Алла Матвеева - Гости Лозаннской долины

Настал тот самый волнительный момент. «Вот сейчас меня разоблачат! Скажут, что чего-то не хватает! И разведут руками». Сердце Ники учащенно забилось, и она притихла, выжидая ответа. И вдруг та спросила: «А где ваша ID карточка? По какой визе вы приехали?» «Вот оно! Я не имею права здесь находиться!» – время будто замедлилось, и Ника, сама не ожидая от себя, хриплым голосом выдавила из пересохшего горла: «Еще в процессе оформления…» Наступила тишина. Девушка непонимающе смотрела на Нику: «Повторите еще раз, пожалуйста». «У меня пока нет визы, жду документы из консульства», – еще тише произнесла Ника. «А, понятно! – радостно ответила девушка. – Хорошо, тогда потом принесете – нам нужно отсканировать!» – и она выдала Нике студенческий и инструкции с номером группы и прочей информацией по кампусу. «Вот по этим координатам надо оплатить членский взнос за первый семестр», – добавила она и попрощалась. Ника перетащила свои ноги на несколько шагов в сторону. Ей казалось, что она весила тонну в этот момент, – и потом осознала: «Все получилось! Ура! Я студентка!» Тяжесть будто испарилась – и на душе стало так легко, что она пулей вылетела из здания, пройдя мимо толпы оставшихся абитуриентов. Теперь она из другой группы – и к этим ребятам уже не относится. Больше не абитуриент! Она зачислена на курс!

Магистерская программа была действительно бесплатная, но по швейцарской системе студенты все равно платили минимальный взнос за сервисы в университете: принтеры, организация расписания, скидки на питание, содержание библиотеки, спортивные кружки. Сюда не входила зарплата преподавателей, которая была одной из самых высоких в Европе. Сумму, которую взимали в Лозаннском университете, в пятьсот восемьдесят франков в семестр, была минимальной среди швейцарских образовательных учреждений. В других платили более тысячи. Если же программа была платной, она могла обойтись и в сто двадцать тысяч франков за год. По сравнению с этим пятьсот восемьдесят франков казались копейками. Так что Ника действительно сорвала джекпот в плане расходов на швейцарское образование. Однако, учитывая скопленные Никой гроши, да еще и с учетом курса валют, и пятьсот восемьдесят франков были существенной суммой. Нельзя было расслабляться и позволять себе излишние расходы.

Вероника сообщила родным радостную новость. Затем, решив, что важных дел на сегодня достаточно, она отправилась на прогулку по кампусу. Тропинка привела ее к просторному полю, засеянному культурой, похожей на пшеницу. Пожелтевшие колоски стеной шевелились в одном ритме, подчиняющиеся дуновению ветра. «О! Вот же оно – поле с трактором с изображения!» – воскликнула девушка про себя. Техники нигде не было видно. Наверное, машины приезжали сюда позднее – во время сбора урожая. Перед полем дугой растянулось трехэтажное коричневое здание библиотеки. На первом ярусе расположилась главная столовая для студентов, профессоров и гостей кампуса. Длинные ряды столов сейчас были почти пусты. Ника еще не хотела есть, поэтому прошла мимо. По дороге назад она увидела длинную аллею с высокими деревьями. Казалось, великаны дотрагивались до неба. Ритмичный ряд стволов стеной отгораживал аллею от прилежащего футбольного поля с одной стороны и от пролеска с речкой с другой. Ника прошла по аллее – и вышла к берегу Женевского озера. Ей открылся вид на французские Альпы, голубыми линиями возвышающиеся на противоположном берегу. Озеро было настолько длинным и широким, что более походило на море. Вода колыхалась еле заметными волнами. Ника подошла к самой кромке и тронула холодную поверхность рукой. В кристально чистом озере можно было легко рассмотреть узор из мелких камней. Мимо промелькнула стайка мальков.

Однако самое чудо ждало ее слева на берегу, где у устья реки расположилась целая стая лебедей. Нику охватил такой восторг, что у нее перехватило дыхание. Как маленькая девочка, завороженная, она медленно подошла ближе. Особей пятнадцать крупных и еще пятеро помельче облюбовали небольшой полуостров. Она огляделась вокруг: кроме нее и этой дивной стаи не было никого. Вся красота в этот момент развернулась только для нее, будто она зритель в первом и единственном ряду театра. По мере приближения лебеди стали поворачивать шеи в ее сторону, но не сдвигались ни на шаг дальше. Ника уже стояла в трех метрах от ближайшего из стаи. Он сурово расставил крылья и начал шипеть, предупреждающе наклонив голову. Ему не могло представиться, что этим он только поднял Нике настроение. Еще никогда в жизни она не стояла так близко к стае лебедей, наедине общаясь с ними. Ника пожалела, что у нее с собой не было хлеба или другой пригодной им еды.

Девушка задумчиво протянула вперед палец, желая увидеть, что в ответ сделает этот смелый охранник. Лебедь сначала еще больше зашипел, а потом подошел ближе, вытянув шею до предела. Он уже было открыл рот в ожидании лакомства, но в последний момент понял, что рука пуста, – и с досады крепко укусил Нику за палец. Затем шикнул на прощание и попятился назад. Ника от неожиданности вскрикнула и схватилась за место укуса. Оно немного саднило, но следов не осталось. Оказалось, что в плоском клюве птицы находилась щетина шипов, напоминающих отдаленно зубы. Они не были достаточно острыми, чтобы прокусить кожу, но ущипнуть могли на славу. Ника засмеялась во весь голос. Какой смешной вожак! И такой смелый! И вдруг она всем телом ощутила то чувство, по которому так соскучилась за долгие годы. Вот оно: волшебство внутри! Будто искры фейерверка переливаются в животе, разлетаясь в стороны разноцветными огнями. Ника ощутила себя счастливой как никогда ранее. Чего еще желать: лето, озеро, лебеди – и Ника наедине с природой в Лозанне! Она начала прыгать и кружиться, изображая, что танцует вальс. Птицы недовольно поглядывали на нее, но было видно, что они совершенно не боятся. Рядом лежало огромное бревно, Ника села на него и еще долго наблюдала за стаей: как они быстро чистят перья, гоняют друг друга, купаются в озере. Она верила, что может вечно так просидеть, любуясь красотой момента. А в душе у нее играла мелодия из слов: «Не напрасно приехала, все не зря!»

Вернувшись в центр города, Ника решила погулять и осмотреть основные достопримечательности. До этого девушка была в городе всего раз, проездом с папой, но тогда шел дождь и за час прогулки они не успели толком ничего увидеть. Теперь можно было в полной мере насладиться видами. Фактура горных массивов создавала уникальный рельеф пейзажа.

Рассматривая фасады, Ника вспомнила размышления отца о том, как творчество влияет на настроение людей. Папа любил повторять: «Хорошее искусство держит человека в правильных трансах. А правильность транса определяется задумкой автора и запросом созерцателя». Ника была с ним полностью согласна. Стоит, например, на темном складе пыльный черный куб – а на нем вещи свалены. Везде мусор, беспорядок. И никакого особого подтекста этот объект не несет. Зайдет кто сторонний туда – и увидит просто груду вещей. Проникнется желанием уйти из этого хаоса, или прибраться там, или появится в его голове страх, что за ящиком чудище сидит. Но стоит включить яркий свет, убраться в помещении, расставить все в определенном порядке, придать ритм формам – и созерцатель сразу наполнится другим трансом: созидание, размышление об истории этих вещей, их владельцах. Если постараться, можно вызвать улыбку или слезы ностальгии по прошлому. Любой предмет может стать объектом искусства при правильной подаче. А осознанный созерцатель идет дальше – он сам выбирает себе трансы, обращает внимание лишь на те детали, которые помогают ему оставаться в правильном для него состоянии. Транс ощущается как нота звучания, мелодия сердца, у каждого своя. Еще Ника заметила, что у всех есть базовая нота: у кого-то – мелодия печали, страдания либо лидерства, победы; у кого-то – желание отупеть или, наоборот, созидать. С помощью искусства можно выправить свое базовое звучание, сделать его радостным, более гармоничным. Искусство может исцелить. Базовая нота Ники была желанием создавать, созидать и всему придавать порядок, стройность, четкость. И этот город звучал с ней в одной тональности.