Влад Ривлин - Нужен ли евреям Израиль? Публикации разных лет

К сожалению ни Герцль, ни его продолжатели Беню не послушали.

В результате, евреям, живущим в Палестине, все чаще приходится вдыхать вместо свежего воздуха Альп малоприятные запахи бомбоубежищ.

На фоне этой тенденции, предложение президента Ирана Махмуда Ахмадинеджада о переносе «Израиля» с Ближнего Востока в Германию или Австрию становится все более атрактивным.

Наибольшее воодушевление предложение иранского президента встретило в Сохнуте -организации, агитирующей евреев по всему миру переселяться в Израиль.

В Сохнуте считают, что убедить евреев переехать в Германию или Австрию будет гораздо проще нежели убедить их жить в Израиле.

Правда, не все «за».

Биби Натанъяху например, готов переехать куда угодно, но только в качестве премьер- министра.

Остальные депутаты согласны на переезд, но только в том случае, если им на новом месте назначат пособия по прожиточному минимуму в размере ежемесячной зарплаты израильского парламентария и сохранят все положенные избранникам народа привилегии.

С министрами еще сложнее – они требуют помимо пособий в размере ежемесячного министерского пособия оставить за ними еще и государственные машины с водителями.

Не просто и с пока еще действующим премьер министром Эхудом Ольмертом, а также кандидатом на пост главы правительства от оппозиции Эхудом Бараком.

Эти согласны на переезд только в том случае, если получат запрашиваемую сумму за свою недвижимость.

Есть у инициативы президента М. Ахмадинеджада и откровенные противники.

Бывшему спикеру израильского парламента Аврааму Бургу, например, Германия и Австрия не нравятся вовсе. Поэтому он поселился в Париже.

Категорически против переезда и израильский генералитет.

Они мотивируют свой категорический отказ переезда в Европу невозможностью эффективно контролировать ситуацию в Газе из Австрии или Германии, а также тем, что не на кого будет оставить охрану забора.

Так же категорически против переезда президент Израиля Шимон Перес, министры Шауль Мофаз и Ави Дихтер.

Президента Израиля уже который год ждет не дождется бельгийский суд, которому не терпится узнать от Переса подробности о гибели ста ливанцев во время бомбардировок деревни Кфар Хана в 1996 году.

Министра внутренней безопасности Ави Дихтера с нетерпением ждет лондонская полиция, которой не терпится расспросить его об убийстве 22-х мирных жителей, в числе которых 9 детей, во время покушения на Салаха Шахада – одного из лидеров военного крыла ХАМАС в 2002 году.

Другого министра, Шауля Мофаза, лондонская полиция давно мечтает расспросить о пытках, убийствах и уничтожении жилых домов палестинцев во время бойни в Дженине.

Резкое недовольство проектом переноса Израиля в Европу выразила и Всемирная сионистская организация.

Там утверждают, что воздух, может быть, и свежее, но такого хумуса или фалафеля как в Израиле, уж точно нет.

Есть и такие, кому уже абсолютно все равно.

Это бывшие премьеры Ариэль Шарон, от ожирения впавший в кому, и Ицхак Шамир, впавший в маразм, а также все те, кто уже обзавелись грин-картой или вторым гражданством.

Есть, правда, и такие, которым вовсе не все равно, но их никто не спрашивает.

Это жители обстреливаемых «Кассамами» израильских городов типа Сдерота и Аскаляна, у которых нет возможности переехать ни в Швейцарию, ни за океан, но зато есть все шансы переселиться в бомбоубежища, так сказать, на ПМЖ. (Постоянное место жительства – если кто не знает).

Эта категория населения мало верит предвыборному лозунгу Натанъяху: «Биби – хорош для евреев» и считает, что Европа, или любая страна, где тебе постоянно не грозит упасть на голову очередной снаряд, все-таки лучше чем Биби.

Двадцать лет меня пугают арабами, убеждая, что они и есть мой главный враг.

Как-будто это арабы отправили меня, человека с высшим образованием на самую грязную и неквалифицированную работу, когда мы приехали в Израиль.

Как-будто это арабы воровали деньги из моей зарплаты.

Как-будто у арабов я нахожусь в долговой кабале. Как-будто арабы приходили выселять меня и моих близких из квартиры, когда нам нечем было платить за ипотеку. Как-будто арабы арестовывали нас и наше имущество за долги.

Как-будто арабы виноваты в том, что я и такие как я граждане страны вынуждены сидеть как под домашним арестом в свой единственный выходной день, если у меня нет личного автотранспорта.

И наверное арабы виноваты в том, что покупать все нам тут приходится в тридорога и что иметь и воспитывать детей сегодня в нашем еврейском государстве могут позволить себе только самые богатые.

Мне довелось пережить тут уже несколько войн и интифад и все это я хорошо помню: как резали людей на улице, как взрывали автобусы и взрывались ракеты. Обо всем этом я знаю не понаслышке, в отличие от тех, кто пугает меня ракетами и взрывами, но при этом защищен и от ракет и от взрыва в автобусе, просто потому, что на автобусе не ездит и не живет там, где падают ракеты.

Не исключаю, что те, кто меня пугают арабами при этом делают с арабскими шейхами успешный гешефт. Поэтому я им слабо верю.

Для меня первая интифада была периодом окончательной ломки сознания.

Сам этот процесс начался ещё там, в прежней жизни.

Суть его заключалась в том, что привычные и казавшиеся с детства незыблемыми как фундамент прочного здания: логические понятия, мораль, закон – всё это вдруг как-будто превратилось в легковесные предметы, которыми ловко манипулирует фокусник в цирке.

Я даже и представить не мог, как легко можно жонглировать абсолютно всем, даже самым святым.

Всего несколько манипуляций – и вместо человека- совок или лузер – аналог «унтерменша», но в менее грубой упаковке.

Я никогда не любил цирк. Ни в качестве зрителя, ни, тем более, в качестве подопытного в реальной жизни, у всяких прохвостов.

В Израиле жизнь для меня открылась ещё с одной, совершенно неожиданной стороны.

Был пик Первой Интифады и каждый день кого-то в Израиле ранили, убивали, либо пытались убить.

Арабы были не слишком, мягко говоря, разборчивы в выборе своих жертв. Это мог быть и молодой мужчина и ребёнок, старик или старуха.

Эти убийства ничем нельзя было объяснить и эта бессмысленность смерти приводила меня в состояние крайнего замешательства.

Логика жизни была бессильна против бессмысленности смерти.

Истина эта стара как мир, но когда ты прочувствуешь её смысл всем своим нутром, то перед тобой открывается бездна…