Игорь Галилеев - На струнах души… Сборник рассказов

– Ага, понимаю – хотите остаться инкогнито… – Девушка взяла свою чашку с кофе и, не спрашивая разрешения, села за мой столик. – Понимаю, налетят зеваки, автографы будут выпрашивать, фотографии делать, на шею начнут вешаться. Маскируетесь, значит. Понимаю. – И уже шёпотом:

– Не бойтесь, я никому не скажу…

Ладно, думаю, это, наверное, игра такая – буду соответствовать. Тем более что почувствовать себя «звездой» хотя бы с десяток минут – ну очень приятно.

– Хорошо, – говорю, – раскусила ты меня: я он и есть. Только ты на самом деле не говори об этом никому, уж очень я устал от всей этой славы и почестей…

И вздохнул для убедительности.

– Договорились! – Девушка даже в ладоши хлопнула и спросила неожиданно: – А можно я с вами по набережной погуляю?

И видя мое смущение, добавила:

– Вы не бойтесь, вы сейчас так одеты, что вас узнать почти невозможно. Если я не скажу… А я не скажу – обещала же! Чтобы вас узнать, вас любить надо. Как я…

И глаза спрятала, покраснев.

Вот тут уже интересно стало – что же «я» такого хорошего сделал, что «меня» подростки заочно любить начали. Ведь моя внешность далеко не выдающаяся – по крайней мере, на Брэда или Криштиану я даже издали в сумерках не похож. Поэтому спросил об этом у своей собеседницы:

– Интересно, за что же ты меня любишь?

Прежде, чем ответить, она встала и потянула меня за руку – пришлось подчиниться, и уже через несколько секунд мы оказались в слабом потоке гуляющих курортников.

– Хм, – она еще раз пристально посмотрела на меня, – сложно сказать… Вы какой-то родной. Как будто я с вами всю жизнь вместе прожила. И глаза у вас очень добрые и…

– Что «и»?

– Я вас именно вот таким в своих мечтах представляла… Бывает, обниму подушку, прижмусь что есть сил и мечтаю о настоящей, как сейчас, встрече с вами…

Остановилась. И вдруг порывисто так, неожиданно обняла меня и щекой к груди прижалась.

– И вот, – продолжает, – меня небо услышало: смотрю на вас, и глазам своим не верю. Значит, правда это, что мечты сбываются.

…Да уж… Теперь точно нельзя говорить о том, что я не тот, о ком она во снах грезила – со сбывшимися мечтами, как с хрусталем, очень аккуратным надо быть.

Так и стояли в тени часовни Новомученников – она: прижавшись ко мне; я: опустив руки и не понимая – что делать дальше, – глядя на исчезающее где-то за Ливадией солнце…

…Чуть позже пошли просто гулять по Ялте – не торопясь, наслаждаясь прохладой вечера. Девушка говорила без умолку и за время прогулки рассказала мне, наверное, всю свою жизнь.

Зовут её Ирина. Ей восемнадцать. В Крым, к бабушке, которая живет здесь постоянно, из Саратова переехала десять лет назад. После гибели родителей в автомобильной аварии… Говорит, только недавно снова жить начала, радоваться дневному свету и морю.

– Я ведь в один момент подумала, что говорить разучилась… И испугалась! Так же вся жизнь может в темноте и тишине пройти. Да и страшно это – с призраками жить. Вот и пошла снова учиться – ничего, догнала сверстников, смогла. Летом в медицинский институт поступлю. Что потом будет – не знаю, не загадывала, время покажет…

Пока шли по Пушкинской, Иринка рассказала и о бабушке, и о родителях. Меня при этом ни о чем не спрашивала – иногда просто остановится на секунду, посмотрит внимательно, будто одобрения своим тем или иным словам спрашивает, улыбнется и дальше рассказывать продолжает. Только один раз про мою семью спросила:

– Что я все о себе да о себе! Вот, например, о вас я почти ничегошеньки не знаю…

– Так и знать нечего… С женой вот недавно расстался… Сейчас даже не общаемся совсем, – зачем-то добавил.

Девчонка в очередной раз остановилась, за ладонь меня своими теплыми пальцами взяла и очень искренне тихо произнесла:

– Вы только не расстраивайтесь, не переживайте – значит, не родной она вам человек была. Значит, скоро нового, своего человека встретите…

И погладила по руке успокаивая…

Конечно, встречу, как без этого. Только вот почему-то тоска пришла – от того, что один в отпуск приехал. А это, как известно, самая верхняя ступень на лестнице одиночества. Потому как на курорте даже чайки парами летают…

Наверное, Иринка что-то такое почувствовала во мне, потому что вдруг снова прижалась и своими пальцами мои переплела.

– Знаете, что я подумала? А давайте-ка я вас с бабушкой познакомлю! Тем более, что я живу здесь рядом.

Нет, наверное, это будет уже лишним, подумал я. Но вслух сказал другое:

– Я тебя все-таки просто провожу до дома – если и правда не далеко. Ну а завтра, если захочешь, вечером на том же месте и в тот же час?

– Ох, обманете вы юную девушку… – и посмотрела с улыбкой. – Ну да ладно, что с вами поделаешь… – вздохнула понарошку.

Оказалось, что жили они на самом деле близко – в Крутом переулке недалеко от Цветочного рынка. Это был двухэтажный дом со свежепокрашенным желтого цвета фасадом. До окон второго этажа от земли вился плющ с огромными тёмнозелеными листьями. Даже ставни были – как полагается, деревянные резные и с сердечком посередине.

– Вот здесь я и живу, – сказала Иринка, показав рукой на два крайних справа окна второго этажа.

В одном из них появилась седая в кудряшках голова женщины, которая уже через секунду громко произнесла:

– Ирка! Шолопутная! Где тебя носит? Я уже второй раз ужин грею! – И тут как будто только заметила меня: – Здравствуйте! Спасибо, что привели! – И снова к внучке: – Видишь, тебя уже милиционеры домой возвращают…

– Ба! – Ирка залилась смехом, – какой же это милиционер?! Посмотри получше! Это, ну вспомни, ба! – тот самый, о ком я тебе тыщу раз рассказывала! А ты мне не верила, что я его когда-нибудь встречу! Вот!

И вперед меня легонько подтолкнула – мол, вот «он», самый настоящий.

Бабушка из окна голову чуть ниже опустила.

– Вы простите меня, слепую, я без очков не вижу ничего… – и глаза прищурила. – Значит, и правда – вы. Нашла, значит… Вы уж не серчайте на нее – как вобьет себе что-то, в век не отстанет! Да чего же вы внизу-то? Давайте, поднимайтесь, ужином кормить буду.

– Спасибо, – отвечаю, голову задрав. – Я сыт уже. Да и неудобно. Давайте, на другой день как-нибудь договоримся – я же только сегодня приехал, впереди еще целый отпуск, успеется… – и к Иринке повернулся: – Ты не обижайся и не грусти, я с дороги устал очень, выспаться надо – глаза слипаются. А завтра – как договорились, там же и увидимся.

Она задумалась на секунду:

– А вы мне, чтобы наверняка, свою вещь какую-нибудь оставьте. В залог, так сказать… – и осмотрела очень внимательно. – Вот хотя бы шляпу. Если не жалко, конечно…

Нет, чего ее жалеть.

– Бери. – Снял свой головной убор и ей протянул. – Только не потеряй.