Катерина Карди - Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

Она отвернулась, пряча лицо в ладонях, и, пытаясь совладать с собой, прошептала:

– Я об этом не просила.

Мотави было семнадцать лет, когда ее забрали из дома с молчаливого согласия матери. Басиат не вступилась за свою дочь, не заламывала рук, умоляя оставить Мотави – нет, ничего этого не было. Басиат спокойно смотрела, как увозят ее дочь, не проронив ни слова, и еще долго потом в своих ночных кошмарах Мотави видела холодный отстраненный взгляд матери и ее поджатые в высокомерном презрении губы.

О том, что было дальше, Мотави никому не рассказывала. Она предпочла бы все забыть и жить без мрачных образов прошлого и тягостных воспоминаний, но память была сильнее настоящего. И потому, вернувшись через восемь лет домой, Мотави не осталась с матерью, а поселилась в маленькой скромной квартире, где ее добровольное затворничество разделял только безымянный кот.

Басиат собрала разбитую посуду, достала из буфета новые чашки и разлила все еще горячий чай.

– Вот, держи, – она протянула чашку дочери. – С лимоном и двумя ложками сахара, – примиряющим тоном произнесла Басиат. – Я помню, как ты любишь…

– Зачем ты пришла? – скривила губы Мотави.

– Отговорить тебя от твоей глупой затеи. Дети не должны разлучаться с матерями.

– Ты опоздала. Я уже назвала ее и оставила.

– Зачем? Ты думаешь, это поможет? Нет! Все безнадежно! Судьбу не обмануть!

– Я не хочу быть как ты. Я хотя бы попыталась.

– Да какая разница, чего ты хочешь?! Кто ты такая, чтобы принимать подобные решения? Она нашей крови, ее нужно найти и воспитать как должно, согласно традициям!

Мотави резко опустила нетронутую чашку на стол:

– Ищи, если хочешь!

Глаза Басиат сузились от сдерживаемого гнева, лицо посуровело, лишившись напускной ласки и доброты.

– Назови ее имя! – жестко потребовала Басиат. Она намеревалась отыскать свою внучку, раз уж Мотави отказалась от дочери.

Не получив ответа, Басиат исчезла в комнате, а вернулась уже со старинной книгой в руках. Бережно переворачивая пожелтевшие листы, она отыскала нужную страницу и горестно воскликнула:

– Ты не записала ее имени!

Последняя запись была сделана Басиат, Мотави же не добавила ни строчки.

– Не записала, – отозвалась Мотави. – Это ни к чему!

– Еще не поздно все исправить. – Басиат протянула книгу дочери. – Многие века мы оставляем память о себе в этом фолианте, записываем наши имена и истории. Так мы чтим матерей-прародительниц, оберегаем традиции – а ты решила все разрушить своим упрямством? Ну же, не дай угаснуть нашему роду.

Но Мотави покачала головой. Она не желала спорить, ей хотелось покоя и уединения.

– Жаль. Ты ее больше никогда не увидишь.

– Нет. Я найду ее, когда она станет знаменитой. Это мое слово.

– Твое слово? – издевательски переспросила Басиат. – Такое же бессильное, как и ты сама! У тебя нет характера, нет воли…

– Пусть так. Но пока это мой дом, ты не будешь меня в нем оскорблять! Тебе лучше уйти. – Мотави забрала книгу из рук матери. – Верну ее на место, – произнесла она и вышла из кухни. Послышался скрежет засова на двери комнаты – Мотави поспешила оградиться от матери.

Черный кот на подоконнике зло таращил на ведьму свои желто-зеленые глаза. Ему явно нравились шум и крики.

Басиат рванула на себя дверную ручку, убеждаясь в прочности засова, и досадливо ударила ладонью по двери. От удара пошел гул, а над дверью вспыхнули бледно-голубым защитные знаки – Мотави забыла отнюдь не все материнские уроки.

– Ты раскаешься, но будет поздно! – Басиат не хотела сдаваться. – Да, мне жаль, что с тобой так обошлись, но не надо таким образом мне мстить!

– Это не месть, – донеслось из-за двери.

– Послушай, ты знаешь, я могу призвать древние силы. Давай решим все по-хорошему! – крикнула Басиат в замочную скважину, но угроза не подействовала. Мотави даже рассмеялась:

– Ты этого не сделаешь. Тебя никто не слушает и не слышит. Мне все известно! Ты и я – мы изгнаны. Думаешь все исправить через мою дочь? Но нет, ничего не выйдет.

– На какие страдания ты ее обрекаешь?! – не унималась Басиат.

Мотави молчала. Она легла на диван, с головой укрывшись пледом, и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Мать все стучала в дверь, умоляла прислушаться к ее опыту и разуму. Все было напрасно.

– Ты слышишь меня?!

Ответа не было.

– Я сломаю этот чертов замок!

– Тебе лучше уйти, – холодно ответила Мотави. Зная характер матери, она не опасалась пустых угроз – в действительности Басиат нечем было ее устрашить.

Разгневанной Басиат только и оставалось, что посильнее хлопнуть дверью, бормоча замысловатые ругательства.

3

Дом Басиат стоял уединено, на самой окраине города, отгороженный от мира высокой кирпичной стеной и старыми разросшимися вязами. Плотные портьеры создавали в комнатах приятный для глаз полумрак.

Баил с удовольствием прошелся по мягкому ковру, наслаждаясь приглушенным светом и тишиной дома. Убранство комнат было ему по нраву – обстоятельное и дорогое, оно не шло ни в какое сравнение с убогой квартиркой Мотави. Массивный секретер, украшенный затейливой резьбой, отполированное красное дерево письменного стола, удобные кресла… Басиат любила роскошь.

Как удачно, что хозяйки нет – хотя это Баила не остановило бы, лишь затруднило его поиски. Он уселся в хозяйское кресло, пролистал книгу, оставленную Басиат, тетрадь с выписанными стихами, открыл ежедневник и тут же закрыл его: страницы были девственно чисты – Басиат не вела дел или же не доверяла их бумаге. В ящиках тоже не было никаких хоть сколько-нибудь значимых бумаг, ничего такого, что приблизило бы Баила к его цели.

Разочарованно фыркнув, Баил провел руками под столешницей, пытаясь найти тайник. Тщетно. За картинами стена, в книжном шкафу только книги, даже под ковром не обнаружилось ничего необычного.

На клочке бумаги за телефоном был записан номер авиарейса, но Баил и так знал, куда летала Мотави. Ему нужно было имя, хотя бы имя… Но Басиат, видимо, продвинулась в поисках своей внучки не дальше него.

Баил размышлял, как ему поступить. Мысль о дочери Мотави приводила его в ярость. Кроме застарелой ненависти ко всему семейству Басиат, Баил испытывал досаду, что не мог расправиться с новорожденным ребенком. Он не знал, где Мотави спрятала младенца. Множество идей приходило ему в голову, но Баил отвергал их одну за другой, видя их никчемность.

Кто быстрее отыщет потерянное дитя, он или Басиат? Если Басиат преуспеет, Баилу придется спасаться бегством, его будут ждать сотни опасностей и даже смерть. Пусть говорят, что у кошек девять жизней – у Баила всего одна.

Баил вышел из кабинета, не спеша прошелся по коридору и остановился перед зеркалом, придирчиво рассматривая свое отражение. Элегантный костюм подчеркивал фигуру, а ворот рубашки, поднятый стоймя, и зачесанные назад короткие черные волосы делали его облик завершенным и мужественным. На худом смуглом лице едва выделялись старые шрамы – Баил провел пальцами по трем полоскам, пересекающим его бровь и лоб – и содрогнулся от злобы и ненависти. Он хорошо помнил, как получил их. В тот день удача отвернулась от Баила, коварный замысел его был раскрыт, а смерть оказалась совсем рядом.