Ольга Финн - Алька

Алька с сестрой и матерью жила в двухэтажном бараке. Из окон первого этажа было видно крышу тюрьмы и немного ледяной речки. Справа внизу была автобусная остановка, от которой каждые полчаса люди уезжали в город.

Зато за домом осенью можно было собирать грибы, бруснику, жимолость. Встречались большой школьной компанией, брали отварную картошку, хлеб, американские соленые сосиски, корейские чипсы со вкусом краба, малосольную рыбу, отходили подальше от домов и падали в теплые сухие кочки, травили анекдоты, сочиняли буриме, играли в города.

Рядом были огороды, и оттуда часто играла музыка – «Макарена», «Спайс гёлз» или «Руки вверх».

Воспоминания о запахе океана, друзьях рядом, огромном голубом небе – таком, что чувствуешь себя пылинкой во вселенной, – делало Альку счастливой и несчастной одновременно. Что-то случилось за этот год, от чего стало невыносимо заводить новых друзей и гулять между пятиэтажками с другой компанией.

Серые облезлые дома, как близнецы. Трепещется в ясную погоду цветное белье на ветру, а в дождь город страшный, тоскливый, неуютный. Где-то начали появляться белоснежные пластиковые окна. «Как вставные зубы во рту трупа», – подумала Алька, впервые увидев такое окно в обшарпанной пятиэтажке.

Хорошо, что не надо топить печку с раннего утра, чтобы Светка встала в школу и одевалась в теплой комнате. И вода такая горячая течет из крана, что даже разбавлять приходится. Как радовалась мать, когда сгорел их барак! Алька думала, она счастлива от того, что все спаслись, а мать с восторгом ожидала ключи от новой квартиры и денежную компенсацию на новую мебель. Кровати и кухонный стол купили по объявлению с рук, остальное мать спрятала, а потом пропила.

Поселковые собрали погорельцам постельное белье, полотенца, какую-то посуду и немного одежды сестренкам.

Аля вздохнула – придется идти домой: Светка уже давно вернулась со школы и ждет ее, старшую сестру. В глазах защипало, дыхание перехватило – ну почему? Почему Алька должна стирать, убирать, гулять с малышкой, думать, чем ее накормить? Кто их отец? Знает ли он о существовании дочерей?

Девушка подняла глаза и увидела, что стоит у забора дома малютки. Надо спешить – мать последнее время часто говорит, что Светке будет лучше в детском доме. Девочка в такие моменты пряталась под кровать и беззвучно там рыдала.

Дома никого не было. Запертые наглухо окна сгущали воздух, наполненный перегаром и дымом дешевых папирос. На кухне обнаружилась полная раковина грязной посуды, стол был завален пустыми консервными банками, по которым смело перемещались огромные рыжие тараканы. Бросив пакет с учебниками на табуретку, Алька принялась двумя пальцами собирать банки и бросать их в мусорное ведро. Тараканы разбегались, прятались в щели, шуршали за батареей. Хлебница стояла пустой. Девушка рванула на себя деревянную раму, жадно глотая свежий воздух. В ящике за окном, служившем холодильником, лежала ржавая банка комбижира и кусок балыка из красной рыбы, по которому ползали маленькие червячки.

Вымыв хозяйственным мылом и почти кипятком посуду, раковину и стол, Алька вскипятила воду и сварила серые макароны. В начале весны мать устроилась на работу в макаронный цех, потом запила. Хозяин пожалел девчонок и выплатил зарплату мешком «ракушек», которые и через полчаса кипения не становились мягче, а потом вдруг превращались в слипшийся скользкий ком. Галкин отец принес домой с рейса остатки продуктового пайка, и Алька стала обладательницей нескольких банок колбасного фарша и коробки с растворимым апельсиновым напитком. Богатство хранилось под матрасом и часто спасало девочек от голода.

Укутав кастрюлю с макаронами подушкой, чтобы не остыли и стали помягче, Алька сунула ноги в растоптанные полусапожки со съехавшими набок каблуками и вышла на улицу.

Где же Света? Без нее забот хватает. Надо все-таки сдать проверочную математичке, потом еще зашить «стрелку» на колготках и прочитать этого «Сашку» Кондратьева – никогда у Альки не было столько «троек», как в одиннадцатом классе. Ольга Аркадьевна всегда записывала отметки в свою тетрадку, а потом, в конце недели, переносила записи в классный журнал. Может, и сейчас она не поторопилась, и у Али есть шанс исправиться.

Светка сидела возле теплой трубы проходящей за домом теплотрассы и играла с котятами.

– Эй, малая, пойдем обедать, а потом в центр! – помахала Алька рукой сестре.

Девочка нехотя встала и побрела к дому.

– Аль, а давай котят заберем, смотри, какие миленькие.

– Самим есть нечего, фарш скоро закончится, макароны тоже. Одна надежда – поступить в техникум и найти работу на лето. Только кто меня возьмет – тут взрослые без работы, а мне восемнадцати нет, – девушка с горечью вздохнула, взяла сестренку за худенькую ручку и повела домой.

Наевшись досыта, девочки лежали на своих кроватях и лениво болтали. Гулять по берегу моря в центре города им расхотелось, накатила приятная дрема, солнце повернулось и залило светом комнату. Штор на окнах не было, поэтому лучи проникали в каждый уголок их небольшой спальни.

– Аля, вот бы мама перестала быть пьяницей, и у нас бы появилась вкусная еда, – мечтательно произнесла Света.

– Кстати, а хочешь пиццу? – резко повернулась на бок Алька. – Галка целых две собиралась испечь. Только к ней идти надо, но лень одеваться, на улице прохладно сегодня.

– Не прохладно, это у тебя куртка тонкая, – рассудительно ответила малышка. – Аль, а когда ты выйдешь на работу, купишь нам наряды? Я так хочу беленькую шапку и сапожки с золотыми подошвами, как у Вики, помнишь? А тебе куртку кожаную и плащ «мокрый шелк».

– Ты где таких слов нахваталась? Мокрый шелк, – рассмеялась старшая сестра.

– Учительницы трогали новый плащ у Александры Тарасовны, и она так сказала им. Последняя мода, – пояснила Светка и тоже засмеялась. – Ты с Викой больше не дружишь?

Алька задумалась. Дружишь – не дружишь… Вика осталась в Копае, отца у нее не было, мать работала экономистом в тюрьме. Жили скромно, но мама дочку наряжала. У них даже стиральная машинка-автомат появилась. Первые дни весь класс по очереди сидел на полу у Вики в ванной и завороженно смотрел, как крутится белье. Когда все белье было перестирано, стали приносить свое, пока Викина мама не турнула мальчишек, пытающихся постирать в «автомате» грязные кроссовки.

Алька с Викой сидели за одной партой и были почти отличницами. Каждая имела по две «четверки» – то по алгебре и русскому языку, то по геометрии и русскому языку. Обе любили лыжные прогулки и субботнюю баню, здание которой не только чудом уцелело в начале «девяностых», но и распахивало свои двери для женщин по субботам, для мужчин – по воскресеньям.