Александр Михан - Мистика. Рассказы

– Ты закусывай, закусывай, – подал огурец своему новому другу старик. – Соленый огурец – первым делом! Он перебивает неприятие выпитого и показывает нашему мозгу всю радость бытия.

– Действительно, – захрустел огурцом Эммануил. – А я как-то раньше пренебрегал соленьями.

– Эх, ты! Ну, да ладно, – наливая по второй, произнес Николай Петрович и, поднимая указательный палец вверх, добавил: «Между первой и второй – промежуток небольшой!».

– Гениально! Это нужно записать! – воскликнул Эммануил, и его уже не нужно было просить выпивать вторую до дна.

***

– А давно ты тут, Эммануил? – спросил Николай Петрович своего нового знакомого.

– Да давно! Постой, так давно, что уже и забыл, как сюда попал, – ответил тот. – Я ведь раньше в домике жил с женой, неподалеку отсюда. А потом жене захотелось общества таких же, как и она, старух. А мне покой нужен, я люблю тишину. Только в тишине можно поразмышлять о…

– А жена все время с тобой тут находится? – поинтересовался у него Николай Петрович.

– Ну, как – жена? Вопрос сводится к самому смыслу моего участия во Вселенной. Если там, дома, я не был женат, то тут подбирают пару – без пары никак нельзя. Всё имеет пару, включая хромосомы, – и подвыпивший Эммануил засмеялся, как ребенок.

– А что, если у меня есть жена, только она осталась там? Что тогда?

– Тогда этот вопрос отпадает сам собой, – тут же прекратив смеяться, ответил новый друг. – Так, на чем это мы остановились?

– Я думаю, тебе уже пора, для первого раза достаточно. Пошли, я проведу, если хочешь, чтобы жена не ругала, – предложил Николай Петрович.

– Нет, я сам, сам, сам! – ответил Эммануил и, шатаясь, вышел из комнаты.

Убрав остатки еды и разобрав кровать, Николай Петрович решил сегодня лечь пораньше —тяжёлый выдался день. И эта очередь… Такая длинная очередь… Но все хорошо. Хорошо, что заселили, а не оставили еще на один день внизу, в коридоре. Хотя, по их словам, у них не было никогда такого, чтобы кого-то приняли не вовремя.

– Да, не забыть своим позвонить, что у меня все в порядке… – были его последние мысли, и Николай Петрович не заметил, как, уснул крепким сном уставшего человека.

***

Наутро первым делом старик решил найти телефон, чтобы связаться со своими родными. Но его поиски ничего не дали. Ни телефона, ни даже намека на какую-либо связь ему обнаружить не удалось. И на все его вопросы обслуживающий персонал только лишь разводил руки: мол, им не до него, у них и так полно работы. Отчаявшись что-либо выяснить, Николай Петрович решил, что самый надёжный способ связаться с близкими – было, есть и будет ни что иное, как письмо. И, обрадовавшись своему решению, он поспешил в свою комнату. По привычке заглянул в холодильник и, увидев там простоквашу, подумал, как вовремя ее принесли. После вчерашнего «разговора» с Эммануилом у него с самого утра шумело в голове и постоянно хотелось пить. «Да, это тот самый вкус, кисленькая. Как в детстве, – произнес старик. – В детстве…». Николай Петрович присел на стул с банкой простокваши, и от нахлынувших воспоминаний у него потекли слезы.

– Какой я все-таки стал сентиментальный! Стоило что-то вспомнить, как уже сопли распустил, – начал укорять себя старик. – Соберись! У тебя еще дела не все закончены! Расселся!

И, подстегивая, таким образом, самого себя, он решительно встал и подошел к столу, на краю которого лежали ежедневник и пара шариковых ручек.

– Вот что мне нужно! На ловца и зверь бежит!

Присев за стол, Николай Петрович принялся писать о том, как ему тут живется, и как ему сразу не повезло. Он долго стоял не в своей очереди, и персонал, сверив его данные, попросил перейти в соседнюю. И всего-то дел: им попался его полный тезка, который, правда, младше Николая Петровича на двадцать лет, но всё-таки смог внести легкую неразбериху в документы.

«Кормят хорошо, даже, я бы сказал, лучше, чем, я мог представить. Все то, что я люблю – точь-в-точь, как дома. А еще познакомился с одним из постояльцев, но про него другим письмом. На этом заканчиваю. Ваш любящий муж и отец Николай», – последнее предложение старик произнес вслух и сложил написанный лист так, что он, в итоге, стал похож на треугольник.

На одной стороне этого треугольника он написал адрес и, почесав затылок, добавил: «Нашедшему это письмо просьба опустить в почтовый ящик. Так как у меня нет пока возможности бросить его самому».

Николай Петрович подошел к окну. Легонько приоткрыв створку, просунул свое послание наружу и отпустил. Его подхватил поток воздуха, и вскоре оно скрылось в густых облаках, которые, как и вчера, плотно опоясывали здание, где находился старик.

– Будем надеяться, кто-нибудь, да найдёт. А, если что, ещё напишу! – довольный проделанной работой, произнес Николай Петрович и, увидев недопитую бутыль с самогоном, улыбнулся: «Так… Где этот Эммануил? Где его носит? Тут нам еще на целую беседу осталось!».

***

– Вот ты мне ответь, Мануил, – ласково обратился к своему новому другу Николай Петрович. – Как домой весточку послать? Здесь я человек новый, а ты давно уже тут. Объясни мне, будь добр.

– Какую еще весточку? Тебе что, тут не нравится? – посмотрел окосевшим взглядом на собеседника Эммануил. – Здесь так не принято. Раз попал сюда, нечего своих беспокоить. Отдыхай сам, и твои пусть от тебя отдохнут. И так столько хлопот, пока тебя отправили. А ты не успел сюда прибыть, как уже снова со своими проблемами. Пусть пройдет немного времени, что ли?

– Так-то оно так, но скучаю я уже по ним. А тут ни тебе телефона, ни почты. Мне же интересно, как они там без меня? Все ли у них хорошо?

– Пройдет немного времени – и свяжешься, я тебе обещаю. Все потом связывались, а некоторые еще и увидеться смогли, – ответил Эммануил. – Но по секрету тебе скажу, тут, этажом выше, есть один… Как бы сказать… Очень умный мужчина. Он у себя в комнате постоянно что-то придумывает и мастерит. Ты, если совсем невмоготу, к нему сходи, может, что и посоветует, как с твоими связаться. Но руководство, если прознает, будет недовольно. Тут с этим строго.

– А как его зовут? – заинтересовался Николай Петрович.

– Фамилию не помню, как-то не доводилось его по фамилии называть, вот и забыл. А имя-отчество – Александр Степанович. Точно, Александр Степанович! Я у него еще проволоку просил медную для жены. Она вьющийся цветок по стене пустила, так я проволоку к карнизу примотал, чтобы он поддержку имел.

– Хорошо, я навещу его, может, действительно, что мне дельное посоветует. А пока давай еще по маленькой, и на сегодня хватит. А то вчера на радостях с тобой пару штук лишних кульнул, так с утра нездоровилось, – наливая в рюмки мутную жидкость, сказал Николай Петрович и весело подмигнул Эммануилу.