Юрий Костырев - Правила пчеловодов – правило пЧеловодить

***

На картошку повадились кабаны. Весь участок в следах копыт. На кабанов стал охотиться медведь. Вокруг участка следы от медвежьих лап. На медведя и кабанов стали устраивать засаду охотники. На Пылаевское болото стало опасно ходить. К счастью, так продолжалось недолго. Кабаны съели всю картошку и ушли. Медведь съел все бобовые и ушел вслед за кабанами. Охотники разбрелись по домам. СМИ занялись другими проблемами. Все оставили Пылаевское болото в покое. Можно было начинать общение с Мишей.

***

Вера сказала, что общаться с родным человеком, который живёт в миллион раз медленнее, выше её сил и отказалась сочинять сообщения. Над сообщением задумался я. Что мог видеть Пылай, живя по шлюзовому времени? Во время дневных сеансов – мою фигуру и фотоаппарат. Во время ночных сеансов Пылай ничего не видел.

Часть сеансов происходила на фоне зелени летом и на снежном фоне зимой. Сплошное мелькание, сбивающее с толку. Зато теперь в сарае однородный фон и моё первое сообщение: «Миша. Ты у инопланетян в Шлюзе. Экономь кислород. Не нервничай. Моргни левым глазом, если понял». Пылай или не понял, или не увидел. Продолжал дикими глазами смотреть в мою сторону. Затем через год отвернулся. Миша с Лордой видели друг друга, но Шлюз, похоже, не позволял им видеть меня. Если бы видели, то всё равно посмотрели бы на мою размытую фигуру с чётко видимым фотоаппаратом. То есть Драконы информировали только нас, что Миша попал к ним и жив. Может, оно и к лучшему. Вот поведу Ваську знакомиться с отцом. Васька – вылитый Миша. Для Пылая увидеть себя, молодого, рядом со мной, постаревшим, было бы шоком.

***

Время зря не прошло. Я уже провел расчёты и составил эскизный проект опытного образца нашего Шлюза. Будем строить Шлюз с Васькой. Осторожно и тихо, тайком от Веры. В Шлюз выручать Мишу пойду я.

***

А все-таки как досадно, что первый человек, который встретился Драконам, был с ружьём и держал в руке раненую птицу.

***

Сзади по коридору гулко затопали сапоги. С ружьём наперевес, со злым и потным лицом, устало раскачиваясь, шел Миша. Я облегчённо выдохнул и с сияющим лицом шагнул ему навстречу.

– Какого ты хрена, я возле каждого столба стрелял! – заорал на всю общагу Пылай, готовый меня порвать. Я на секунду опешил, затем, не менее зло, сиплым голосом впечатал ему в ответ:

– А ты, какого чёрта?! Я голос сорвал, тебе сигналил! Иди, проси взаймы велик. Завтра на рассвете в лес поедем за твоим.

– А ты!..

– А ты!..

Лицом к лицу, мы стояли и орали друг на друга. Успокоенная Вера, недовольно посмотрев на нас, ушла укладывать ребенка. Незаметно наш крик перешел в дружный истерический хохот. Пылай схватился за бок, икая от смеха. Я тоже продолжал хохотать и вдруг поперхнулся, с ужасом осознав, что происходит времятрясение. На мгновение вспомнил всю нашу прожитую с Верой жизнь. Наших детей: Любашу, Надю, Максика, Сережу. Как подрастал Вася. Мое проникновение в Шлюз. Воспоминания быстро стирались, как утренний нерассказанный сон. Я словно только что схоронил своих родных и постарел на много лет. Пылай, увидев моё изменившееся и, наверное, побелевшее лицо, перестал хохотать, спросил:

– Ты чего?

В престижном загородном поселке в одном из домов светилось окно. Дом был новый и умный, по последней моде. В зале сидел хозяин дома, с большим умным коньячным бокалом в руках и диктовал заявку в кадровое агентство на вакансию дворецкого.

Час назад Хозяина привезли с вечера встречи выпускников. В голове ещё гулял хмель от выпитого и бурных эмоций. На подобном сборище он был впервые, поехал без предварительной договоренности, зато с избытком привез и выпивки, и закуски. Поистине, это был его вечер! Он подходил к столам, где сидели бывшие отличники, бывшие первые красавицы и просто бывшие, ничем не выдающиеся. Улыбаясь, подливал вискаря и предавался общим воспоминаниям, в частности и о том, каким был разгильдяем и хулиганом. Детские обиды за давностью лет были забыты, а во взрослой жизни каждый знал свое место. Все были рады друг другу. Пели и пили. Пили за учителей. Пили за рыльце, пестик и наковаленку. Пили за Гоголя. С Гоголем в голове хозяина и привезли в его умный дом.

Заявка на дворецкого была отправлена. В квалификационных требованиях, совсем по Гоголю, значилось: «Точь-в-точь, как департаментский сторож Михеев, должно быть, также подлец и пьёт горькую». Сотрудники кадрового агентства разбились в лепёшку. В одном из расплодившихся департаментов нашли Михеева – но не сторожа, а электрика. Зато всё остальное соответствовало заявке.

Хозяин появлялся в умном доме периодически. Смотрел, какую бы ещё умную технику поставить, которой нет у хозяев других умных домов. За монтажом следил Михеев. Иногда, в отсутствие Хозяина, сам указывал монтажникам, что, где и как…

***

Они были установлены на первом этаже дома, по правой стороне длинного, как ангар, «Г» -образного тёмного коридора. Сначала по плану застройки появился Великолепный, затем Запасной и Служебный. Великолепный и Запасной были куплены на выставке, Служебный – в антикварном магазине. Четвёртым по счету был приобретён опытный образец, у производителя.

Названия трём из перечисленной четвёрки Хозяин дал романтические. Должно быть, припомнил, как однажды, ещё студентом, пережидал непогоду в маленькой уютной чистой и теплой гостинице на одном из запасных приполярных аэродромов. Но вот четвёртого Сандалом («Санитарный дальний») окрестил для краткости именно Михеев и это неформальное название прижилось. Четвёртый по счёту был установлен также по правой стороне, но уже за поворотом в самой тёмной части коридора.

В доме имелся Управдом, причём, в отличие от дворецкого Михеева – человека, он был обычным домовым компьютером.

Гости бывали в доме часто и в разном количестве. Всегда в небольшом. Из вышеперечисленной четвёрки гости предпочитали Великолепный. Выполненный из поликарбоната, он, несомненно, был великолепен. Снаружи матово-коричневый, внутри серебристо-зеркальный, с интерактивными подлокотниками, снабжёнными дружественным интерфейсом, и набором всевозможных гаджетов разной степени полезности и востребованности. Для тугодумов – набор компьютерных развлечений. Имелось даже табло коллективного пользования, и те, кто не видели его своими глазами, с трудом в это верили. Аудио- и видеосвязь обеспечивала контакт с внешним миром, но, разумеется, только одностороннюю: «извне —в». Внутренняя аудио- и видеозапись, согласно протоколу, была для Великолепного запрещена. Её отсутствие с лихвой компенсировалось массой сенсорных датчиков, благодаря которым Великолепный мог запоминать и впоследствии идентифицировать пилотов по тактильным ощущениям, а также, подобно пчеле, по электромагнитному образу и аромату. По части обслуживания Великолепный был в определённой мере самодостаточен и функционировал по жёстко заданной логике.