Юрий Костырев - Правила пчеловодов – правило пЧеловодить

Подлокотники, такие эргономичные, вдруг трансформировались в широкие обручи и обхватили запястья волосатых рук. Отворот на корпусе Сандала стал похож на чёрные губы, окаймляющие округлившийся чёрный рот. Рот стал по-змеиному растягиваться. Чёрная оболочка, наползающая на человека, напоминала голову удава во время трапезы. Внутренность разинутой пасти стала стремительно заполняться пенящейся жидкостью.

Из бурлящей смеси с ароматом лимона, средства для удаления засоров, торчала лишь голова. Изо всех сил вытянув уже безволосую руку, человек попытался дотянуться до края губ головы чёрного удава, но тщетно. Хозяин в отчаянии уставился в малиновый потолок. До него дошло, что Сандал начал воспринимать его, человека, как засор. И этот засор непременно будет удалён.

Он чувствовал в теле нарастающую легкость. Нервы были убиты, и он не замечал, как растворяются его ноги. Кожа, мышцы, кости расщеплялись на протеины и другие компоненты. Такой питательный бульон – как основа высококалорийного корма для кошек и собак. Перед мысленным взором Хозяина, как в замедленной съёмке, промелькнули ножки девушек, затем их не первой (по его мнению) свежести грудки: такие расчётливые и нахальные, затем его Хозяина собственная волосатая грудь, на которой хаотично разметались волосы девушек окрашенные в платиновый пшеничный, малиновый, зелёный цвета. Хозяин представил, как кот Тhree, истошно вопя, прыгает на голове девушки. Скребёт передними лапами по углепластиковой поверхности. Коту спастись не удалось. Одной лапой он запутался в волосах девушки, за вторую девушка схватилась, как за соломинку и утянула кота за собой в пенную бездну, с ароматом лимона. Мысленный взор хозяина потемнел до чёрного. До мысленного слуха донесся угасающий ледяной голос старшей сестры, в далеком детстве выключившей свет в комнате: «Стоит дом чёрный, чёрный…» Страшилку знали все и всё равно боялись. «А мертвец в том гробу… я» растворилась последняя мысль, в недолго плававшей уже безволосая голове. Безволосая рука с неубиваемым браслетом утонула в жидкости последней.

Удав сдулся. Обозначились подлокотники. На чёрном дне лежал неубиваемый браслет и передавал в эфир: «Я здесь, я здесь». Через свой протокол Сандал пытался наладить с браслетом обмен данными. Безрезультатно, общение не состоялось. Браслет по-прежнему сообщал: «Я здесь, я здесь» .

Какое-то время дверная панель светилась жёлтым светом, который затем, уже надолго, сменился синей грустью.

***

Следствие зависло. Про хозяина забыли. Системные мозги Управдома в интересах следствия изъяли, и дом функционировал под управлением дубовой логики Михеева. Дом был пуст, работы в нём было немного. Почти никакой.

Михеев и другие дворецкие сидели во дворе за столом из красного дерева, азартно стуча костяшками домино. Это домино из эбонита – работу неизвестного фрезеровщика, Михев нёс по жизни как воспоминание о своих лучших временах. Над головами играющих в хозяйский сад с песней прилетела стайка сытых дроздов. В либеральные времена эта серая шпана оттеснила от людей интеллигентных скворцов и повсеместно творила разбой на дачных участках.

Михеев взглянул на чинимое в саду безобразие, но проворчал о другом: «Водился, водился со шведками, а сам свалил по-английски. Хорошо, что зарплатную карту не заблокировал. Четвёртый месяц один кукую».

Ему приспичило в туалет. Оставив домино, дворецкий шустро побрёл в дом. Пройдя по коридору к двери с надписью «Служебный», приложил палец к замку и торопливо открыл дверь.

За ней добросовестно продолжал нести свою вахту никогда не брызгающий на «пилотов» водой снизу, шумный, не умеющий скучать, с фаянсовой ручкой на потёртой металлической цепочке, с ржавой полоской на дне, поверх которой круглосуточно тихо струилась вода, приобретённый в антикварном магазине добротный старый фаянсовый унитаз.

***

Наследники ходили по дому приценивались Служебный выпадал из общего уровня роскоши, демонтировать и продавать или утилизировать было себе дороже. Михеев выпросил Служебный себе вместе с дверью биометрического доступа. На ехидные насмешки отвечал так: «Вот сейчас вы ребята молоды, удачливы. Однако придёт время. Не верите? Придёт! Время всегда наступает и приходит. Даже к королям и президентам. И тогда поймёте, поймёте. Поймёте, что быть пилотом унитаза… Даже такого, как Служебный. Быть куда круче, чем пассажиром судна. Да! И судна и утки! Пусть даже судна и утки на яхте владельца собственного острова. Пилотом служебного быть круче».

Наследники Хозяина распродавали имущество с аукциона. Особая борьба разгорелась за лот, под номером которого значился пегий унитаз. Покупатели с азартом набивали цену.

Катя Иванова покупала квартиру. Наконец всё начало улаживаться. Собрались на смотрины. Продавец – хозяин квартиры, относительно молодой парень. Матёрая пожилая риэлторша со стороны продавца. Покупатель – Катя. Молодая беременная риэлторша со стороны Кати. Молодая риеэлторша была на крутом сроке беременности и все опасались, что она возьмёт и родит прямо здесь в квартире. Шутили, мрачно: «Агентство назначит нового риэлтора. Тот снова начнет проверять сделку…»

По квартире ходил хозяйский кот и требовал внимания. Кот был ухоженный большой серый пушистый упитанный с белым галстучком. Смотрел на гостей сказочными жёлто-зелёными глазами. Тёрся о Катины ноги. Все умилялись. Затем всё уладилось, деньги уплачены. Документы оформлены. Комплект ключей в руках. Парень ночует последнюю ночь. Утром Катя пришла за вторыми ключами, и принять квартиру. Парень держал в руках чемодан. Пожелали друг другу удачи. Парень вышел, а Катя оглядела пустую квартиру. В центре комнаты величаво сидел кот. Катя выскочила на лестницу и крикнула спускавшемуся вниз парню: «А кот!». «Кот Вам, в подарок», – крикнул снизу парень. Будь тут здоровенный мужик, он может и запустил бы кота догонять парня, а Катя просто растерялась. Стал кот жить у Кати. Её родственники, сослуживицы, приходившие в гости умилялись, тискали и обнимали кота, а Катя рассказывала, как кот достался ей в подарок. Всё бы ничего, да кот гадил, систематически и в разных местах в квартире. Везде, но только не в коробку с песочком. Мало того он ещё и начал метить вещи. Катя терпеливо замывала, стирала и пыталась приучить кота справлять свои дела в коробку. Безрезультатно. Однажды не выдержав, Катя посадила кота на коробку и сказала, чтобы он сидел так, пока попа не прирастёт корнями к коробке. Кот на удивление послушался и остался сидеть. Катя занималась своими делами и поглядывала искоса на кота. Кот продолжал сидеть. Но странное дело, кот стал напоминать Кате растущий на грядке ананас, только серый и пушистый. Ананас затем созрел и лопнул, и из него выпорхнули сотни серых бабочек. Крылья бабочек казались вырезанными из похожей на сетку ткани, сотканной из тончайшей, пепельно-серой паутины. Тонкое как нитка тельце. Тонкие усики. Крыльями бабочки взмахивали плавно и редко, и летали по квартире, клубясь, как кольца из сигаретного дыма, пущенные курильщиком. «Наверно я сплю», – подумала Катя. Приоткрыла дверь на лестничную площадку. Бабочки не улетали, и постепенно уселись на шторы и стены. Катя ходила по квартире всплёскивала руками и говорила: «Красота то какая, и что мне с вами теперь делать». Катя легла, не раздеваясь, спать на диван. Думала: «Жаль что это сон, а то бы можно было сфотографировать и выложить в сети». Катя засыпала и не видела и не слышала, как в темноте бабочки бесшумно, как летучие мыши подлетали и садились на неё. Одна к одной. Складывались как пазлы в невесомое серое покрывало.