно мучительной смерти.

На кухне Олег вцепился в свои чёрные патлатые волосы. Рвал их. Беззвучно кричал. Он желал, чтобы его разметало по стенкам. Или хотя бы упасть в обморок. Но, к сожалению, он оставался в сознании. Наедине с собственным страхом. Тут его взгляд коснулся небольшой стопки книг на столе. Сверху лежал уже не раз перечитанный Сартр.

– Выхожу на улицу… – вспоминал он строчки из любимого романа. – Бессмысленно оставаться дома… Я буду существовать в этом углу, и давить своей тяжестью на пол… И она тоже… – он посмотрел в сторону мёртвой матери, ступни которой виднелись даже из кухни. – М-м-м! – мучительно простонал Олег и в бешенстве разбросал всю стопку. На столе осталась только одна книга с названием «Консервация».

По лестнице поднимались трое.

– Как давно вы её видели? – спросил молодой участковый.

– Уже с месяц где-то. – Отвечала домоправительница, седовласая бабушка с бойкими глазами. – По утру часто с ней пересекались. Она на работу всегда в одно и тоже время ходила. Хоть часы по ней сверяй. Тихая такая, кроткая. После того случая с мужем совсем в себя ушла. Рассеянный взгляд. Ни с кем не заговаривала. Такая беда! Бедняжка. Сын у неё ещё есть – Олежка. Только я его уже лет десять не видела. У него что-то с головой. Страхи какие-то. Оно и понятно. Изувер этот, что Сергея убил, чуть и его сына не придушил. Да вовремя спугнули душегуба. Паука этого, заразу, ещё месяц потом ловили. И скрутили его у них же на квартире, когда тот хотел завершить начатое. Кошмар! А вот и их дверь.

Троица упёрлась в обтянутый потрескавшимся дерматином прямоугольник с номером одиннадцать. Участковый нажал на звонок. Тишина. Ещё раз. Ничего. Затем он постучал кулаком. Никаких движений. Участковый кивнул на третьего – небритого мужика с мешками под глазами и измученным от похмелья лицом.