Александр Стенников - Саномания

– А вот и нет! Не будет, мил человек, ни какой мировой революции! Все это утопия и прикрытие «красивыми» словами вседозволенности! Разрушить настоящее, позабыть свое прошлое, сломать, растоптать – это легко! Когда-то, в самом начале революции, Лев Троцкий, агитировал о вечном,– мы, построим новый мир!,– говорил он,– и в нашем новом мире БОГ, это не любовь! Чувства приходят и уходят, да и не каждому дано. Наш БОГ – справедливость,– кричал он, – социальная справедливость! И она, в душе у каждого! Поэтому, изменяя абсолютно все, мы рискуем абсолютно всем, и безжалостны в этом не только ко всем, но и к самим себе. Народ это видит и народ с нами., – А ведь, лукавство все это, Илья! У таких людей, превыше всего, власть над другими, да судья – револьвер в помощники, кого казнить, а кого миловать! И где он сейчас, этот товарищ Троцкий, этот душегубец? В газетах пишут, выслан, из страны, как неугодный новой власти…

А истинная смелость человека, Илья, в верности в самого себя, в веру в Бога! Вот такие мы разные! Одни, ради своих идей, готовы рушить, уничтожать, предавать, перешагнуть через самое святое. Другие, сохранить, защитить, созидать, продолжить верить в истину – Бог везде, Бог любовь и Он милосерден…

В шестом столетии, – продолжал говорить Данила Иваныч,– в православной Византии произошел переворот. К власти пришел ужасный человек, садист и убийца. Было пролито реки крови. И вот один духовный человек взмолился:– Как это так?! В нашем православном государстве правит изверг! Кровь льется не повинная!.. Всю ночь молился, а к утру ему голос: « Искал худшего, но не нашел». И тогда духовный человек обомлел. Он видел только внешнее, а все страсти живут в душах человеческих. Так как, со злом бороться, если среди нас – ОН, ИСКАЛ ХУДШЕГО! Для чего? Может очистить эти лживые и лицемерные души? А мы и не боремся, легче ж сказать: «все виноваты, все плохие, все негодяи, кроме меня»…

Ну а во-вторых, в каждом отдельном случае, зло, или преступление или нет. Ну, к примеру – война, убийство на войне противника, за грех не считается. А считается, если ты не убил, а струсил, грех – предательство. В мирное время убийство – грех.

– Как же распознать?

– Ну вот, если мы во тьме и не можем найти дорогу, тычемся как слепые, и все в стену. И думаем: «если хоть немного прозреть, хоть где то свет увидеть». Поэтому нужна молитва, по мере очищения души, ощущения смирения, Господь нам прольет свет, будет открывать пути, как правильно поступить в той или иной ситуации.

– Вы говорите Данила Иваныч, нужна молитва, я и сам знаю, как-то пытаюсь, но многого не понимаю, не хватает знаний, расскажите больше о молитве. Мы ж все духовное порушили, храмы разграбили. Духовенство, кого уж нет, и вас вот, сослали от великого дела. Признаться, и я в этом участвовал, под страхом смерти, но больший страх все же, был пред Господом Богом. Как теперь изменить все, как душу свою спасти? Как молиться за любимого и дорогого человека и что говорит духовный мир о любви?

– То, что мы знаем, это капля, а чего не знаем, океан…

Я не вправе, Илья, осуждать вас и судить, потому как сам грешен. Не хватило сил стать мучеником ради Христа, за дела Господни. Жалко стало близких, да и здесь живут люди, которым я очень нужен…

А то, что у вас, Илья, такие вопросы возникают, это хорошо. Главная энергия на Земле, Илья – это любовь, во всех ее Божественных проявлениях. Любовь – это Бог. А Бог везде. И как бы зло не куражилось, добро всегда побеждает. Добро, одно из главных проявлений любви. Мы же, люди, приходим в этот мир, учиться любви, и по средствам ее становиться чище, лучше, счастливее…

А сила молитвы однозначно не в ее количестве. Она обусловлена состоянием и степенью чистоты моей души. И главное при этом, покаяние, каяться и молиться. Когда я чувствую, что во время молитвы приходит покаяние, непристанно текут покаянные слезы, когда я полностью погружаюсь в это состояние, ощущаю самую, что ни на есть Милость Божию к самому себе. В этот самый момент, молитва самая действенная!

– В этот момент душа и очищается?

– Да, можно сказать, омывается, слезами покаяния…

И еще, для души очень важно, когда я даю обет за родного, любимого или просто любого хорошего человека; хоть немного, пусть какое-то время воздержаться от сквернословия, от осуждения других. Это победа над страстями, когда происходит торжество духа над плотью. Без понуждения себя, без борьбы над собой, чтоб не оторвать от себя что-то грешное, наша молитва будет пуста как не заряженный патрон…

Этот подвиг называется – христианская аскеза. Когда ради любви, нужно отдать часть своей души. Без жертвенности любовь не живет. И сама ЛЮБОВЬ в жертвенности ради любимого человека, это твой духовный подвиг, при котором, так же, идет очищение души. Вот так…

На порог вышла Варвара Кузьминишна,– Милы мои, пойдемте чаевничать, самовар поспел.

Мы пили из красивых фарфоровых чашек травяной чай, с вареньем из лесной вишни. Лизавета, периодически брала мою кружку и подливала кипяточку из начищенного до зеркального блеска, огромного, медного самовара. При этом наши взгляды соединялись, от чего казалось, что кипяток из самовара напрямую начинает бежать по моим венам. И так мне было хорошо в этой семье, казалось, что не полдня, а знаю я их много, много лет, и уж давно люблю Лизавету и ее родителей. И когда в тот день прощался с ними, уже не понимал, как же теперь буду жить без таких близких и родных мне людей…

– И что деда Илья, не уш – то так быват? Каки ж они не надежные, если ты смог их всех сразу, так быстро полюбить? А потома-то, как все? Ведь как-то все, коли ты с Лизаветой-то Даниловной, вместе…

– Да как-то все… Якорь им в корму! Санушко, глянь, заболтались мы с тобой, солнце-то скоро совсем сядет. Давай-ко, помогай мне, я буду подгребать, а ты сеть потихоньку подымай, да рыбешку тряси в лодку.

– Я-то потрясу, токмо у тебя деда одни руки заняты, ты давай Илья, рассказывай дале, жуть как интересно!

– Вообще Сано, жить, очень интересно, жисть-то иной раз так заштормит, а то вдруг и полный штиль, а то начинат бросать из стороны в сторону, дааа… таки выделыват опять же с тобой выверты! Интересно жить, Сано, интересно, вот токмо одна закавыка, не главный ты в своей жизни, не дают ею распоряжаться, как ты хошь.

– Ет почему?! Кто не дает-то?

– А потому что, законы нынче, жизни нашей, убедительно принудительно ведут тебя по очень узкой дорожке, с которой ни шагу ни влево, ни в право, иначе, нечто прилетит по башке больно! Вот мы балакаем с тобой тут вроде как о любви, а уж лет по десять, лагерей, набалакали бы, если б жили в те времена!

– Деда Илья, не боись! Клянусь, ни кому не расскажу, только Кольке пузану, можно?

– Можно.., я свое уж, отбоялся. Да и по-другому нынче, вроде как все, хотя, любое Сано, молвленное тобою слово, отчета требует. Вот и приучены мы, быть глухими и больше молчать, как эти вот рыбы! Ведь, кажной раз возвращаясь в те времена, так мне хотелось с Лизаветой моей, куда ни будь, по далее от всех, на остров что ль, по средь океана, где б ни одной души…