Владимир Юринов - Хранить вечно

– Да ты что?! – изумился Саксум. – А я что-то не заметил.

– Оборачиваются-оборачиваются, – засмеялась Хавива. – И не надо делать такие круглые глаза, хитрец!

– Это они вовсе не на меня оборачиваются.

– А на кого?

– Не на меня!

– Ну а на кого, если не на тебя? На кого? На меня что ли? На живот мой?

– На осла! – «догадался» Саксум. – Что ты смеёшься? На осла! Осёл у меня, понимаешь, красивый очень! Ты видела? Прям Аполлон! Я его ещё когда в Кесарии в первый раз увидал, сразу подумал: «Какой красивый осёл! Аполлон, да и только!» Ноги какие! А глаза! Гага́ты, а не глаза! А уши-то, уши! Мне б такие уши, я бы первым красавцем во всей Палестине был! Прямые, стройные, чуть ли не в две пяди длиной, да ещё и шерстью поросшие! Вот ты только представь меня с такими ушами! А?! Согласись, ведь красавец!..

– Да ну тебя!.. – Хавива, держась за живот, тяжело отдувалась. – Прекрати!.. А то я сейчас рожу! Нельзя мне так смеяться!

– Ладно, всё, не буду, – Саксум погладил её по плечу. – Погоди рожать. Нам ещё до Ципори дойти надо. А потом – ко мне домой… Ну ты как, наелась? Или ещё что-нибудь взять?

– Ой, нет, всё, – Хавива покрутила головой. – И так дышать тяжело. Слопала две полных миски! Вкусный у них тут соус…

В это время, стуча башмаками по каменному полу, в трактир ввалилась новая компания: трое мужчин и одна женщина. Они уселись за ближайший к дверям стол и принялись громко звать хозяина.

– Пойдём, – сказал Саксум Хавиве. – Спать пора. Завтра вставать рано.

Они прошли мимо шумной компании и поднялись наверх. На полу возле их комнаты неярко мерцала жёлтым огоньком масляная плошка.

– Во как! – пробормотал Саксум. – Заботится яйцеголовый. Кто б мог подумать!

Он поднял с пола светильник, отомкнул тяжёлым бронзовым ключом массивный накладной замок и толкнул ладонью сердито заскрипевшую дверь. Войдя, Саксум внимательно осмотрел комнату, потом вернулся к двери, запер её на внутренний засов, подёргал, проверяя, подошёл к узкому окну, постучал по закрытой ставне, после чего повернулся к жене.

– Ты ничего не заметила?

– Нет, – пожала плечами Хавива. – А что я должна была заметить?

– Да тип этот… Ну, из компании, что только что пришла. Тот, что к нам спиной сел. Видела?.. – Саксум покусал губу. – По-моему, он ещё в Кесарии около нас крутился. Возле лавки Элазара. Что он тут, понимаешь, забыл?.. Ой, что-то не нравится мне всё это!

– Может, ты ошибаешься? – Хавива встревоженно посмотрела на мужа. – Темно там. Мог ведь и обознаться.

– Мог, – не стал спорить Саксум. – Но, по-моему, это всё-таки он. Я его перебитый нос запомнил. Очень, понимаешь, приметный нос.

– И что будем делать?

– Что будем делать?.. – Саксум решительно направился к кровати. – Спать будем. Если это шайка, здесь они всё равно на нас напасть не посмеют. И обворовать ночью не обворуют – засов надёжный, я проверил, снаружи такой никак не отопрёшь. И через окно вряд ли – второй этаж, ставня… – он уселся на кровать и принялся расшнуровывать котурни. – Ну, а завтра – посмотрим. День – не ночь, утро – не вечер… Хотя… – он замолчал, размышляя, потом встал и, подойдя к сваленной в углу комнаты поклаже, принялся споро расшивать один из тюков. – Хотя…

Он развязал мешок и извлёк из него свой меч, заботливо завёрнутый в кусок грубой дерюги. Размотав ткань, Саксум вынул спату из ножен и внимательно осмотрел её. После чего утвердил обнажённый меч у изголовья кровати.

– Бережёного Бог бережёт, – сказал он, поймав встревоженный взгляд Хавивы. – На всякий, понимаешь, случай. Мало ли чего.

– Шимон… – начала было Хавива, но Саксум не дал ей договорить.

– Я ж тебе говорю – на всякий случай! Не волнуйся, я тебе обещаю: всё будет хорошо, – и, видя, что жена медлит, добавил уже решительно: – Всё, хватит на сегодня разговоров. Давай гаси свет и ложись.

Он снял свою дорогущую, расшитую звёздами симлу, скинул котурни и растянулся на кровати, с наслаждением вытянув гудящие от долгой ходьбы ноги. Хавива задула лампадку, коротко пошуршала в темноте и вскоре улеглась рядом, уткнувшись носом в его плечо.

– Главное, чтоб они ослов наших из стойла не увели… – поворачиваясь к жене и обнимая её, сказал Саксум и, улыбнувшись в темноту, добавил: – Особенно, понимаешь, моего… Аполлона…

Ночь прошла спокойно.

Встали с рассветом. Сквозь щели в закрытой ставне пробивался неверный свет. В комнате было серо и холодно. Саксум выбрался из-под одеяла и, щёлкая зубами, принялся обуваться. Хавива, сидя на кровати, расчёсывала гребнем свои густые длинные волосы.

– Перекусить бы чего перед дорогой… – сказал Саксум, зевая и вздрагивая от утреннего озноба. – Хотя у хозяина сейчас вряд ли чего допросишься.

– У нас лепёшки есть, – сказала Хавива. – И изюм.

– И финики, – добавил Саксум. – И полфляги воды. Ладно, нормально, перебьёмся.

– А знаешь, – сказала Хавива, поднимаясь, – я сейчас схожу к хозяйке и возьму молока. Ну, или простокваши. Чего нам простую воду хлебать.

– Правильно, – одобрил Саксум. – Молодец. И сыра возьми. На сейчас и в дорогу. Сыр-то у них должен быть… Держи деньги.

Он отсчитал несколько монет из кошелька. Хавива повязала на голову платок и, подойдя к двери, откинула тяжёлый засов.

В то же мгновенье дверь распахнулась, сбив Хавиву с ног, и в комнату с грохотом ворвались три человека; в сумеречном свете тускло блеснули ножи.

Саксум среагировал мгновенно. Не успел ещё упасть на пол поваленный Хавивой стул, а спата прим-декуриона, описав широкую дугу, уже обрушилась на голову первого из нападавших. Второму достался режущий удар по шее. Разбойник выронил нож, схватился руками за горло и стал медленно сползать по стене; из-под его пальцев толчками била густая чёрная кровь. Третий грабитель – тот самый кесариец с перебитым носом – вооружённый топором с длинной рукоятью, поначалу было опешил и попятился, но быстро пришёл в себя и, шагнув вперёд, взмахнул своим оружием. Саксум подсел и рубанул кесарийца клинком по колену. Тот заревел и, схватившись за ногу, повалился на пол; топор его, звякнув, отлетел в сторону. Саксум ударом ноги опрокинул грабителя на спину и, перехватив меч двумя руками, вонзил его в середину груди лежащего. Кесариец захрипел, выгнулся и затих.

Саксум огляделся. Всё было кончено.

В это время за дверью зашаркали шаги и знакомый дребезжащий голос вкрадчиво произнёс:

– Бару́х, уже всё?.. – в комнату, держа перед собой зажжённую лампадку и загораживаясь рукой от её света, осторожно заглянул хозяин трактира. – Уже всё, Барух?.. Барух!..

Саксум, не говоря ни слова, протянул руку, ухватил старика за бороду и, резко дёрнув на себя, воткнул ему меч в солнечное сплетение. Светильник с глухим стуком упал на пол и потух. Следом мягко повалилось тело трактирщика.