Наталья Лирник - Забытые крылья

© Лирник Н., 2020

© ООО «ЛитРес», 2022

© ООО «Яуза-каталог», 2022

Можно много месяцев ждать звонка с одной-единственной пугающей фразой и все равно оказаться не готовой.

– Нам пора что-то решить с разводом, Света.

Она смотрела на Пьера через камеру ноу тбука и слегка морщилась от слышного только ей пронзительного звона, бьющего изнутри в правый висок. «А чего я, собственно, ждала? Все логично. Даже странно, что он так долго тянул. Видимо, в новой должности стал более осторожным». На муже была неизменная белая рубашка, рукава, по обыкновению, закатаны, браслет часов гармонирует с тонкой оправой дорогих очков, волнистые, темные с проседью волосы зачесаны назад.

– Не пойму, где ты находишься, – ответила она невпопад, и он нахмурился.

– Это виртуальный фон, так, по привычке. Я дома, в Брюсселе. Но ты не ответила.

– Да, наверно. Я как-то не думала о разводе, – легко соврала она. – А тебе нужно срочно?

Они говорили по-французски, как обычно, когда рядом не было гостей, не владеющих этим языком. «Интересно, если бы мы общались по-русски, может, развелись бы лет на десять раньше?» – От мерзкого тонкого звона в голове мысли разлетались, как мелкие мошки.

Света как-то слышала, что, разговаривая на другом языке, человек незаметно для себя самого немного меняется. И чувствовала, что в ее случае это правда: голос становился более высоким, интонации – певучими, даже жестикуляция менялась. Ее франкоязычная личность была спокойнее, легче и женственнее, чем русская, – в общем, лучше подходила для счастливого брака с иностранцем. И хотя почти за пятнадцать лет совместной жизни Пьер неплохо научился разбирать русскую речь, щебечущий французский оставался их основным языком.

– Я бы хотел все решить достаточно быстро, до конца года. У меня есть определенные личные планы.

По лицу Пьера невозможно было ничего прочесть. Многолетний опыт переговоров делал его сложным собеседником. «Ему бы в покер играть, но нет… Рисковать деньгами – это не для Пьера».

Света изо всех сил держала лицо. Нельзя показывать, какую боль причиняет ей этот разговор. Негативные эмоции нужно держать в узде, если вырвутся – разнесут все вокруг, как ураган.

– Понимаю. Тебя можно поздравить?

На самом деле ее это не слишком волновало. То, что она, кажется, вот-вот станет разведенкой в возрасте за сорок, гораздо важнее. Просто было интересно, кого Пьер выбрал взамен пришедшей в негодность русской жены: бельгийку, француженку? Совсем молоденькую девочку, с которой начнет все сначала, или, наоборот, зрелую женщину, которая, свалив с плеч основной груз биографии, теперь хочет пожить для себя?

– Света, – он болезненно поморщился, – поздравления здесь совершенно неуместны. Мне все это непросто дается. Я в очень сложной ситуации на работе. Мне трудно объяснить, почему моя супруга вдруг уехала. Многие помнят тот случай на банкете и намекают, что понимают причины…

Отражения ламп и свечей в дорогой посуде, поблескивающий жаккард белых скатертей, пестрые пятна стоящих в вазах букетов, звон разбитого стекла и кровь на кончиках пальцев. Мамины возмущенные глаза и брезгливая гримаса. Ожесточенное лицо Пьера. Этот смонтированный беспокойным мозгом короткий клип из своей прошлой жизни Света пересматривала бесчисленное количество раз. Потом удаляющийся стук маминых каблуков, сухой шорох белой льняной салфетки, разноязычное бормотание вокруг, чья-то сильная ладонь на затылке, боль в ушибленном локте и хирургически нейтральное прикосновение холодного стекла к губам. «Да, тогда действительно вышло неловко», – подумала она и попыталась вновь сосредоточиться на Пьере, который смотрел на нее строго и устало.

Он поставил локти на стол, переплел длинные пальцы, как часто делал на переговорах, и, слегка вздохнув, заговорил с доверительной интонацией:

– Пойми, я хочу, чтобы все прошло быстро и цивилизованно. У меня по французским законам есть минимум две причины подать в суд прошение о разводе, но я не хочу этого делать. Мы можем все решить мирно, не привлекая адвокатов.

– Две причины? Это интересно…

Она откинулась на спинку стула, на котором сидела в своем подмосковном родовом гнезде, и теперь смотрела как-то вбок, мимо камеры. Пьера это нервировало: контролировать партнера, который находится за две с половиной тысячи километров, всегда непросто. А если это женщина, неуправляемая русская женщина… Пьер набрал воздуха в легкие и, нахмурившись, продолжил с нарастающим напором:

– По законам страны, в которой мы женились, твое отсутствие дома – уже повод для развода. А если добавить твою проблему…

– Ты меня шантажируешь? – враждебно произнесла она.

«Интересно, когда у меня впервые возникло чувство, что я замужем за собственной матерью? – попыталась вспомнить Света. – Он ведь реально ее словами разговаривает».

– Не надо передергивать, Светлана. Я просто описываю ситуацию со всех сторон, – теперь Пьер говорил медленно и успокаивающе.

«Как с больной». – Света опять поморщилась.

Тонкий стук в висок становился все звонче. Она перевела взгляд за окно. Старый сад, обласканный июньским солнцем, подрагивал листвой в ажурных рамках белых переплетов. Уютные дачные звуки: шуршание покрышек медленно ползущей по поселку машины, топот детских ног, стук мяча, птичий щебет и размеренное дыхание деревянного дома – обступали со всех сторон, обещая безмятежность и покой. Только раскрытый на столе тонкий серебристый ноутбук казался агрессивной пастью, из которой исходила опасность.

Пьер, чтобы привлечь ее внимание, помахал холеной кистью перед камерой:

– Ау, ты слушаешь? – И, дождавшись кивка, продолжил: – Светлана, я ценю и уважаю тебя. Наш брак не был простым, но, надеюсь, расстаться мы сможем цивилизованно. Но да, я должен предупредить, что на крайний случай у меня есть несколько свидетелей, которые могут описать твою проблему и ее проявления. И это будет достаточно веским аргументом для суда.

– Жаль, что у меня есть только один свидетель, который видел, как ты поступал со мной… И я никогда не смогу привести его в суд, как ты прекрасно знаешь. – Она видела, что невозможность установить визуальный контакт нервирует мужа, и специально дразнила его, шаря взглядом по периметру экрана и иногда переводя его за окно.

– Света, мы оба были тогда… – От напряжения броня Пьера дала наконец трещину, и его тонкое лицо болезненно исказилось.