Фарход Гулямов - Вожак стаи отпустил мальчика

Тут на воротах щеколда загремела и, как всегда, без стука в ограду вошла вездесущая Петькина Нинка:

– Нюр, а Нюр! Ты где?

Бывает же такое: чтоб радоваться приходу Нинки! Но стыдиться нечо: нога ведь, а не… как у Пашки с Зинкой.

В общем, свезли бабку Нюру тоже в город (того фершала в деревне давно Бог прибрал), одели ногу в беленький гипс, нарядненько так получилось. Строго-настрого предупредили: самой не то чтоб сымать, а касаться не сметь! А чешется-то как!

Проходит с недельку или две, в деревню присылают нового фершала. Доковыляла-таки баба Нюра до медпункта. Фершал, молоденькой такой, спросил когда и что, пощупал гипс и отправил обратно домой:

– Рано еще снимать!

Бабка Нюра ушла недовольная: плохой фершал, даже градусник не поставил!

2 июля 2021 г., Сочи

Как-то я взял младшенького на руки, рядом еще трое детишек от пяти до 11 лет и мы пошли на нашу любимую лесную полянку недалеко от дома. Говорят, когда-то здесь стояла целая усадьба с пасекой. Сейчас и следа не осталось, разве что правильная прямоугольность полянки подсказывает, что когда-то именно человек вырубил здесь площадку для своих нужд. Как всегда с нами, как привязанные, черный баран и серебристая овечка.

По бокам узкой тропки труднопроходимая чащоба кустарников, впереди – просвет на нашу полянку. Мы обычно там устраиваем «маёвки»: собираем и выбираем грибы (я там и научил детей различать съедобные грибы от несъедобных), бегаем, играем, потом обедаем на лоне природы. Овечкам тоже раздолье.

Но в тот раз «маёвка» отменилась. Не успели выйти на полянку, как старшая дочка, которая шла впереди, тихонько пискнула и с расширенными от удивления глазами застыла. На углу полянки, по левую руку от нас, устроился кабан со своим диким семейством. Потомства у него было побольше, чем у меня – хрюшки копошились под брюхом у кабанихи. Но считать некогда, надо своё потомство увести от греха подальше. Я моментально зажал дочке ротик и прошептал остальным:

– Тихо! Идем назад!

Я понимал, что если кабан решит, что мы – это угроза, целыми и невредимыми нам не уйти. За секунды свое потомство мне не поднять ни на какое дерево – вдоль тропы низкорослый ольшаник с кустами шиповника и медвежьих ягод вперемежку. Кабаны бегают очень быстро, как таран пробивая такую преграду. То ли у него было сытое настроение, то ли наше появление было настолько неожиданным, что кабан подпрыгнул вверх, и, развернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, показал нам темно-серый зад.

Мы тихо углубились в тропинку. Я успокоился только тогда, когда мы вышли из лесу и показался наш дом.

2 августа 2021 г., Сочи

Летний день. Наша деревенька в одну улочку утопает в зелени. Покосившиеся от времени неказистые избушки смотрят на мир посветлевшими летними окошками в одну раму.

Как в иных деревнях, у нас не принято выпускать хрюшек на выгул. Поэтому глубокую колею, которую тоже почти не видно сквозь густую траву, топчут только куры и гуси, выискивая там свои лакомства.

Подхожу к нашему дому (низ каменный, а верх – бревенчатый) и слышу скрипучий:

– Тоша хороший! Тоша хороший!

Возле палисадника под деревом стоит летняя колясочка с маленьким Тимкой, а на ручке коляски, наклонив головку к ребенку, сидит яркий попугайчик и повторяет:

– Тоша хороший! Тоша хороший!

Тут выбежали из дома девочки и Тоша взлетел на ветку:

– Тоша хороший!

И улетел. Через пару дней по деревне прошлась незнакомая тетка, которая искала своего попугая. Увы, Тоша к нам больше не прилетал, хотя на привычном месте его ждал Тимка-приманка.

2 августа 2021 г., Сочи

Как и во всякой другой деревне, в Донных тоже молодёжи не стало вовсе: одни бабки с дедками, а то и без них. Но под закат Союза, особливо после него, городские вдруг вспомнили, нет, не о стариках-родителях, а об хозяйствах, которые те в меру своих сил поддерживали в продуктивном состоянии.

Сначала вернулась молодёжь к Нюрке Кочетовой: старшая Люська с детишками мал-мала меньше, да с мужем басурманином. К этому времени хозяин, Сан Саныч, царствие ему небесное, давно уже Богу душу отдал. Работящий, рукастый был мужик: он и плотник-баклушечник, и слесарь, и сварщик. Только уж пил больно. В рабочие дни – ни-ни, как пятница, так натяпаются с бабой своей, Нюркой значит, боже упаси! Все выходные пьют! Кабы она путная была, может, жил бы ещё.

Басурманин Люськин, справный тоже мужик, когда только женился, хотел остаться в деревне. А чо не остаться-то? Дом еще крепкий, самый видный в деревне: низ каменный – никаким ломом не возмёшь, верх – бревенчатый. Под крышей просторной ограды 11 11 Ограда в деревенском доме – подсобные помещения под одной крышей. – хлев, баня, колодец, сеновал, дровяник. Земля к тому же. Нюрка, тёща то есть, сама отворотила своим поведением.

Как-то Вовка – с легкой руки Нинки Петькиной жениха Люськинова стали так звать (кто выговорит и запомнит их басурманские имена?) – приготовил знатное угощение, накрыл на стол и пригласил в гости тётку Зою – это со стороны покойного Сан Саныча. Так Нюрка успела ещё до застолья нахрюкаться и мало что упала мордой в тарелку, дак ещё при таком портрете начала рассуждать всяко.

Зять недолго думал: забрал молодую жену и айда к себе в юрт. Такого позора не вынесла горная душа.

Союз еще был в силе, молодым хорошо жилось. Детишек успели настругать. Но молодка, то есть Люська, затосковала по родному дому. Вовка – мужик понимающий, собрал семейство с манатками и айда в деревню: и здесь, мол, жить можно. К тому же тёща бросила пить и тоже в одиночестве тоскует.

Басурманин этот в первое же лето баньку обновил, скотинку кой-какую завёл. И землицу под огородец удвоил, избу замыслил поставить новую. Под будущее хозяйство колодец глубокий поставил с насосом: тюкнешь пальцем на пипочку, дак вода фонтаном бежит, на два огорода с баней хватает. Сруб старого колодца, который ещё дед Архипыч в ограде поставил, рассыпался весь. Да ещё как потайка или дождь какой, верховой водой заливает: как пить-то такую?

Братовья Люськины, городские давно уже, не без помощи тёщь и жёнушек начали прозревать: так басурманин всё под себя подгребёт! Серафимовна, тёща Федькина, женщина грамотная, сорок лет в школе проработала, говорит:

– Федь, не будь тряпкой: на отцовской земле посади хоть бы картошку. Земля уже отошла от зимы. Позови сватью к нам в гости и сестру с семьей – всё обговорим за столом.

Так и сделали: как гости чуток разомлели от обильного стола с бутылками, Серафимовна начала издалека:

– Сватья, сама видишь: страна развалилась, стабильности не стало. В магазинах шаром покати! И зарплату на заводе через раз дают. Как в таких условиях детишек прокормить? Выдели Федьке дёру побольше, хоть картошку посадит: какая-никакая поддержка семье будет. Может, внучочки твои ещё крыжовничком да малинкой побалуются с огорода. Ты только побольше дёру выдели!