Ирина Мартова - Одинаковые

Но в седьмом классе жизнь Митькина переменилась. Как это обычно бывает в начале сентября, классный руководитель решила их всех пересадить так, чтобы они на уроках не болтали, учителей не отвлекали, сами не пропускали мимо ушей новый материал. Не спрашивая согласия учеников, классная дама сама приняла решение и огласила его на второй день учебного года.

Митьку посадили с Настей. И все. Мир перевернулся.

Он, проучившись с ней в одном классе целых шесть лет, поначалу не имел ничего против, девчонка и девчонка. Такая, как все. Но через неделю Настена заболела, и математичка строго глянула на парнишку.

– Что ж ты, Дмитрий? Твоя соседка по парте пропускает школу, болеет, отстает, а ты в ус не дуешь!

– А что делать? – насторожился Митька.

– Как что? Бери домашние задания, иди к своей соседке и объясняй новые темы. Двойная польза: и сам все повторишь, и девчонке поможешь. Доброе дело сделаешь.

Преданный Митька после уроков обошел всех учителей, все спросил, подготовил и отправился к однокласснице, которая жила с ним на одной улице. Настена, увидев у своей калитки соседа по парте, изумилась.

– Ты чего?

– Пришел тебе новые темы объяснять, – Митька, деловито кашлянув, принял очень серьезный вид.

– Ты? Ты что, учитель? – прыснула девчонка.

Митька недовольно покраснел, но не дал разойтись ущемленной гордости.

– Чего хохочешь, глупая? Вот отстанешь в учебе, двоек нахватаешь, будешь позором класса.

Одноклассница, обиженная такой нелестной перспективой, сердито нахмурилась.

– Что ты несешь? Я никогда еще на двойки не училась, нечего выдумывать! Ладно, заходи, так и быть…

Дмитрий переступил порог Настиного дома, огляделся, да так навсегда и оставил здесь свое сердце…

Он приходил сюда две недели – ровно столько, сколько Настя лечилась от ангины. Сначала стеснялся, держался скованно, сдержанно. Но вскоре осмелел, расхрабрился, начал подшучивать над Настиной медлительностью. Потом стал заботиться. Как-то принес миску, закутанную в полотенце, и покраснев, аккуратно поставил на стол.

– Вот…

– Это что? – удивленно округлила глаза девочка.

– Вареники. Мамка сегодня лепила, очень вкусные, сытные. Мамка сказала, тебе надо сил набираться.

Настена, радостно всплеснув руками, кинулась снимать полотенце.

– Ой, Митька, ура! Как же я вареники люблю! Спасибо тебе!

– Да ладно, – засмущался мальчишка, – ешь, пока горячие.

Настена принялась уплетать вареники, а потом призывно махнула:

– Садись рядом. Давай вместе есть. Здесь много, мне одной не одолеть!

Дмитрий до сих пор вспоминает тот день, ставший своеобразным рубежом в их с Настей жизни. Они, обжигаясь, ели горячие вареники, хохотали, облизывая масло, стекающее по пальцам…

Ребята так подружились, что стали неразлучными. В селе, конечно, их дружба не осталась незамеченной: детвора кричала им вслед «жених и невеста», подслеповатые и докучливые старухи недовольно кивали, а соседки, смеясь, так прямо и говорили Настиной матери: «Ой, Раиса, быстро же Настасья себе жениха сыскала. Гляди, обернуться не успеешь, как выскочит она замуж!»

Мама не боялась пересудов и разговоров, знала, что детская дружба ничем плохим не обернется. Но когда дочь перешла в выпускной класс, все-таки решила поговорить с ней.

Однажды, закрыв за Митькой, который полдня просидел у них в доме, дверь, Раиса выразительно глянула на подросшую дочь.

– Настюш, хочу спросить…

– Да? – дочь ласково глянула на мать. – О чем?

Не зная, как подобрать правильные слова, чтобы не обидеть свою девочку, Раиса в замешательстве пожала плечами.

– Даже не представляю, как с тобой об этом говорить…

– Что-то случилось? – встревожилась Настя.

– Не знаю… Разговор о Дмитрии пойдет.

– Про Митьку? Ну, говори.

Раиса, на мгновение задумавшись, решила сказать как есть:

– Бабы в селе болтают, что у вас с Дмитрием любовь…

– Что? – Настя так захохотала, что чуть не рухнула со стула. – Любовь? Это значит, так теперь называется?

Мать растерянно переступила с ноги на ногу.

– Чего ты хохочешь, как ненормальная? А что люди должны думать, если вы все время проводите вместе? В школу вместе, из школы вместе, и в школе за одной партой. Ну? Как людям не судачить?

Настя, насмеявшись вдоволь, подошла к матери, обняла ее и закружила по комнате.

– Мамочка, любовь у меня только с тобой! А с Митькой дружба! Понимаешь? Дружба!

– Да какая же это дружба, доченька? Ведь он глаз с тебя не сводит. А мать его, почтальонша, мне вчера по секрету поведала, что он все стены в своей комнате твоими фотографиями завесил!

– Мам, ты, главное, не волнуйся. Слышишь? Ничего плохого между нами нет и не будет. Для меня он друг, самый лучший, самый верный, самый надежный. И любви у меня к нему нет. Вернее, есть любовь. Очень сильная, очень нежная, братская. Или, как это правильнее сказать, сестринская любовь, да?

– Да ну тебя, болтушка.

Но от сердца отлегло. Тревоги утихли. Раиса знала, что дочери можно верить. Если она так сказала, можно и не сомневаться. Митька, однако, думал иначе, но про разговор этот узнал только спустя лет пять-шесть.

Много воды утекло, еще больше событий всяких произошло…

Умерла Настина мама, девушка уехала в город учиться, да и сам он поступил в институт, закрутился в суете студенческой жизни… Но любовь свою помнил, ждал своего часа. Когда Анастасия вернулась после училища, он, запыхавшись, вбежал к ней в дом, схватил на руки, закружил по комнате…

Она, не ожидая такой встречи, обняла его, заплакала. Митька, не понимая, как ее утешить, взял и брякнул с ходу:

– Не переживай, Настена, я же рядом. Теперь все пойдет по-другому. Вот поженимся, легче будет.

Анастасия, опешив от его слов, взмахнула влажными от слез ресницами.

– Что? Ты спятил? Как это поженимся?

Он, совершенно уверенный в их вечной любви, удивленно хмыкнул:

– Что как? Очень просто. Распишемся, да и все тут. Станем жить, поживать и добра наживать.

– Ты прямо как те бабки, которые еще в десятом классе за нас все решили, – усмехнулась девушка.

– Какие бабки? – недоумевающе уставился на нее парень.

И Анастасия передала ему тот памятный разговор с мамой.

Дмитрий, который уже много лет преданно любил одноклассницу, нахмурился.

– Насть, что ты выдумываешь? Какая братская любовь? Я люблю тебя с седьмого класса. Мне сейчас почти двадцать два, через год я заканчиваю институт. О чем тут думать? И потом, что бы ты там ни вбила себе в голову, запомни: я тебя никому не отдам.

С тех пор много воды утекло. Много туманов рассеялось над рекой, много закатов погасло… Много свадеб сыграли в Васильевке… А уж сколько звезд скатилось с неба – не пересчитать!