Игорь Галилеев - На струнах души… Сборник рассказов

И тут про конфеты вспомнила:

– Но заплатить все равно придется. Ну, или обратно положить…

– Я за конфеты заплачу, – парень в тельняшке отставил один костыль к стене и достал кошелек из заднего кармана потертых джинсов. – Сколько надо-то?

– Валя! – вдруг шаляпиным гаркнула в сторону «синего фартука» могучая продавщица. – Валюша! За трехсотграммового «Ключика» сколько?

– Сорок копеек… – донеслось из-за стелажей.

Парень вынул мятый рубль и пацану вручил:

– На, на кассе пробей.

Мальчишка тыльной стороной ладони вытер нос и вслед за продавщицей зашел в пустой торговый зал. Через минуту вернулся, сдачу принёс. Десантник пацана по плечу похлопал, улыбнулся снова.

– Сдачу себе оставь. На мороженое.

И уже выходя из магазина неудобно перебирая костылями, обернулся:

– Много сладкого есть вредно. Особенно – чужого…

И тут пацан с места сорвался, подбежал, под руку инвалиду подстроился, чтобы помочь, и объяснять начал:

– Я ведь правда не знал, что здесь деньги нужны. Я ведь всегда так делал раньше. Так и надо думал – все берут, чего хотят, и уходят. А конфеты… Это не для меня. Это для Байкала…

– Это кто еще? – не понял парень.

– Собачка. В подвале моем живет. Сладкое жуть как любит! Но я ему нет-нет и хлебушек таскаю. А один раз витаминки рассыпал, так он прямо с пола их слизал. Смешно!

– Ладно, если собачке, тогда можно…

И, спустившись с нескольких ступенек крыльца гастронома, в сторону ряда пятиэтажек пошел. Не оглянулся…

Пацана зовут Ромка. По крайней мере, его так звали. В прошлой жизни.

В жизни, когда с мамкой жил. Дома.

До побега.

Это произошло не так давно – с месяц, примерно.

Еще пару лет назад так вышло, что папка от них ушел. Мама говорила, что бросил, а соседи – что так, мол, часто бывает: когда «характерами не сошлись». Ромка мало понимал – что прячется за этими словами, но верил. И когда вспоминал об этом, то, вздыхая, сам себе говорил: да, так часто бывает. Наверное…

Но вот с год назад у них дома появился новый папа. По крайней мере, его так просила называть мама. Говорила при этом, что иногда так тоже бывает – когда люди сменяют друг друга. Мол, ничего, привыкнешь. Но что-то все никак не привыкалось, из памяти все никак не стирались те счастливые мгновенья, когда со «старым» папой гуляли вместе в парке. Или когда из садика забирал и, после захода все в тот же гастроном, давал Ромке конфет – много всяких и разных. И, конечно, очень-преочень вкусных.

Новый папа так не делал. А иногда, редко, пару или тройку раз всего, кричал даже. Но, наверное, это Ромка сам виноват – то с грязными коленками с улицы придет, то немытыми руками хлебушка отломит. Ведь не из-за того, что горбушки-то жалко замахивался…

А потом заговорили, что у Ромки братик появится. Новая жизнь настанет. Счастливая. Были, конечно, сомнения – новые люди не всегда счастье в дом приносят. Как, например, новый папка.

Но куда денешься – иногда в жизни изменить что-то возможностей мало.

Те, последние дни, до того как маму в больницу с большим животом за братиком увезли, Ромка уже со слезами вспоминает. Когда Байкалу рассказывает об этом, обнявшись, чтобы не мерзнуть ночью, тот тоже, бывает, посмотрит так, в самую душу, а у самого на больших глазах под лохматыми дворняжьими бровями, тоже слезы. Сочувствует. Потому как – родная душа.

Сегодня вот конфетами его порадует – за тепло ведь благодарить надо.

Подвал под пятиэтажкой очень удобно располагался – там кладовки жильцов обустроены были. И вот одна из них, всегда открытая, и приютила их с Байкалом. Нет, здесь ничего не хранилось кроме старых вещей из одежды – прежние хозяева, наверное, квартиру продали, а новые не появились еще. Ромка, впрочем, понимал, что убежище это – временное, до холодов. Уже сейчас, в середине августа, ночью очень прохладно было, если бы не Байкал, то, наверное, сдался бы, домой пошел. Или замерз до смерти… Поэтому собаке вдвойне благодарен был. Полюбил даже.

Тем более, что его, Ромку, что-то и не искал никто – даже о потерявшихся кошках объявления на столбах висели, а тут… Не нужен, значит – у них же теперь новый сын есть. Ведь бывает так, когда люди сменяют друг друга…

В подвале и вечер вместе с ночью раньше наступают. Ромка только по маленькому окошку под невысоким потолком ориентировался – когда светает и уже можно на улицу идти. Пока хлебовозка не уехала…

Это, в общем-то, и спасало – подойдет к машине, грустные глаза сделает, а дяденька и даст батон.

Ах, какой он нежный и вкусный по утрам! Во рту тает!

Байкал тоже на «промысел» куда-то ходит. Один раз целую авоську еды принес – там и колбаса обезжиренная была, и пара консервов шпротных, и даже газировки бутылка. Принес, а у самого хвост поджатый – тоже знает, что чужое брать нельзя. Значит, стащил у зазевавшегося покупателя. Но куда денешься-то, не обратно же незнамо куда нести, сами так и съели.

Сегодня что-то особенно грустно было – всё тот парень без ноги вспоминался. Ему, несчастному, самому, наверное, конфеток хочется. Он, может, свои последние деньги-то отдал, а сам голодный домой пошел. У Ромки даже слезы выступили. Байкала покрепче прижал к себе, в морду лохматую, «Ключиком» пахнущую, поцеловал, и в самое ухо, тихонечко, почти не слышно совсем, песенку колыбельную запел: «…спи, моя собаченька, спи, погасли на небе огни, одни мы с тобою, одни…»

Слова местами сам придумал, но, кажется, что так мама пела, когда папа от них ушел. Только вроде бы там не про собачку было…

Утром Ромка решил того десантника на костылях найти, у гастронома дождаться, чтобы оставшиеся конфеты вернуть. Вначале, конечно, как всегда последний месяц делал, к «Хлебному» пошел. В этот раз вместе с собакой – чтобы парню одноногому показать, а то, может, не поверил, что «Ключика» не для себя брал…

Машина вовремя приехала. Ее водитель, узнавая, Ромке еще за полквартала клаксоном крякнул коротко, чтобы весь район не разбудить.

– Смотрю, не один сегодня? – улыбнулся насквозь пропахший булочками мужчина. Байкал, увидев его, даже облизнулся и хвостом завилял.

– Ага, с сопровождением, – Ромка тоже в ответ улыбнулся. И на Байкала кивая: – Он вчера у меня полбатона зараз слопал, сегодня вот сам напросился. Познакомиться…

– Тогда давай знакомиться, – хлебовоз присел перед псом на корточки. – Меня дядей Сашей зовут. А тебя как?

Байкал в его ладонь свою лапу вложил и, скромно глаза опустив, улыбнулся как бы. Ромка, конечно, за него ответил:

– Я его Байкалом кличу. Умный – жуть какой. Все понимает. А если хлебушка ему дадите, он на задних лапках даже сплясать может.

Водитель скрылся в кабине и, как фокусник, со словами «оп-ля» откуда-то из-за сиденья вынул сразу два батона.