Марта Квест - Савелиса

Водитель вытащил зубами из пачки сигарету, с удовольствием затянулся. Немного помолчав, продолжал:

– А тут недавно, опять женщина объявилась, да и не женщина, девушка – молодая, лет двадцать шесть, может чуть больше. Мужики рассказывали – красавица писанная. И тоже, на старом озере поселилась. Да в последнее время много приезжих в этих местах, люди из бывших Союзных республик едут, но она привлекла особое внимание – на дом документы предъявила- сказала, что хозяйка. Все бы ничего, но странная девушка, видно деньги есть – машина у нее дорогая, а одевается во все черное, платок носит. В церковь не ходит, впрочем, не показатель это, – атеисты после семидесяти лет советской власти не перевелись, – но люди бояться. У кого-то корова пала – она виновата, кто заболел, опять-таки – она. Бабки больше всего бунтуют, пишут во все инстанции, да время другое…

Водитель замолчал, подумал и полушепотом сказал, а может и не ведьма вовсе она, но на беженку тоже не похожа.

– Да, занятная история, – качая головой, проговорил Владимир. – Интересно познакомиться с ведьмой-то вашей.

– Нет, избегает она знакомств, особенно с мужчинами, но говорят, мельницу, которая стоит недалеко от ее дома, реставрировать задумала. Сейчас модно бизнесом заниматься…. Да, боюсь, люди помешают. Хотя, кто ее знает…

Слушая рассказ водителя, я решил, что командировка не получится. Предубеждения к молодой женщине основаны, лишь на сказках бабушек-старушек, а время сейчас трудное, – вот люди и завидуют.

– Что, думаешь, зря приехал? – посмотрел на меня Хеба.

– А ты случаем, брат, сам не ведьмак? – попытался пошутить я.

Владимир рассмеялся своим заразительным смехом, – Да у тебя на лице все написано, что, брат, сенсации не получилось?

– Да нет, по-моему, все ясно, можно пересаживаться на другую машину и отправляться домой.

– Тут ты ошибаешься. Если уж приехал, то встретиться с «ведьмачкой» придется, тем паче, что говорят, хороша больно. А люди зря говорить, не станут.

– А ты до женского пола охоч больно, улыбнулся я в кулак.

– Фу, друг, ждал, что подколешь из-за проводницы, но не сейчас же.

Я заулыбался уже открыто, и с иронией посмотрел на попутчика.

Владимир тоже раскатисто засмеялся.

– Нас ждет встреча с прекрасной ведьмой, а про былое забудь.

– Нас? – искренне удивился я.

– Да, нас. Я по тому же адресу.

– Неужто?

– Похоже, это и есть моя клиентка, вернее сестра ее, судя по описанию, Владимир достал из дорожной сумки блокнот.

– Да, как-то все быстро, – разочарованно проговорил я.

– Посмотрим, – копошась в своей записной книжке, проговорил Хеба.

– А чего смотреть, – вступил в наш разговор водитель, – приехали. Вот ваша Игнатовка.

Дорога пошла в гору, а внизу, за толстыми стволами сосен показались деревянные избушки.

– Деревня большая, дома раскиданы, – показал пальцем в окно водитель, – раньше было несколько деревень. Новая власть объединила и назвала Игнатовкой, так в старь называлась самая большая из деревень.

Машина остановилась у кирпичной остановки, на которой белым по синему было написано «Игнатовка». Вам вниз, по проселочной дороге, сейчас сухо дойдете без проблем, а может, кто и подкинет до администрации.

– А где церковь? – поинтересовался я.

– Церковь, милок, разрушили коммуняки, кирпич им нужен был на коровник – бабушка, охая и что-то бубня, пыталась выйти из машины. А в прошлый год и энтот коровник разрушали, да кирпич растащили, во, как!

Владимир ловко выпрыгнул из машины, помог старушке с вещами и весело, явно обращаясь ко мне, спросил: – А что, давно не причащался?

Я сконфуженно заулыбался. Бабка погрозила скрюченным пальцем, но не заругала нас.

– Бабушка, вы тоже в Игнатовку? – спросил я.

– Да сынки, а старушке поможете с вещами? А то больно далече идти, тяжко.

– Конечно, поможем, – весело согласился я,

– А вы нам администрацию покажите, лады? – обрадовался Владимир.

– Лады сынки, лады. Тем более, что живу я насупротив ея.

– А ночлег не предложишь, бабуля? – Легко поднимая корзину, поинтересовался Хеба.

– Ой, быстрый ты сынок.

– А чего ждать. Куй железо пока горячо, во как!

– Документы покажите нашему участковому, разрешит вам остаться, тады пущу.

– Ой, покажем, бабуля, и покажем и расскажем и заплатим. Все будет чин чинарем, правда, Серега?

Я подумал, что с Владимиром не пропадешь, и весело зашагал вслед за ними.

Савелиса встала из-за стола и пошла в свою комнату, где, как и последние пять лет, не чувствовала себя в одиночестве. Через тонкие стены барака было слышно любое слово, любой стук, а если учесть, что в бараке жило достаточно большое количество людей, то комната не позволяла уединиться и спокойно поразмышлять. Тяжесть и тянущая боль, внизу живота изводили ее с того дня, когда, по неосторожности, не рассчитав свои силы, она резко подняла бидон с молоком. Но сегодня боль была тупая и всеохватная, противная боль, которую она всеми силами хотела бы приглушить.

Однако на сей раз, ее бунт ни к чему не привел, силы иссякли, и организм не желал слушаться хозяйку.

Она замерла, дав в полной мере проявиться опасному симптому. Ибо она знала, что боль должна через некоторое время пройти, но передышка будит кратковременной. Времени у нее оставалось все меньше и меньше.

Савелиса не шевелилась. Рука скользнула по холодному металлу спинки кровати. Она смежила веки.

«Жребий брошен, – произнесла она.– О Боже! Жребий брошен!»

Они пришли в мир, когда луна окрасила серебряным светом листья запыленных деревьев. Малышки приветствовали мир, который были призваны завоевать криком, маленькие, чуть больше ладони мужской руки, они заявляли о своем праве жить.

Савелиса сделала для них все, что могла, все, что было в ее силах. Родить их, вызвать к свету с максимальным умением и быстротой, щадя их слабость. Подавляя в себе все переживания и старые воспоминания, все тревоги, она думала лишь о том, чтобы с честью исполнить свой долг женщины. Волнения и тревоги начнутся позже, когда, связывающая нить будет рассечена железом.

Ее тетка, которая видела в жизни и многое помнила из той, далекой жизни, осмотрев ее, не скрыла, что ей предстоит родить двойню. Савелиса здраво оценила последствия этого заключения уже в самом начале родов. Тяжелая борьба! Но ее силы, ее силы на исходе! Ей страшно было даже подумать, что будет с маленькими, если ее не станет. Забытое проклятье станет реальностью.

Она не слышала их первого крика. Измученную, слегка потерянную, ее отвлек от смертной тоски силуэт, который она различила у своего изголовья. Ее мать! Молодая, очень похожая на нее самою, но со светлыми волосами, заплетенными в тугую косу.