Екатерина Петровская - Я вам не мальчик

– Собираемся у девчонок, – прокричал, пробегая мимо, Полынин, – идешь?

– Позже приду.

В их с Полыниным номере было непривычно тихо, Филу не хотелось быть со всеми, но и находиться одному оказалось нестерпимо. Он оделся и выскочил на улицу. Вечерело, и солнце уже клонилось к закату, освещая золотом кроны деревьев. Фил брел сам не зная куда, приятно шуршали под ногами осенние листья, и от этого думалось спокойнее. Он вышел через калитку в лес. Пахло грибами и сыростью. Минут через двадцать он обнаружил, что довольно далеко удалился от базы. Кругом раскинулись бесконечные поля, над которыми кружили стаи черных воронов. Становилось прохладно, и Фил пожалел, что не захватил шарф и перчатки. Незаметно он добрался до небольшой деревеньки. Проселочная дорога привела его к покосившемуся деревянному строению с заросшей мхом крышей. На табличке было указано – «Дом-музей Сергея Довлатова». Странный музей, подумал он, даже избушка Арины Родионовны выглядела приличнее. Он обошел вокруг и заглянул в окно.

– Молодой человек, а билет покупать, кто будет, Пушкин? – раздалось у него за спиной.

– Я только посмотреть. – Фил отскочил от окна и полез в карман. – А сколько билет стоит?

– Ты с группой?

– Нет, сам по себе.

– Вообще-то, мы уже закрываемся, но можешь так зайти, – смилостивилась билетерша.

Внутри, прямо у входа Фил столкнулся с И. А.

– Старков, а ты чего здесь делаешь? – И. А. был сильно удивлен и даже раздосадован. – Шпионишь за мной, что ли?

– Нет, что вы, – возмутился Фил.

– Значит, Довлатовым интересуешься?

– Интересуюсь, – соврал Фил.

– Никогда бы не подумал.

Фил быстро осмотрел комнату. Маленькая застеленная покрывалом кровать, зеленый комод, на нем телевизор, посередине комнаты почему-то лежала бензопила. Видимо, в отличие от Пушкина, Давлатов жил очень бедно. На фотографии, висевшей на стене, был изображен крупный бородатый мужчина в кожаной куртке. Наверное, современный поэт, решил Фил.

– И что же мне теперь с тобой делать? – спросил И. А., когда они вышли из домика. Он достал сигарету и закурил.

– Ничего. – Фил почему-то злился на него. – Обратно пойду.

– Куда ты пойдешь, темно уже.

– Сюда же смог.

– Я друга хотел навестить, он в паре километров отсюда. Музейный работник, – зачем-то уточнил И. А. – Можешь со мной, я ненадолго.

Фил пожал плечами и поплелся за И. А.

Идти оказалось дольше, чем думалось, руки и лицо совсем окоченели. Шли молча, И. А. явно был не в духе, а Фил чувствовал себя неловко за то, что вот так навязался.

Дом приятеля И. А. выглядел ненамного лучше, чем довлатовский. К тому времени, как они до него добрались, Фил весь трясся от холода и поплотнее сжал зубы, чтоб они не стучали. Дверь открыл небритый мужик в валенках и овчинном жилете. Он несколько секунд всматривался в темноту, а потом бросился И. А. на шею:

– Илюшка, ты, что ли? Как ты здесь? Откуда?

– Леха, сколько лет!

И. А. даже приподнял Леху.

Они долго обнимались, хлопали друг друга по спине и никак не входили внутрь.

Наконец Леха заметил продрогшего Фила.

– А это кто? – удивленно спросил он.

– А – это мой ученик. Я тут с классом на экскурсии.

– Ну, проходите скорей, а то парень совсем посинел.

В доме было тепло, топилась печь, на столе стояла неубранная посуда. Кружки с отколотыми краями, в миске – недоеденная картошка. Вещи были везде: и на полу, и на стульях. Фил искал глазами место, куда можно было бы присесть.

– Сейчас, – засуетился хозяин.

Он освободил от набросанной одежды диван и протянул Филу грязного вида спальник.

– На вот, укутайся. Ноги к печке давай ближе.

Леха сгреб со стола посуду и попытался запихнуть ее в уже переполненную раковину, а когда не получилось, поставил рядом прямо на пол. Потом достал из холодильника колбасу и соленья, нарезал хлеб и вытащил откуда-то бутылку с мутной жидкостью.

– Это моя хреновуха. Как говорится, must try!

– Да мы ненадолго, я с детьми.

– Это не обсуждается. В кои-то веки друг институтский доехал, – обратился он к Филу.

– Ну, если только по чуть-чуть, – согласился И. А.

– А кто говорит про много! – возмутился Леха. – Парнишке можно?

И. А. недобро посмотрел на Фила.

– Чая ему налей.

– Да там двадцать градусов, – возмутился Леха, наполняя рюмку. – Заболеет, а тебе потом отвечай. Ну что, будешь?

– Буду, – ответил Фил, с вызовом глядя на И. А.

– Ладно, чисто в медицинских целях. – И. А. махнул рукой и залпом осушил рюмку.

Фил последовал его примеру. Хреновуха была острая, в носу защипало, на глаза навернулись слезы.

– Ну как? Я ж говорю, вещь! – Леха тут же разлил еще по одной. – Ну, за встречу.

И. А. подмигнул Филу – было видно, что он расслабился и уже не сердится. Фил устроился на диване. Приятно трещали дрова в печи, стало тепло и даже уютно. Фил прислушивался к разговору. Он понял, что Леха расстался с городской жизнью и решил жить на свободе, как тот выразился. Он говорил, что здесь легко дышится, и зазывал И. А. приехать пожить хотя бы на лето. Было странно, что этот бородатый мужик – ровесник И. А., да еще его друг. Фил достал телефон – интернета не было. Что заставило этого человека жить в такой глуши? Без интернета, без туалета и ванны, вдали от магазинов, кинотеатров. Вроде неглупый и в институте учился, раздумывал Фил. Незаметно он задремал, а когда открыл глаза, было уже почти одиннадцать. И. А. и Леха все так же сидели за столом и о чем-то спорили, пустая бутылка стояла на полу, а на столе была уже новая, с красной жидкостью. От дыма сигарет все было как в тумане.

– О, смотри-ка, проснулся, – прохрипел Леха, хмельным взглядом глядя на Фила. – А мы тут о литературе спорим. Ты же знаешь, я стихи пишу.

Фил помотал головой.

– Могу прочесть.

Только не это, подумал Фил.

– Илья Алексеевич, уже поздно, может, пойдем?

И. А. улыбался, но смотрел куда-то мимо Фила.

– Эх, Старков, хорошо-то здесь как. А там Розалия. Вот честно, брошу все и приеду сюда. Организуем свою базу, будем экскурсии водить. Отстроим все красиво, современно.

Леха невнятно махнул рукой.

– Ты не сможешь. Ты же зяблик. Поешь красиво, но тебе надо улетать в теплые края. А я – чиж. – Леха хлопнул себя кулаком в грудь. – «Летят перелетные птицы в осенней дали голубой, летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой. А я остаюся с тобою, родная навеки страна! Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна», – пропел он и захихикал. Леха был явно пьян.

– Опять твой деревенский патриотизм.

– А чем он плох?

– Да ты толком и не видел ничего и не хочешь. И менять ничего не желаешь. Как сто лет назад жили в говне, с сортиром на улице, так и живем. Вот страна у нас газовая вроде, а ты, я смотрю, все печь топишь, где он, газ-то этот?