Елена Касаткина - Отложенная месть. Следствие ведёт Рязанцева

– Игорь Ильдарович, пройдите в комнату невесты и постарайтесь там максимально применить ваши профессиональные способности. А мы пока здесь попробуем обойтись своими силами.

– Понятно, – насмешливо глядя на Махоркина, ответил Волков и вышел из гостиной.

– Так где же хозяева? – Александр Васильевич повторил свой вопрос, обращаясь к заплаканной девушке.

– Арнольдину Степановну увезла «Скорая», Александр Евгеньевич уехал вместе с ней.

Лена вплотную подошла к Махоркину и шепотом произнесла:

– Александр Васильевич, наверное, нам надо сначала представиться.

Махоркин на секунду смутился, но тут же исправил свой промах:

– Ах да, я забыл представиться. Старший следователь Махоркин Александр Васильевич. А это моя помощница – Рязанцева Елена Аркадьевна. Нам нужно поговорить с теми, кто стал свидетелем этого происшествия или может что-либо сказать по существу дела. Кто был с невестой в момент происшествия?

Казалось, официальный тон следователя привёл собравшихся людей в чувство, они прекратили всхлипывать и утирать носы, их лица стали серьёзными и озабоченными.

– Никого. Вернее, мы с девчонками были в комнате, но Катя вдруг попросила всех выйти и оставить её одну, а через пять минут в квартиру вбежал вот этот мальчик и сказал, что Катя разбилась, – Марина Петрова показала на мальчика, который испуганно прижимался к сидевшей в кресле пожилой женщине, и слёзы вновь чёрными струйками потекли по её лицу.

– А где жених? – удивлённо спросила Лена и огляделась, в комнате не было ни одного подходящего по возрасту мужчины.

– Он там, на кухне, – растеряно пролепетала свидетельница.

– Лена, пообщайтесь с девушкой, а я поговорю с мальчиком, – Махоркин присел рядом с Юркой. Мальчуган дрожал, как лист на осеннем ветру, положение не спасала даже находившаяся рядом с ним бабушка.

– Юра, расскажи, что ты видел?

– Она ша… шагнула из окна и полетела вниз, а потом бах и всё. Я по… подошёл, а она не двигается, – мальчик слегка заикался.

– Она сама шагнула? Ты не видел, может кто-то был рядом с ней в тот момент, когда она сделала этот шаг?

– Кажется, не было никого. Мне плохо было видно.

– Хорошо, а что было дальше?

– Ну, я испугался и побежал наверх. Арноб… Арнольб… – мальчик никак не мог выговорить сложное имя матери погибшей девушки. Сделав последнюю попытку, он выдавил из себя замысловатое имя, смешно исковеркав его: – Арнобльдина Степановна была в коридоре. Я ей сказал, что Катя упала, она побежала в комнату, а я по..пошёл домой. Я только услышал, как она закричала. Больше ничего не знаю. Дома рассказал всё бабушке.

Антонина Петровна прижала к себе внука и произнесла:

– Можно мы пойдём? Напуган мальчонка, разве не видите, да и не кормлен ещё. Мы же сразу сюда пошли, чтоб как-то поддержать, утешить, всё-таки соседи.

– Хорошо, идите, – Махоркин потрепал мальчика по голове и повернулся в сторону помощницы.

Лена закончила беседовать с подругами невесты и вопросительно посмотрела на начальника.

– Ну что, настало время познакомиться с женихом.

Кухня, заставленная банками с соленьями и всякой снедью, казалась малопригодным местом для допроса. В глаза Рязанцевой бросилась смешная рожица отпечатанная на крышках с надписью «Капитан припасов». За покрытым цветной клеёнкой столиком, подперев руками голову, сидел юноша. Сквозь растопыренные пальцы клочьями пробивались чёрные, как смоль волосы. Перед ним стояла бутылка водки и гранёный стакан. То количество содержимого, которое едва покрывало дно бутылки, свидетельствовали о том, что парень основательно пьян. Рядом стояли оперативники. Махоркин пожал обоим руки и, кивнув в сторону парня, спросил:

– Что говорит?

– Да что он может сказать в таком состоянии.

Парень замычал и попытался оторвать руки от головы, но спутавшиеся космы, помешали ему это сделать, и он с силой дёрнул головой. Руки, освободившись, с грохотом стукнулись о стол, следом на них повалилась и голова. Почти в ту же секунду парень захрапел.

– Хорош жених. – В голосе Рязанцевой слышалось отвращение.

– Вообще-то, парня понять можно, у него невеста погибла. Свадебный картеж подъехал к дому почти одновременно с нами. Можно сказать, что мы стали невольными свидетелями его реакции на случившееся. Честно говоря, зрелище было не для слабонервных, – оперативник Олег Ревин с укором посмотрел на молодую женщину.

Олега Махоркин знал давно и испытывал к нему симпатию. Было непонятно, как этому, внешне очень жёсткому, мужчине при его работе удаётся оставаться таким тонко чувствующим и сопереживающим чужому горю человеком.

– Всё равно. Не люблю, когда горе пытаются утопить в алкоголе, – попыталась оправдаться Лена. – Зачем же вы позволили ему напиться до такого состояния?

– Он всё равно ничего не мог сказать, – включился в спор второй оперативник Виктор Котов, – думали, примет на грудь, выйдет из шока, можно будет побеседовать, а он всю бутылку уговорил, а в себя так и не пришёл. Да и теперь непонятно, в каком он состоянии.

– Понятно в каком. В никаком. – Лена чувствовала, что не права, но уступать не хотелось. – И что нам теперь с ним делать?

– Пусть проспится сначала, – Махоркин решил примирить спорящих. – Пойдёмте. Надо осмотреть комнату невесты.

В комнате Кати Огородниковой было холодно и, несмотря на идеальную чистоту, как-то неуютно. У раскрытого настежь окна курил Волков. Его огромные, малинного цвета уши, от мороза казались мраморными. Красная кепочка, которую эксперт носил круглый год независимо от погодных условий, меняя только направление козырька, явно проигрывала им по яркости. Кепку Волков считал своей визитной карточкой. Летом козырёк был повёрнут назад, а сейчас торчал вперёд, и в профиль худощавый парень напоминал дятла. Когда в комнату вошли Махоркин и Рязанцева эксперт выбросил сигарету в окно и изрёк:

И этой белой ночью – к тебе я убегу,

Туда, где небо в звёздах – решит судьбу мою…

– Пушкин? – не удержалась от насмешки Рязанцева, – видимо, что-то из раннего.

– Моё, из позднего, – Волков принялся растирать замёрзшие уши.

– Ваше? Так это не вы ли написали про изумрудный город? Ах, нет, тот Александр. А вы, извиняюсь, под каким псевдонимом печатаетесь?

– Не придумал ещё. Может ты чего подскажешь?

– Коразон, – встрял, до этого молчавший, Махоркин.

– Чего? – опешил Волков. – Какой ещё коразон?

– Не знаю. В рекламе слышал. Слово звучное, непонятное и бессмысленное. По-моему, для псевдонима в самый раз.

– Коразон – это известный косметический бренд, – Рязанцева моментально уловила иронию в словах начальника. – Выпускают лак для ногтей.

– Странное название для косметической фирмы, слово какое-то корявое, таракана напоминает, – Махоркин явно ёрничал.