Филипп Хорват - На бегу

В точности неизвестно, что было до этого, говорят, война. Гуглонос услужливо подкладывает множество видео и картинок, где люди в неопознаваемом камуфляже едут внутри боевых машин, заряжают смертью лёгкую и тяжёлую артиллерию, запускают в небо разведывательно-боевые дроны, стреляют друг в друга из разного оружия. В этих кадрах много крови и боли, изувеченных тел, среди которых встречаются и детские… Смотреть войну даже с безопасного расстояния времени решительно невозможно, страшно, но главное возникает вопрос: зачем всё это было? Ради чего?

У вас, Тохир Робертовна, наверное, есть ответ, но он циничен и кошмарен. Да, они воевали за нас, за то мирное будущее над головой, за тот прозрачный лес, где я сейчас со своей подругой свободно вышагиваю лесной тропой, не думая об опасности. Любую опасность (кроме неизбежной смерти в туманной дали) отменили, но цена этой отмены несоизмеримо высока – это миллиарды вычеркнутых из жизни жизней… Мне бы следовало устыдиться за дрянной пафос этих бездельных мыслей, но я их уже подумал, прогнал в лабиринтах размышлений, так что пускай уж остаются.

Прекрасная школьная соседка, которая так и не оделась (и это хорошо, мы с ней за естественность, ведь раздеться пришлось мне), крепко сжимает руку. Она чувствует, что головой сейчас я не с ней, я не в ней, и только блистающий день подхватывает меня в величественном вальсе поющей природы. Глупышка не подозревает, что мысль моя бьётся в тюрьме без тюремщика, в саду без садовника, пытаясь поставить точку в бесконечном сочинении на тему навязанную сверху.

Поэтому я с огромным удовольствием отмечаю мелькнувшее среди частокола осин тело Леона Союз-Аполлонова – он бежит вглубь леса, неприятно хихикая, пытаясь спрятаться, уйти от возвращения в повествование. Отвлекая от его фигуры, наперерез летит Ольга Птичьева – ей почему-то не страшно появиться тут вновь, хотя и… ненадолго. Эти образы уже не нужны, они всего лишь тени скучного прошлого в настоящем будущем.

– Ме… ме… ме-ня зо… зо-вут Ми… Ми… Ми… Ха… Ми-ха…, – я пытаюсь совладать с тремя слогами, помогая себе напряжённо гнущейся правой рукой, но тщетно. Подруга в притворном ужасе круглит смешливые глаза, и я вдруг понимаю, что, возможно, и она – это всего лишь вызволенный сладострастным гуглоносом из чьей-то странной биографии образ. Образ, который зачем-то понадобился воображению именно сегодня, именно в моменты отрисовки сочинения на заданную тему. Да и чёрт с ним (с сочинением), в конце концов, всё это неважно…

Куда как важнее сейчас нырнуть вслед за всеми моими призраками внутрь леса, в водопад звуков и запахов, чистых, пышущих такой необыкновенной жизнью, которую специально вообразить нельзя. Вот он, настоящий Большой Контент, придуманный всего-то каких-то пару миллионов столетий назад, но придуманный кем? Это вопрос без ответа, ответа не найдёт никакой даже продвинутый гуглонос, а слово «бог» я, увы, выговорить не могу.

Выпутавшись, наконец, из-под тенистых лиственно-хвойных оков на берег небольшого озера, я вздыхаю по-настоящему – глубоко, до приятной щекотливой одури внутри. Сюда-то я и шёл последние два года, плутая дразнящими тропками, а вышел только сейчас, здесь-то всё и случится, но пока – неизвестно что.

Подмигнув висящему в облачных сливках всевидящему оку «старлинка», я через руки кувыркаюсь и после короткого разбега по хлипким мосткам влипаю в прохладную толщу воды. Чувствуя, как чудные мои драгон-крылья трепещут, а жабры под ними расправляются в сладком удовольствии, я улыбаюсь и ныряю поглубже: кажется, здесь и закончится моё выпускное сочинение, пора уж.

Посвящается Сергею Милушкину, человеку, бегущему за мечтой.

Какие кроссовки идеальны для бега?

Хороший вопрос, знаете ли. Откройте любой спортивно-обувной форум или тематический паблик «ВКонтакте» и почитайте комментарии. Десятки, сотни, тысячи, миллионы маньяков обсуждают особенности лучших моделей кроссовок. Самых разных моделей. Вы наткнётесь на свидетелей секты святого NIKE. Приобщитесь к тонизирующей мудрости почитателей непревзойдённых NEW BALANCE. Насладитесь трепетной верой в идеальную форму ADIDAS. Вдохновитесь энергией вечного движения SALOMON.

И ни черта не поймёте, просто не узнаете какие из них лучшие. Потому что можно часами переливать из пустого в порожнее, обсуждая усиленную поддержку стопы с гиперпронацией или многослойную резиновую подошву с прокладкой, можно даже самому поучаствовать в беседе, рассказав, к примеру, об особенностях износостойкой сетки верха.

Но так и не осознать главного: идеальные кроссовки – это те, которые живут в углу обувной полки, ожидая момента, когда ты достанешь их. А ты ведь точно достанешь сегодня, как и вчера, и позавчера, и позапозавчера. Вытащишь лёгким, привычным движением ровно так же, как и неделю назад, и в точности это же движение ты повторишь ещё через неделю.

Идеальные – это кроссовки, которые тебя ждут. Любой модели и степени изношенности, но именно те, которые обожают твои ноги, обнимают их с мягкой заботой. Ох, какое ж незабываемое чувство: сунуть руку в сумерки полочки, нащупать шершавую внутренность любимой и любящей пары, достать её и поставить на хрусткую солому коридорной половицы.

И какое ж блаженство залезть сначала в правую, затем в левую бутсу (или наоборот, что неважно). Нога в терпкой, сухой оболочке носка проскальзывает внутрь так, будто возвращается домой, и это правда – действительно возвращается. Дом, милый дом под любой вывеской бренда – PUMA ли, ASICS или какой-нибудь MERELL. У идеального дома нет имени, родной дом идеален безымянно.

И вот ты стоишь перед зеркалом коридорного трюмо, элегантно упакованный в спортивный костюм, в синей шапочке, из-под которой струятся лапшички наушников айпода. Вечерний герой, готовый взять ежедневную дозу в шесть-семь километров, герой, подрагивающий от одной только мысли, что тебе принесут эти километры. Ради этого часа стоит прожить любой, даже самый бестолковый и унылый день до. Давай будем честным, ближайший час – один из самых счастливых в жизни, и счастье усиливается от осознания, что таких часов у тебя будет ещё много. Так вперёд же!

Ты выходишь из дома, позвякивая тяжёлой веткой ключей, хлопаешь дверью и спускаешься по ступенькам в привычной лёгкой разминке перед основным движением. Стонет подъездная дверь, за которой, возможно, тебя встретит Наргиза Газаровна, соседка солидного возраста с шестого этажа (а может, и не встретит, да и чёрт с ней), и вот уже вливаешься в прозрачный майский вечер.

Его запахи пьянят необыкновенно: струится отовсюду миксово-невообразимое из оттенков черёмухи, сирени и тюльпанов, с лёгкой примесью влаги – щедрая приправа недавнего дождя. Шелестят ещё робкой листвой деревья и улыбается щербатым оранжево-закатным осколком окно четвёртого этажа. Зевает у столбика со шлагбаумом хромой дворовый пёс Ромка, а людей почти нет – только мужик из соседнего подъезда сосредоточенно копается в багажнике своего «форда». И так всё правильно сейчас и справедливо, что хочется не просто побежать, а, взяв разбег, взлететь, воспарить над городом и над своей дурацкой жизнью, чтобы уже больше никогда не спускаться обратно.