Юлия Лим - И все небо для нас

Может, просто ждать на месте, пока меня не найдут? Обычно в таких случаях подключают волонтеров, кинологов и вертолеты.

Если бы пропала Мила, на ее поиски бросили бы все силы. А я трудный подросток, уже сбегавший из дома. Таких не спешат искать. Говорят, сами найдутся.

Из груди вырывается вздох. Лучшее, что я могу сделать, это остаться на месте. Чем дальше ухожу, тем сложнее меня найти.

Дождусь рассвета.

Сижу на земле, обхватив колени, и смотрю то перед собой, то на небо. Россыпь звезд похожа на блестки на платьях Милы: яркие и их много.

Пора признаться и себе. Я совершила глупость. Безумство. Ушла куда-то в ночь, никого не предупредив. Мама на небе наверняка неодобрительно качает головой. Опека дяди не дает мне права бросать сестру.

То, что Мила радуется, общается с Тихоном и его женой и ест их яблоки, еще ничего не значит. Она все еще маленькая девочка, оставшаяся без мамы, а теперь и без глупой старшей сестры. Вздыхаю. Все, что у меня сейчас есть, это сожаление.

Темноту прерывает странная вспышка. Моргаю и озираюсь. Это что, молния? Только этого не хватало! Не хочу всю ночь просидеть под дождем!

Снова вижу вспышку и напряженно вслушиваюсь – тихо. Похоже, у меня галлюцинации от переутомления. Потираю веки.

Сквозь тьму пробивается яркий свет как у автомобильных фар. Может, уже наступило утро, и сюда едет комбайн? Тогда надо срочно уходить, если не хочу, чтобы меня перемололи вместе с пшеницей.

Торопливо поднимаюсь. Только бы не поехал, только бы не раздавил…

Когда свет приближается, понимаю, что тарахтящий звук пропал. Это не комбайн. Тогда что же это? Не какие-нибудь… пришельцы?

По спине бежит холодок. Посреди поля без связи с другими людьми мне становится по-настоящему жутко. И в то же время пробуждается любопытство: а вдруг я первая из всего человечества узнаю, как делаются круги на полях?

Мысли отгоняют страх. Развожу руками поникшие подсолнухи и выглядываю.

Сперва замечаю коробку, излучающую яркий свет. Провожу взглядом по полю и натыкаюсь на кого-то. Или что-то? В свете луны оно оборачивается. На нем бледно-кремовая одежда, лицо белое с красными полосами на щеках и глаза… желтые!

С криком разворачиваюсь и бегу. Стебли хлещут по рукам, щекам и шее. Существо сзади издает какие-то звуки, я воплю и ускоряюсь. Что-то тянет меня назад. Оглядываюсь, снова встречаю это существо – оно схватило меня за рюкзак! Скидываю его и бегу, пока не спотыкаюсь о собственные ноги. Лечу вперед.

Сил сопротивляться нет. Переворачиваюсь на спину, раскинув руки и ноги. Надо мной бескрайнее ночное небо с россыпью звезд.

Шорох приближается. Крепко жмурюсь и решаю притвориться мертвой.

Не дыши.

Просто потерпи и не дыши! Оно потеряет к тебе интерес и вернется на свою летающую тарелку!

Или что это была за светящаяся штука?..

Шаги затихают. Воздух в легких кончается.

Ну же!

Посмотри на меня, пойми, что я тебе не интересна, и проваливай!

– М-м, добыча, – произносит мужской голос.

Открываю глаза. Надо мной нависает человек. Разочарованно выдыхаю и вместе с тем ощущаю ярость.

Сажусь и со всей присущей мне злобой всматриваюсь в желтые глаза парня. Он не отводит взгляда, наклоняет голову. Жуткая маска убрана набок и держится на черной резинке. Его светлые волосы собраны в пучок на затылке, а одет он в кимоно.

– Ты кто такой? – решаю атаковать первой.

– Кто я в обычной жизни или кто я сейчас? – отвечает он с легкой усмешкой.

Понятия не имею, о чем он говорит.

– Что ты делал посреди поля?

– Это допрос? Ты-то кто такая?

– Я Вера.

Зачем? Зачем я назвала ему свое имя? А вдруг он опасен?

Искоса гляжу на незнакомца. Вроде не похож на беглого преступника. Он протягивает мне руку с тонким запястьем:

– Тогда я Гордей.

– Что за имя такое? – Игнорирую его жест.

– Мама долго выбирала. – Гордей встает.

Чтобы он не возвышался надо мной, спешно поднимаюсь.

– А ты высокая, – замечает он, – и не местная.

Гордей отдает рюкзак. Забираю его и надеваю на спину.

– Что, так заметно?

– От моих косплеев еще никто не визжал, – смеется Гордей. – Разве что фанатки в соцсетях.

– Косплей… – растерянно бормочу я.

Этот парень, похоже, мой ровесник. Что он тут делает ночью?..

– Хотел сделать эффектные фотки. Сегодня же полнолуние, – поясняет Гордей, словно прочитав мои мысли.

– А кто… – Неловко почесываю висок и перевожу взгляд с его глаз на маску. – Кого ты изображал?

– Дзинко. Это как кицунэ, только мужского пола. – Заметив мое замешательство он поясняет: – Мужчина-лис.

– А-а-а…

– Я-то ради дела ночью в поле пошел, а ты что тут забыла?

Если бы я знала, что ответить. Признаваться в побеге стыдно.

– Я заблудилась. – Прозвучало не очень уверенно, поэтому добавляю: – Я шла к дяде и потерялась в полях. Блуждаю тут пару часов.

– Хорошо, что ты наткнулась на меня. Я тут с детства обитаю, так что при всем желании не потеряюсь. – Гордей разворачивается и машет рукой, чтобы я шла за ним. – Только дотащу оборудование до дома.

Когда мы выходим к поляне, где я впервые его увидела, Гордей спрашивает:

– А почему ты закричала?

– Испугалась.

Мама говорила, что признаваться в своих страхах не стыдно. Главное, не сболтнуть лишнего людям, которые могут использовать их против тебя.

– Значит, образ удался. Жаль, что я толком не успел сфоткаться. – Гордей подходит к светящемуся объекту.

– Что это?

– Софтбокс. Штука для освещения. – Он выключает софт-бокс. Под светом луны лицо Гордея видно в разы хуже. – А ты думала что?

– Я вообще не поняла, что это.

Все оборудование Гордей тащит сам, хоть ему и неудобно передвигаться в кимоно. Его шаг куда у´же, чем мой, поэтому я замедляюсь, чтобы идти рядом. Не хочу снова потеряться.

– Где живет твой дядя?

Мы выходим к заднему двору дома, и Гордей оставляет оборудование в сарае.

– Подожди тут, я переоденусь. – Гордей закрывается внутри.

Не помню, как выглядит дом дяди. Что мне сказать? Веди туда, не знаю куда? Потираю лоб и широко, но беззвучно зеваю, прикрывая рот ладонью.

– Так где? – Гордей выходит на улицу.

Теперь на нем футболка с принтом, который в темноте не разглядеть, и рваные джинсовые шорты до колен.

– Не знаю.

– Может, у тебя и дяди никакого нет?

– Есть.

– И как его зовут? – Глаза Гордея сужаются.

От напряжения у меня над губой выступает испарина.

– Тихон.

– М-м, хочешь сказать, что ты племянница Тихона и Ирмы Соловецких?

Округляю глаза и киваю, как игрушечный болванчик. Гордей легонько тычет меня пальцем в лоб, чтобы я замерла.

– Знаю я их. Пойдем.

Разглядываю свои ноги и ноги нового знакомого. Он идет босиком.