Андрей Семке - ЧуДоРеМия

– Хорошо хоть что-то объёмное, интерферирующее.

– У нас, лингвистов, включается «внутреннее торможение», интерференция, понимаете.

– Главное, когда трогаетесь с места, отключить ручной тормоз.

– Чем дальше, тем интереснее (curiosities), сказала Алиса и сделала шаг, ну, что зеркалим.

– Поехали!!!

– Погнавшись за Белым Карликом, Алиса провалилась в колодец и полетела…

– Вот, вот, а потом понеслось, «схлопывание и расхлопывание», когерентность, понимаете.

– Схлопывание и расхлопывание – интересненько…

– Просим по возможности взять с собой маркеры, цветные карандаши, фломастеры, хорошее настроение.

– Хорошего настроения много? Если в граммах?

– Хорошее настроение измеряется в добринках. Есть килодобринки, мегадобринки и гигадобринки. Берите все.

– Хорошего настроения много не бывает.

– Берём добро в любых формах и вибрируем добром и светом.

– Чем больше отдаём добра, тем больше оно возвращается. Закон сохранения добра!

– Замечательный закон. Фундаментальный

– Закон сохранения Добра в природе.

– Утро начинается с инсайтов, и это здорово.

– Они ещё и крестиком вышивать умеют

– И на машинке тоже…

– На вишнёвой девятке?

– На Чайке

– Чёрной полированной?

– Перламутровой.

– Хочется посмотреть.

– Назрел вопрос! Форма одежды на мероприятии какая?

– Красивая, удобная. И купальник.

– Официал, кэжуал, спорт? Купальник всегда со мной!

– Всё хочется посмотреть

– Спорт-шик. В трениках и на шпильках.

– Шпильки не обещаю. Не имею в гардеробе. Но в трениках появиться могу.

– Как-то в нашем толерантном мире без шпилек сложно жить.

– Могу одолжить.

– Аня! Назначим тебя!!!

– Физруком!!!

– Я могу!!!!!!

– Всё, физрук есть. Вернее, физручка

– А правая или левая физручка?

– Гелевая чёрная

– Чемоданы самое классное собирать в последний момент, чем и займёмся ночью.

– Кто-то уже в дороге, поэтому собирать чемоданы ночью немножко поздно.

– Я думал шариковая красивая.

– Взволновали сердце учителя, который в студенческие годы каждое лето жил профессией вожатого. Главное, теперь в чемодан не положить зубной пасты больше, чем положено.

– В нашем случае нужно брать не зубную пасту, а побольше кофе…

– Андрей Иванович, чайник?

– Да, я чайник!!!

– А фен?

– Заварной.

– Нет, феном ещё не был.

– Значит чайники и чашки в номерах имеются?

– Нет, номера имеются, а чайников с чачечками там нет.

– Все берём с собой!!! Чайники, фены, любимый диванчик, лежалку, сиделку. И тп.

– Вот теперь, ясно!!! И тп тоже брать…

– Это самое главное и не забыть про тд.

– ТД- это трактор Дизельный? Или как?

– Это тётя Даша.

Гримёрка

Жизнь нас и учит, и поучает, и на путь истинный направляет. Кто-то винит свою судьбу за череду неудач и отрицательных эмоций. Другой радуется весне, зелёной траве, дождику и тихому тёплому ветерку. Мы все разные, и это удивительное чудо природы. Китайская мудрость гласит, что невозможно найти одинаковых капель в океане, а русская молва, что два сапога – пара… В общем история не о сапогах, не о каплях, а об одной девочке из далёкой провинции…

Маша мечтала стать актрисой. Не потому, что у неё были гениальные родители и способности, а потому, что все вокруг её называли не иначе как звездой сцены. На уроках физики она так закатывала глазки от прикосновения к батарейке, что видавший в этом мире всё бородатый физик вызывал скорую помощь.

В магазине она могла устроить такую истерику, что все продавцы готовы были ей отдать весь товар даром, лишь бы она вышла на улицу и успокоилось, это особо помогало девочке, когда в кармане не было ни копейки, а очень хотелось есть. Правда, Мария была порядочной и, когда у неё появлялись деньги, обязательно всё с лихвой возвращала.

Она затмевала всех на сцене: лучше всех кривлялась под треки знаменитостей. Танцевала всё, не зная ничего о структуре танцев, о хореографии и сюжете, но это было гармонично и необычно, поэтому радовало и восхищало зрителей.

Когда юная актриса решила поступать в театральное училище, то первым делом поделилась идеей с матерью. Та в свою очередь была знакома с одним очень известным московским артистом, которого и попросила посмотреть на дочь.

В назначенное время Валерий Краснов ждал девочку у служебного входа театра МХАТ, в котором он служил верой и правдой много лет. Марию он провёл в свою гримерную и попросил что-нибудь прочитать.

Мария вошла в образ и пафосно и надменно прочитала что-то из Ахматовой. Её действия были наполнены театрализацией. Она буквально руками, мимикой, пластикой показывала каждое слово великого творения русской поэтессы. Юная актриса выдала все эмоции и от усталости плюхнулась на какой-то пуфик, полагая, что сейчас будут звучать овации и дифирамбы.

– Деточка… – в воздухе повисла театральная пауза. Валерию Краснову хотелось спрятаться в глуши самого дремучего леса. Такой пошлости и безграмотности он не видел очень давно. К нему на просмотр приводили семилетних и двадцатипятилетних девиц, но у них у всех что-то было своё, ненаигранное, естественное, природное. У этой девочки не было совершенно ничего того, что можно было бы как-то увязать с артистической деятельностью, кроме вульгарной пошлости и надменности. – Вам не нужно поступать в театральное училище. Подумайте о другой профессии…

Эти слова были ударом по самолюбию девицы. Она была шокирована и обескуражена. Вместо всеобщего признания, любви и обожания, скупые, несладкие слова.

– Спасибо, до свидания, – кое-как выдавив из себя с комком в горле и подкатывающим инсультом, произнесла Мария.

– Прощайте, передавайте привет мамочке.

Мария выбежала из театра с полными от слёз глазами, розовеющими щеками и трясущимся от негодования руками. Через минуту позвонила мама.

– Как всё прошло, дочка?

– Он мне сказал, чтобы я поступала, у меня всё получится… – с грустью, тоской, глупым тонким, не своим голосом произнесла девушка и зарыдала.

Юная актриса не знала, что Валерий Краснов, однокашник мамы, уже позвонил и всё ей рассказал.

– Значит будем поступать. – ответила мама…

Прошло пять, или шесть, или семь лет. Марию взяли на службу в МХАТ. Причём сразу предложили несколько ключевых и главных ролей в действующих спектаклях. Она начала сниматься в кино. Роли были все на слуху, её узнавали на улице, брали автограф…

И вот в один самый обычный день художественный руководитель предложил ей индивидуальную гримёрку. Мария зашла в неё. Расположилась и присела на пуфик…

Она не помнила лица того артиста, у неё как будто вырезало из памяти тот эпизод жизни, когда приезжала в МХАТ к Валерию Краснову и читала Ахматову. После этой встречи у Маши появилась цель, и она её достигла. Пуфик и эта старая, видавшая виды гримёрка отбросили её в тот юный возраст. Глаза наполнились слезами, щёки горели алыми красками, руки дрожали, кулаки были сжаты, а в висках дробью: «Вам не нужно поступать в театральное училище. Поищите другую профессию…»