Маша Ловыгина - Щучка

Тропинка, на которую выбежала Маша с основной дорожки, была совсем узенькой, словно по ней прошёлся кто-то непонятно зачем – впереди лишь заросшее ромашками поле. В другой бы раз Маша с восторгом нарвала букет и сплела венок…

«Сплети венок, дурочка, на могилу ваших отношений!»

Высокая трава доходила до пояса и хлёстко била Машу по рукам и щиколоткам. Лишь на секунду прижав ладони к лицу, чтобы вытереть глаза, она не заметила кочку и, запнувшись, рухнула вперёд, да так и осталась лежать, вздрагивая от испуга, саднящей боли и продолжающих душить слёз.

Терпко пахло травой и нагретой за день землёй. По голой коже моментально забегали муравьи. Первый комар, удивлённо пискнув, запутался в Машиных волосах. Маша всхлипнула и перевернулась на спину. Ей показалось, что и сил уже нет – когда падала, выдохнула – и они её окончательно покинули. Осталось только одно желание – лежать плашмя на колючей траве, слушая, как обитатели тропинки и близлежащих кустов тихонько шепчутся и решают, что делать с этим огромным непонятным объектом, нарушившим их упорядоченную жизнь. Лишь комары сообразили быстро – Маша сморщилась, когда почувствовала болезненные уколы, но продолжила лежать, глядя в небо.

«Господи, как стыдно… Ну почему, почему это произошло именно со мной? Может быть Костя никогда бы и не узнал об этом… Ну или когда-нибудь потом… потом… потом… Теперь всё? Почему же это случилось в первый день?! Почему так не везёт?!»

Маша тихонечко заскулила, закрыв глаза и раскинув руки, пока не почувствовала щекотание на своём лице и странный незнакомый запах. Замерев, она прислушалась. Щекотание не прекратилось, а на щеку сверху что-то капнуло.

Маша медленно вытянула ладонь над головой и успела коснуться чего-то тёплого, покрытого шерстью.

– Чёрт! – с трудом перевернувшись и встав на четвереньки, Маша увидела белую козу, которая флегматично смотрела на неё, тряся бородкой и продолжая жевать пучок травы. – Ты как здесь? Откуда?

– Из Николаевского, откуда ж ещё?

Подпрыгнув от неожиданности на всех четырёх конечностях, Маша наконец встала на ноги и развернулась.

– Люська! Напугал! Извини – Люсьен…

– А, зови как хочешь, только не бросай в терновый куст… – парень махнул рукой. Засунув руки в карманы мешковатых серых штанов, он покусывал тонкий полевой колосок и с интересом разглядывал Машу. Остановившись взглядом на её испачканных коленях, дёрнул подбородком. – Свезла?

Маша потёрла зелёный след и поправила сарафан.

– Совсем чуть-чуть. Ладно, я пойду…

– Иди.

Маша сделала шаг, но остановилась, вдруг поняв, что совершенно не понимает, куда и, главное, зачем ей идти. Шмыгнув носом, оттёрла остатки влаги с лица.

Люська достал из кармана сложенный платок и протянул Маше, но она отрицательно покачала головой.

– Бери, он чистый. И одежда чистая, только выгорела на солнце…

– Нет, я не поэтому… – покраснела Маша.

Люська усмехнулся и сунул платок ей прямо в ладонь.

– У тебя тушь потекла. Немного – здесь и здесь, – он показал на себе, и Маша улыбнулась, заглянув в его голубые глаза под светлыми ресницами.

– Спасибо, – она потёрла веки. – Чья это коза?

– Соседская. Тётки Розы. Уходит, зараза, гуляет, где хочет…

– Тётка Роза?

– Коза Белянка. Это я её так назвал, а как иначе? Смотри, белоснежная какая, как альбинос.

– Беляночка и Розочка, значит? А ты сказочник…

Со стороны рощи послышался голос Кости: «Маша! Маша!»

– Тебя ищут… – Люська отбросил стебелёк и посторонился.

Маша нахмурилась, но не двинулась с места.

– Обидели? – Люська обернулся, выискивая глазами зовущих.

– Это скорее я… не оправдала доверия, – усмехнулась Маша. – Не могу пока вернуться.

– Интересненько. И что же ты натворила?

– А… – Маша вздохнула.

«Машка, ты где?!» – Костя приближался.

Маша резко присела, скрываясь в траве и просительно взглянула на Люську. Тот, покачав головой, присел рядом. Коза развернулась и не спеша пошла вперёд, таща за собой огрызок верёвки.

– Через поле можно выйти к речке. Вода в ней всегда холодная. Ключи подземные. А так – красиво. Я иногда рисую там… – Люська кривовато усмехнулся, – хрень всякую…

– Ты? – удивилась Маша.

– А чё? – набычился парень. – После работы расслабляюсь. Думаешь, наверное, что мы здесь только пить горазды?

– Вот ещё, даже мысли не было. Пошли! – Пригнувшись, Маша засеменила вперёд. Люсьен следом за ней.

Через несколько метров, когда они уже догнали козу, Люська прихватил верёвку и потащил животное за собой. Тропинка кончилась, и вскоре поле пошло под уклон, оставив за спиной смятую их ногами траву.

– Так где ты, говоришь, работаешь? – Маша боязливо потрепала козу по загривку.

– Я и не говорил так-то… Плотничаю. В санатории помогаю. Там теперь дом отдыха будет. Шило на мыло пытаются поменять. Хозяева новые, а идеи старые. Работы много, да смысла нет. Но по-другому здесь не заработать.

– А почему в город не уехал?

– А зачем? Что в городе-то вашем? Я бы в армию пошёл, да не взяли. Сначала за бабкой ходил, потом болячку нашли…

– Ты сирота?

– Чегой-то? Батя есть… Вернулся вот, – Люська смачно сплюнул.

Маша вздрогнула, подумав, что зря она пошла с этим парнем непонятно куда.

– Откуда вернулся? Куда-то ездил? – вяло поддержала разговор, исподволь следя за тем, что происходит вокруг и на каком расстоянии от них жилые постройки.

– Из тюрьмы. Сидел он.

Маша остановилась как вкопанная. Плечи Люськи опустились, но через секунду парень распрямился и с вызовом посмотрел на Машу.

– Что, в падлу теперь со мной общаться? Чего молчишь?

Маша пожевала нижнюю губу и взяла из его рук верёвку. Коза затопталась на месте и вдруг задрала белоснежный хвост, из-под которого градом посыпался помёт.

– Вот ё-моё! – хмыкнул Люська.

– Мой отец тоже… того… сидел, – Маша отвела глаза.

До реки они дошли минут за пятнадцать, не проронив больше ни слова. Берег был высокий, больше трёх метров, рваный, с торчащими корнями берёз и сосен. От воды действительно тянуло холодом, и даже комары здесь были прожорливее и злее. Маша моментально закрутилась на месте, отбиваясь от полчищ кровожадных тварей.

– На вот, рубашку мою накинь! – Люська стащил с себя одежду и укрыл Машины плечи. От ткани пахло деревянной стружкой и бензином. – Вот видишь, какой вид? – Люська протянул руку, указывая на другой берег, где за живописный лес садилось солнце. – Цвет какой, а? – Он замер, вглядываясь вдаль.

Маша скользнула взглядом по его рельефным рукам и груди в вырезе майки и тоже посмотрела на раскинувшийся пейзаж.

– Хорошее место. Если этюдник поставить вот сюда, – она указала пальцем на небольшую плешь метрах в трёх от них, – то перспектива откроется полностью.