Элис Райт - Истон

– Дочь, установление социальных связей чрезвычайно важно и дальновидно. Особенно в университете. Особенно в Гарварде. Я в своё время, учась там, завёл столько знакомств, что мог бы и не работать прокурором, – рассмеялся папа. – Хотя, может, если бы не эти связи, я бы и не стал им.

Опять он про своё. Я не умела общаться из-за выгоды. Если мне человек неприятен, то сколько бы денег ни было на его счету и каким бы положением в обществе он ни обладал, ничто не сможет расположить меня к нему.

– Дорогой, может наша девочка пойдёт по моим стопам? – предположила мама, отрезав кусочек утки под брусничным соусом. – Меня, например воспитали, чтобы я стала идеальной женой.

Папа нахмурился, посмотрев через весь стол на маму, а затем перевёл взгляд на меня.

– Да, возможно, ты и права. Она всё-таки девочка, поэтому ей просто нужно удачно выйти замуж.

Я поперхнулась куском тушеного артишока и потянулась за бокалом с водой.

– О, у нас столько симпатичных и перспективных мальчиков учится, – воодушевленно поделилась Нинель, глянув на меня игривым взглядом. – Которые, между прочим, сегодня будут на вечеринке у Деборы.

– Деборы Форман? – уточнила мама, перестав жевать.

– Именно, – кивнула Нинель. – Она решила отметить приход весны, что бы это ни значило.

– Ты должна пойти, Селеста, – беспрекословно заявила мама, посмотрев на меня тем самым родительским взглядом, в котором читалось, что отказы не принимаются. – Она дочь сенатора. Кажется, у неё есть брат?

– Да, но он неимоверно занудный, – ответила вместо меня Нинель, будучи в курсе всех аспектов социальной жизни нашего универа.

– Зато мужем станет хорошим. Такой не обидит, – непринужденно продолжила мама, словно меня и не было в этой комнате.

Папа внимательно слушал эту беседу и складывалось впечатление, что примерял на меня роль чьей-то невесты, отчего у меня пробежал холодок по позвоночнику. Вот уж чего мне хотелось меньше всего, так это выйти замуж без любви. Но к сожалению, браками по расчёту меня не удивишь. Мама постоянно об этом говорит, как только мне исполнилось шестнадцать и, видимо, с того самого момента решила начать готовить меня к этому. Первым пунктом на повестке этого мероприятия значилось похудеть.

– Селеста, доедай и иди собирайся на вечеринку. Нанеси макияж, уложи волосы и выбери из одежды что-то подходящее, что скроет лишнее, но подчеркнет твои достоинства.

Переводя с маминого языка, это означает – надеть изумрудное платье А-силуэта с летящей юбкой, скрывающей мои широкие бёдра, и глубоким декольте, открывающим мою весьма заметную грудь.

– Я не хочу, – вяло отозвалась я, потеряв аппетит.

– Это важно, Селеста. Нинель тебе поможет, – отрезала мама и завела разговор с папой про какую-то пару их знакомых. Нинель подмигнула мне и салютовала своим бокалом, явно предвкушая веселье.

Спустя полчаса, закончив ужин, мы поднялись в мою комнату, и Нинель тут же устремилась в гардеробную, чтобы подобрать мне наряд, параллельно решив в который раз выудить у меня подробности единственного случая, когда меня застали с парнем. Те сплетницы явно преуспели в приукрашивании случившегося, и теперь половина универа гудела о возможном романе знаменитого баскетболиста и неуверенной в себе толстушки-библиотекарши. Почему-то люди решили, раз я усердно училась, то была библиотечной крысой.

Я уже сто раз пожалела, что тогда позволила своим гормонам допустить весь тот фарс с пончиком и поцелуем, и теперь мне приходилось отмахиваться от назойливых и бестактных вопросов.

Любопытно, что подобное внимание Райана ко мне не вызывало у Нинель или кого бы то ни было такого живого интереса, как один-единственный непонятный акт со стороны Дрейка.

– Не знала, что Дрейку нравятся пухляшки, – пропела из недр гардеробной сладким голоском Нинель. – Мэнди сказала, что он прямо тебе поцеловал! Ты так и будешь отрицать любую связь с этим красавчиком?!

– Да, потому что никакой связи нет. Мы незнакомцы.

– Ну, если Дрейк и может поцеловать любую встречную, то ты точно нет, – заявила она, выйдя из гардеробной с ворохом платьев, перекинутыми через руку. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что Нинель не поддерживала мамин вкус и выбрала мне платья, максимально похожие на балахоны. Я в общем-то не против спрятаться, но почему-то мне казалось, что подруга должна действовать иначе. Приободрять, что ли.

– Это даже поцелуем сложно назвать, – вздохнула я, сев на свою постель с балдахином. Моя комната была похожа на клетку принцессы.

Принцесса.

Интересно, почему Дрейк так меня называл?

Тряхнув головой, я сосредоточилась на своей подруге, бросившей на кровать платья.

– Если бы Дрейк решил изучить мой рот своим, то я бы непременно ознакомилась и с остальным содержанием его скрытых под одеждой частей тела.

Пропустив мимо ушей её комментарий, я заявила:

– Если мне и придётся идти на эту вечеринку, то только в джинсах и рубашке.

– Ты с ума сошла? Опозоришь меня! – воскликнула Нинель, проведя рукой по своему телу, демонстрируя идеальную фигуру, облаченную в кожаное платье насыщенного фиолетового цвета на широких бретельках с вырезом форме сердца, из которого так и норовила выпрыгнуть её грудь. На дворе начало марта, но для большинства девушек началась пора оголения и цистита.

– Тогда я не пойду, чтобы уж точно никого не опозорить, – пробормотала я, отвернувшись от неё.

Иногда мне казалось, что Нинель не очень-то вкладывалась в нашу дружбу, но потом я вспоминала, что она была единственной за всю мою жизнь, кто однажды подсела ко мне во время школьного обеда и предложила разделить с ней домашний кекс. Так и началась наша дружба. Порой она была резка, но я верила, что у неё не было мотива унизить меня. Просто не все задумываются о том, что их язык может кого-то обидеть.

Нинель раздраженно перекинула свой конский хвост с одного плеча на другое и театрально вздохнула.

– Ла-а-адно. Пусть будет по-твоему. Пойдешь в этом, с позволения сказать, наряде.

Не испытывая ни малейшего воодушевления, я всё же отправилась с ней на эту вечеринку, проходившую на окраине Кембриджа в районе, куда без специального пропуска не пройти. Я не была лично знакома с Деборой, но знала, что ей двадцать два и она была капитаном университетской группы поддержки, что означало, что она была мега популярна. А ещё она увлекалась различными косметологическими процедурами, если судить по её скулам, губам и лисьему разрезу глаз, который вслед за Беллой Хадид свёл с ума половину женского населения земного шара.

Особняк её родителей занимал территорию, сопоставимую по размеру с двумя футбольными полями, и был огорожен трёхметровым забором с охраной по периметру. От масштаба владений дух захватывало. Но, с другой стороны, всё казалось сюрреалистичным.