Людмила Усова - Три истории для одного актера

– Вы знаете, мадам, голландские коммерсанты больше не могут вести свои дела во Франции. А я, по случайности, нуждаюсь в услугах путешествующих коммерсантов.

– Но… Я не коммерсант.

– О, да, мадам! Вы – великая танцовщица! Актриса! Я не пропускал ваших представлений и скажу, слепой прозрел бы, чтобы увидеть вашу Саломею. Эту библейскую ночь и это тело, смотреть на которое, все равно, что смотреть на нестерпимое сияние солнца в зените . Смертельная угроза и наслаждение, блаженство на грани жизни и смерти. И это всё вы, Саломея, погубившая всех, всех! Не только Иоанна Крестителя, но и Ирода, и свою мать, и себя. И так было всегда, еще до начала времен. И так есть… Так мы потеряли рай.

Ван Хуккер чувствовал поднимающуюся из глубины души жажду мести . Кому? За что? Она… Она искушала его все эти последние безумные предвоенные годы. Она входила в его комнату, как гонимый ветром шелк. Она стала призраком в каждой пустой комнате. Он грезил, как её прекрасные волосы падают на его лицо. Она была частью нахлынувшей тишины и ветерка, внезапно появившегося ниоткуда. И вот теперь он подбирался к ней – осторожно, при помощи изящной последовательности тихих шагов.

– Да, вы – великая танцовщица! Актриса! И именно вы могли бы помочь мне получить особый товар… Информацию .

Она резко смахнула крошки со стола и поднялась.

– Господин… да, ван Хуккер, почему вы считаете, что я соглашусь быть шпионкой?

– Ну, что вы! Корреспондентом, зарубежным корреспондентом.

– Боюсь, ваши деньги не покроют моих затрат. Кроме того, я не намереваюсь уезжать отсюда. Теперь это мой дом, и я собираюсь жить здесь.

Она проводила его до калитки через сад с роскошными тюльпанами. Он задержал её руку дольше, чем требовали приличия, но еще более осязаемым был упорный взгляд его глаз…

Газоны побелели от росы, и она поспешила вернуться в дом к своему чаю с печеньем, к зачитанным до дыр «Братьям Карамазовым» [8] Роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» был издан на английском языке в Лондоне в 1912 году в переводе Констанции Гарнетт. , к этой земляной черной [9] От тюркского корня «кара», что значит «черный», в имени Карамазовых – признак, объединяющий весь род, – это темное, черное начало. силе, к вопросам без ответов, к страданию, которое выше правды. «Веруй, что Бог тебя любит так, как ты и не помышляешь о том, даже и с грехом твоим, и в грехе твоем любит » [10] Цитата из романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». .

…Вот и все, что касается её неудачной вербовки, которая состоялась в Голландии, в последнюю пятницу февраля пятнадцатого года.

Здесь, в Голландии, её навсегда запомнили часто прогуливающейся вдоль внешних каналов. Она любила наблюдать за детьми , сидя у края игровой площадки.

Её узнавали, благодаря печенью «Мата Хари» с её портретом на роскошных коробках. Некоторые даже видели её танцующей: состоялись четыре спектакля в королевском театре и было несколько одобрительных отзывов на её «Восемь каприсов в желтых покрывалах».

Но в конце концов все стало ясно. Здесь у неё не было ничего, что могло бы стать смыслом жизни.

«Гаага – мое чистилище, – писала Мата Хари. – Они терпят меня, но не принимают. Здесь мне так плохо, и это следовало ожидать».

Вначале она проводила время в Мауритцхузе и других музеях поменьше, пианино давало некоторое утешение по вечерам, и она часами играла, слушала звуки . Но потом все чаще просиживала целые дни в своем плетеном кресле среди садовых папоротников в каком-то оцепенении, погрузившись в грезы, воспоминания о Париже, где она была счастлива.

Если бы только она могла жить, как другие одинокие женщины . Вязать кисеты, теплые носки для красного креста. Но нет, душа её рвалась на сцену и рядом не оказалось того, кто смог бы удержать, остановить её.

Ремонт в её доме так никогда и не закончился. Мебель одели в чехлы. Сад, будто чувствуя её надвигающийся отъезд, погиб от поздних заморозков.

Париж был тяжко болен: шпиономания – серьезная форма умственного расстройства пылких патриотов.

Условия игры переменились, и символика женских образов была переосмыслена. Женщина-мать, гражданка, патриотка, соратница, стала символом национального сопротивления, но для неё требовалась яркая антитеза. Иностранка с неясным прошлым, космополитка без роду без племени, интриганка, отказавшаяся от супружеских, материнских обязанностей ради достижения каких-то своих тайных целей, гастролерша, свободно пересекающая границы. Мата Хари идеально отвечала этому стереотипу. Но, в то время, когда сотни актрис, танцовщиц, известных куртизанок бежали, спасая свою жизнь в нейтральные страны, она возвращалась в Париж.

Ей было тридцать девять лет. Срок её сценической жизни неумолимо подходил к концу. Она хотела танцевать. Вернуть жизнь, имеющую цель и смысл.

Черная Дурга – богиня страсти. Яванцы изображают её в виде прекрасной бабочки, летящей на огонь. Так летела Мата Хари в город своей любви.

Её не остановило и ужасное предзнаменование. В Англии при пересадке в порту Фалмут её приняли за немецкую шпионку Клару Бенедикс и продержали в тюрьме тридцать часов до выяснения обстоятельств. Она подарила надзирательнице маленькую стеклянную собачку и продолжила свой путь. Она все еще играла Саломею, словно забыв ужасный финал её истории: «И бросились воины, и сдвинули щиты, и раздавили Саломею – царевну иудейскую» [11] Цитата из пьесы О. Уайльда «Саломея». .

К тому времени, когда Мата Хари приехала в Париж и добралась наконец до Гранд Отеля на бульваре Капуцинов, за ней уже следили. Фиксировались все её встречи, письма, телефонные звонки. Отдел разведки и контрразведки Франции тщательно выстраивал теорию её виновности . А она была виновна!

Париж мерз и голодал, а в её апартаментах было уютно и тепло. Её комнаты утопали в цветах, стоивших баснословных денег. Еще до вой ны одним из жгучих вопросов сезона всегда был вопрос, кого изберет своим любовником Мата Хари? Кому из тех, кто робко целует её руку, она позволит дарить ей брильянты, меха, особняки? И теперь она спала на роскошных шелковых простынях, украшенных искусно вышитой буквой «Х». И глядя на эту букву бедный Аншиль ван Хуккер судорожно думал только об одном: «Где достать денег?»

Он был опьянен её поразительным даром импровизации даже в любви, где она была такой же неподражаемой, как и во всем остальном, словно не могла позволить себе дважды пережить один и тот же опыт. Он был в её власти. Эта мрачная, дикая, захватывающая и совершенная женщина стала частью его жизни и должна была принадлежать только ему! И он решился.