Татьяна Кузнецова - Всё включено

Слава Аллаху, его не лишили книг, это помогло ему остаться человеком, не сойти с ума. Понемногу он начал понимать отдельные слова чужой речи. А через полгода к четырем языкам, которыми владел: аварскому, русскому, английскому, арабскому, он добавил ещё и чеченский.

Арсланбек отличался не только способностями, но и пытливостью ума и трудолюбием. За что, собственно, и страдал сейчас. Он успел многого добиться. Окончив школу и отслужив, как положено, в армии, устроился разнорабочим на птицефабрику и к моменту окончания юридического факультета университета был уже её директором. Когда предприятие стало акционерным, выкупив пятьдесят один процент акций, он смог уже устраивать здесь всё на свой лад. Фабрика расширилась, появилось новое оборудование, новые технологии. Зарплата у работников значительно выросла, люди были благодарны ему. И сам он стал известным и богатым. В какой-то период был избран депутатом в городскую думу. Ему завидовали не столь успешные люди. Кое-кто не прочь был занять его место. И совершилось предательство. Дали наводку нечистоплотным людям, скорее всего, войдя с ними в долю… О чём-то таком догадывался Арслан, сидя в заточении.

Деньги на выкуп собирали по всей республике, но набрать требуемую сумму всё равно не смогли. Двести тысяч долларов и тот самый джип Арслана, брошенный в поле, в конце концов решили вопрос. Когда Светлана бросилась, чтобы обнять брата при встрече, он издал стон – всё тело болело. И впредь, желая предотвратить прикосновения друзей, желающих выразить свою поддержку и сочувствие, Арслан выставлял вперёд руки: «Тихо, тихо… Не надо». Он был настолько худ, что просматривались все до единой косточки скелета. Как хорошо, что она медик! Она смогла выходить его. Убегая на работу, оставляла лекарства и чёткие указания помощникам, что делать. Арслан много спал. Ему пришлось восстанавливать утраченный жевательный рефлекс и почти заново учиться ходить. И всё-таки они победили. Меньше чем через год он вернулся к своей работе. Он продолжал анализировать и уже многое понял. «Самое страшное, – говорил он сестре, – пожимать руку своему врагу». И ещё он говорил, что лучше умереть львом, чем жить собакой. Львов не любят, их боятся и, если не могут превратить в собак, убивают. Так и случилось с этим сильным, непокорным человеком. Через пять лет после возвращения из плена он точно так же не появился ни вечером дома, ни утром на работе. Работники фабрики из окон могли видеть на пригорке у реки его новый джип с распахнутой дверцей, к которому боялись приблизиться. Тело с простреленной грудью покачивалось у берега на волнах.

Теперь Светлана понимала, что, несмотря на многочисленную родню, за её спиной никто не стоит. Всевышний пощадил её родителей – они не дожили до этого страшного дня. Первым ушел отец, следом через год – мама. Она одна. И теперь ей предстоит всю ответственность брать на себя. Она стала сжатой пружиной, ещё немного, и выстрелит. На работе была как во сне, забыла про мужа, про дочек… «Найду! Отомщу!» – думала она, сама толком не понимая как. Она нанимала одного за другим частных детективов, и они один за другим, проделав определенные расследования, отказывались от работы, пряча глаза. А последний выразился прямо: «Мне сказали, чтоб передал – пусть она успокоится, перестанет дёргаться… Предупреди…»

Теперь ей предстоит всю ответственность брать на себя.

И тогда она записалась к нему на приём. За неделю. Он был очень занятой. Тот самый, которому Арсланбеку так трудно было жать его руку. Ей просто хотелось посмотреть в его глаза, и тогда она сразу поймет – это он? Он ничем себя не выдал. Обнял за плечи, приносил соболезнования, предлагал помощь. И она осталась одна со своим горем. И ещё с Аллахом. Постелив коврик у себя в уголочке, повернувшись лицом к Мекке, она читала и читала молитвы, которым научила ее бабушка. Светлана не знала, как перевести слова, которые звучали в молитве, она не владела арабским (а Арсланбек владел), но была уверена, что Всевышний слышит ее. Точно так же, как в детстве она была уверена, что Аллах видит и слышит их, когда, подперев щеки руками, они с братом слушали, как отец читал им Коран. Своим красивым голосом. Читал, будто пел.

Пятьдесят три года – это не тот возраст, когда стоит задуматься о смерти, и всё же как-то раз при удобном случае она объела бы быть похороненной в том самом ауле, где она родилась, где покоятся её бабушка с дедом, мама, отец и её любимый брат, где гуляет ветер по пустым комнатам ветшающего дома. Дома её предков. Детская память почти не сохранила воспоминаний о родовом гнезде. Своё представление о горном ауле на двести хозяйств, брошенном чьей-то рукой на скалы, с домами, будто приклеенными к каменным громадам, с тощими жилистыми коровами, ползающими почти по вертикальным поверхностям гор в поисках скудной растительности, и с такими гостеприимными, открытыми, настоящими людьми, Светлана формировала уже по своим последующим приездам к родственникам то на праздники, то по поводу печальных дат. В первый свой приезд, когда утром она увидела, по какой дороге везли её ночью, у неё началась истерика, и она ни за что не соглашалась сесть в машину, чтобы опять ехать по этой узкой дороге с вбитыми в скалу деревянными шпалами, серпантином вьющейся над бездонной пропастью. Так и просидела всю дорогу с закрытыми глазами. Потом привыкла и полюбила эти суровые и такие красивые места. Где-то на уровне подсознания она всегда знала, из какого гнезда вылетела и куда рано или поздно вернётся.

– Что ты, мама, мы ведь не сможем часто там бывать!

– Раз в год приедете – и хорошо. А чаще и не надо.

Горный аул на двести хозяйств, брошенный чьей-то рукой на скалы.

Не могу понять людей, которые боятся летать самолётом. Для меня это всегда праздник! Но подруга, с которой нам предстояло вместе возвращаться из Сочи, была другого мнения: «Я как сяду, не могу дождаться, когда спиртное принесут, только после этого немного отпускает. Клаустрофобия! В маленьких вообще не могу летать: потолок низкий, воздуха мало – задыхаюсь». Наверное, я отчаянная, а может просто позитивная, а скорее всего – доверчивая. Гороскоп, кстати, говорит, что доверчивость – главная черта моего характера. Доверяю всем: водителю машины, который только вчера впервые получил права; своей тринадцатилетней дочери, думая, что она рассказывает мне всё-всё, как самой лучшей подруге; мужу, который, я знаю, любит меня, а раз любит, значит, не изменяет никогда-никогда. Не самая плохая черта характера. Хоть и не лишает меня разочарований в жизни, но здоровье сохраняет – это точно. Вот, правда, не знаю, как насчёт жизни… Никогда не выпускающая из рук смартфон подруга уже почерпнула из бездонного интернета сведения о лайнере, на котором нам предстояло лететь.