Лина Аленицкая - Берега озера Эри

– Я иногда ловлю здесь рыбу, – сказал Дэнни, – хочешь спуститься к воде?

– Хочу!

Дэнни проворно запрыгал по валунам вниз. Я осторожно спустилась следом. Оранжевое солнце повисло над скалами, ели по ту сторону озера становились темными. На воде задрожали последние лучи солнца.

– Здесь темнее, чем наверху, – почему-то рассмеялась я.

Мы выбрались обратно на обрыв, и Дэнни протянул мне руку, помогая подняться, но, когда я ступила на грунт, мою ладонь он не выпустил. Я, не глядя вниз и непринужденно болтая, попробовала осторожно высвободить руку. Мне не хотелось акцентировать на этом внимание и расставлять точки над i, но, когда мои попытки не увенчались успехом, я резко стерла улыбку с губ и, глядя в глаза Дэнни, серьезно сказала:

– Отпусти руку.

Он нехотя подчинился.

– Слушай. Давай будем только друзьями, ладно?

– Договорились, – кивнул он.

– Отлично. – Я посмотрела на часы. Как быстро пролетело время! – Скоро вернутся Алиса и Алена. Дэнни, поехали домой.

– Может, еще по бутылочке пива?

– Пожалуй.

Сидя в машине, мы выпили еще по банке «Будлайта» и поехали в Коттедж. Общаться с Дэнни было одно удовольствие, мы хохотали всю дорогу.

– Ладно, пока, Дина! – попрощался Дэнни.

– Ты не домой?

– Нет, в «Поймай Луну».

– Ааа… пока! Увидимся! – я помахала ему, стоя на лестнице.

Мне ужасно хотелось побывать в Летнем доме, но я не была в таких дружеских отношениях с ребятами из «Луны», а Дэнни не приглашал. Алиса сказала, что в Летнем доме живет половина коллектива «Луны»: повара Дэнни и Робин, официантка Стейси, бармен Тони и еще ребята, которых она сама толком не знала. Алиса приехала на остров две недели назад и не успела со всеми познакомиться. Может, ей просто было не очень интересно с этими ребятами – они ведь все молодые, и интересы у них иные. А уж если Алиса не преувеличивает, и они действительно гудят с вечера до утра, то это явно не способствует сближению. Но я, если честно, сильно сомневалась в словах Алисы. Она казалась очень эмоциональной и впечатлительной. Такими красками расписала того же Дэнни, что впору надевать на него смирительную рубашку и упрятывать куда подальше. А я ведь вижу – нормальный парень. Не без закидонов, но и не разбойник с большой дороги, каким описывала его Алиса.

Со Стейси у нас сложились отношения «привет-пока». Мы редко работали в одну смену, а если и работали, то почти не разговаривали. Общих тем для разговоров я так и смогла найти, а она и не пыталась. Кроме того, Стейси часто была не в настроении, ходила хмурая и всем своим видом давала понять: «жизнь не удалась». Стейси была пессимисткой, а мне такие люди не нравятся. А вот я ей нравилась – я сама не понимала, почему. На вид Стейси можно было дать лет четырнадцать, но я знала, что на самом деле ей двадцать, как и мне. Иллюзию школьницы создавало веснушчатое личико с мелкими чертами лица, невысокий рост и рыжеватые волосы, собранные в хвост. Фигура у Стейси была немного непропорциональная – тонкие ножки, полноватые руки. Как и у всякого американца, у Стейси была машина – старенький зеленый «Ниссан», который она купила в начале сезона у другой официантки – Мэгги.

Барменов я почти не видела, кухонные рабочие практически не соприкасались с баром. Я запомнила только одного бармена – Тони, и то, потому что он был единственным работником во всей «Луне», который носил бородку.

Имена остальных барменов мы с Аленой выучили недели через две после того, как попали в «Поймай Луну». Крепкую загорелую блондинку с непроницаемым лицом звали Кэм. Она отличалась от своих коллег тем, что была молчаливая, не сплетничала, и ей было плевать на все, что не касается непосредственно ее. Алена считала Кэм очень милой и очень ей симпатизировала. Мне же гораздо больше нравилась Хейли – высокая, темноволосая, крупная девушка, всегда веселая и лучившаяся энергией. Хейли была невероятно общительная и любила посмеяться.

Моника – дочь хозяйки – приезжала на остров только по выходным и привозила с собой детей: на вид мальчику было лет десять, а девочка, как я потом узнала, только пошла в первый класс.

В системе начальства мы разобрались быстро. Владелицей кафе была Эйприл, а тот высокий, седой, вечно недовольный мужчина, швыряющий со всего маху в мойку грязную посуду – совладелец бизнеса по имени Фред. В отличие от всех остальных мужчин, которые работали в кафе, Фред был худой и жилистый, на вид ему можно было смело дать все семьдесят лет, хотя на самом деле ему едва сравнялось шестьдесят. Прозрачные голубые глаза смотрели жестко и бескомпромиссно, спокойно разговаривать с подчиненными Фред не умел и постоянно орал. Ему казалось, что мы работаем медленно и неохотно, так что он вопил, не стесняясь в выражениях. Алиса ненавидела Фреда, а он, чувствуя это, постоянно к ней цеплялся. Впрочем, и мы не оставались без «комплиментов», а также каждый, кто допускал хоть малейшую оплошность – а Фред всегда все подмечал. По утрам он появлялся на кухне, наливал себе кофе и какое-то время бродил туда-сюда, наблюдая, как работают сотрудники. Потом он уходил в офис, и всем сразу дышалось свободнее.

Эйприл сначала показалась нам строгой, но по мере того, как мы ее узнавали, мы все больше понимали, какой замечательный она человек. Она твердой рукой вела хозяйство, и всегда оказывалась там, где необходима была помощь: если было много заказов, она вставала к плите и помогала поварам, потом надевала фартук и выходила в обеденный зал вместе с официантками, а вечером даже помогала нам мыть посуду. Ни на кого она ни разу не повысила голоса, как бы не была рассержена. Ее все любили и уважали.

Начальником утренней смены (иначе – главным поваром) на кухне был Мэтью по прозвищу Большой Папа. Возможно, его так прозвали именно потому что он был начальником смены, а может, потому, что он на самом деле был большим толстым мужчиной. Из-за своей комплекции Большой Папа выглядел гораздо моложе своих лет – на первый взгляд ему можно было дать не больше сорока пяти. У Эйприл он работал уже пять сезонов. Со своими подчиненными Мэтью общался только по долгу службы, никого не выделял, но и не принижал. Он был ближе к Фреду и Эйприл, чем к рядовым рабочим, и общался преимущественно с ними. Исключение делалось для барменов, потому что Большой Папа частенько сидел в баре по будням, а молчать по несколько часов кряду, да еще сидя за стойкой бара, было бы глупо. По понедельникам, когда не было Эйприл и Фреда (они уезжали на Мейн Ленд), Большой Папа становился главным во всей «Луне», у него единственного были полномочия открывать офис в отсутствие начальства. Офис представлял собой каморку два метра на полтора, где сидели в свободное время оба начальника, где стоял компьютер, хранились некоторые припасы, стоял сейф. Стены офиса были обклеены всякими плакатами, увешаны значками и фотографиями, всюду были наклеены стикеры с напоминаниями… Каждое утро понедельника Мэтью усаживался в кресло Эйприл и принимался обзванивать поставщиков и делать заказы на неделю. Ко всем он относился дружелюбно, и терпеть не мог сплетни. А сплетничали на острове по-страшному: и мужчины, и женщины, и старые, и молодые… Объяснялось это скукой и отсутствием развлечений. На острове люди в основном рыбачили, выходили в озеро на яхтах, загорали на пляже и пили вечерами. С натяжкой развлечениями можно было назвать пешие прогулки по острову и катание на велосипедах. Для молодежи была одна-единственная дискотека «Казино» у самого причала, но и она работала только по пятницам и субботам. Поэтому основным занятием людей было обсуждение окружающих: кто с кем пьет, кто с кем спит, кто с кем – нет и почему. Мэтью это ничуть не интересовало, у него была своя позиция: главное, чтобы четко работали в его смену, а уж у кого какие отношения – это не его дело.