Екатерина Терехина - Белый Шарик – хвост колечком

© Екатерина Терехина, 2022

ISBN 978-5-0056-6827-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Белый Шарик – хвост колечком.

Юркин дом был последним в деревне. Через дорогу чуть в бок, но все-таки ближе к центру, жила баба Нина. Ей было около семидесяти. Жила она уже много лет одна. Дети давно разъехались и обзавелись собственными семьями, многочисленные внуки приезжали редко, а муж, дед Николай, умер.

Юрка, хоть и смутно, но помнил его. Помнил, как дед Коля ходил по утрам на рыбалку или вечерами курил на своем резном крылечке, часто заходясь длительным приступом кашля.

Баба Нина постоянно ругала мужа за курение. Даже прятала сигареты. Тогда старичок

«стрелял" их у местных мужиков, которые из уважения, а может из чувства мужской солидарности угощали его, часто давая две-три прозапас. Делились всегда тайно, боясь гнева бабы Нины, которая если что, могла и грязной тряпкой оходить.

«За ней не заржавеет! "– говорили они, опасливо озираясь, не выглядывает ли баба Нина из окна, или не стоит ли в сторонке на крыльце.

Впрочем, вскоре она все же смирилась и перестала прятать от мужа заветные пачки.

– Да что уж там, – недовольно фырчала баба Нина, разводя руками, – Я не дам – другие помогут. Мир не без добрых людей.

Слыша эти слова, Юрка думал, что мир полностью состоит только из добрых людей. Ему казалось, что дед Коля добрый, и сама баба Нина, хоть и ворчит часто, но тоже добрая, и мама добрая и он, Юрка, очень- очень добрый, и все- все вокруг добрые. Даже Ленка Мыхина из его класса добрая. Хотя нет, Ленка была единственным исключением. Единственным в мире не добрым человеком.

Знал бы тогда Юрка, сколько еще «исключений» встретится на его пути.

С Ленкой Мыхиной Юра познакомился, когда пришел в первый класс. В конце августа мама привела его на родительское собрание, где учительница Галина Фёдоровна знакомилась с учениками и их родителями. С первой же встречи Ленка невзлюбила Юру, а после дала ему обидную кличку «карась».

– Карасев, – ехидно процедила она в школьном коридоре, когда собрание закончилось, – Рыбья фамилия… прямо как карась.

– Карась, – подхватили одноклассники.

Так Юра Карасев перестал быть человеком.

«Рыбы добрые», – думал Юрка и особо не обижался.

Он вообще всегда был необидчивым.

Ленка и другие его одноклассники жили в соседнем селе и были знакомы с детского сада. Юра же в сад не ходил, поэтому был для класса чужаком.

В Мошкино, в отличие от Ивановки, где жил Юра и еще одна девочка из его класса, была школа, две библиотеки (школьная и сельская), клуб, детский сад и церковь. Это было все, что осталось от когда-то процветающего колхоза.

Добирались из Ивановки до Мошкино или пешком через перелесок, мимо наполовину заросшего молодыми березками старого колхозного поля или на автобусе, что ходил из райцентра два раза в сутки.

За Юркиным домом как раз и начиналась дорога до Мошкино. Вернее, как сказать дорога? То, что от нее осталось. Асфальта на ней почти не было, весь он был изрыт глубокими ямами, в которых лежали крупные куски щебня. Редкие машины, что ездили из райцентра мимо Мошкино и Ивановки в сторону Лопухова старались объезжать дорогу по обочине, но и ее в период дождей размывало так, что было не проехать.

«Дорога жизни!» – смеялись мужики, осторожно выруливая на скользкую от грязи обочину.

Но, не смотря на отсутствие цивилизации и малое количество жителей, Юра любил Ивановку. Здесь было как-то по-особенному красиво… Даже сказочно.

Через дорогу от дома Юрки, прямо за огородом бабы Нины, начинался большой холм, на вершине которого красовался лиственный лес. «Поморы» так его называли местные жители. Баба Нина рассказала, что когда-то давным-давно, когда татаро-монгольское войско шло на Русь, небольшой отряд захватчиков проходил через этот лес. Здесь местные войны устроили им засаду. Они окружили лес, взяв его в плотное кольцо, но открыто в бой не вступали. Местные жители выжгли все поля рядом, лишив коней захватчиков пропитания, а ночами устраивали мелкие, но шумные вылазки, не давая врагу возможности спать. Через несколько недель голода и отсутствия сна татаро-монгольские всадники погибли.

– Брехня, – говорили многие, посмеиваясь, – Доказательств- то нет.

Но отец Юрки рассказывал, что когда он был маленьким, в Ивановку приезжала группа студентов- археологов из Москвы и проводили раскопки. Говорят, что даже нашли что-то.

– Клочок кольчуги и наконечники стрел, – таинственным голосом говорил папа Юрки.

И Юрка думал, что это немыслимые сокровища. В те моменты он закрывал глаза и представлял себе татаро-монгольских захватчиков на черных конях (почему-то обязательно черных) и наших витязей в белых рубахах с дубинами на плечах, бесстрашно защищавших свою родину.

За домом Юрки тоже был лес. Он был намного больше, чем Поморы. Настолько больше, что если Поморы Юра один мог пройти от начала до конца за пару часов, что в темный лес его даже не пускали. Папа Юры говорил, что он тянется далеко – далеко, прямо до города, и если в него зайти, то можно никогда не выйти. Или утонуть в болоте, что начиналось в конце поляны, которая шла от Юркиного огорода. Юра всегда очень боялся этого леса. И болота, ведущего к нему.

«Лес дремучий, "– думал он вечерами, глядя на чернеющие вдали верхушки елей, над которыми медленно понималась ярко-оранжевая луна.

– Там, наверное, вся нечисть живет, – шептал Юрка, доедая уже остывший суп.

– Нужно не нечисть бояться, – ворчала мама, гремя ложками на кухне, – А людей.

Люди страшнее всяких домовых и леших. От них -то все зло в мире, а не от рогатых чертиков. Люди сами портят все, к чему прикасаются. И нечего лишний раз на черта пенять, если у самого рыльце в пуху. Он тут не виноват.

От этих слов Юрка ежился, но каким-то глубинным чувством понимал, что мама была права. Нужно уметь самому отвечать за свои поступки, а не перекладывать вину на бабайку или злой рок. Так его с ранних лет учили родители. Так всегда говорила мама.

Мама часто ворчала. Почти всегда. Сколько Юра себя помнил, она никогда не была с ним ласковой.

Ну, разве, что на людях. Была у Надежды Петровны или Надюхи, как все в деревне ее называли, особенная, непонятная для Юрки черта характера – уж очень она старалась быть хорошей для других. Очень переживала за общественное мнение и всячески старалась всем угодить. То соседке поможет, то подарит кому-нибудь что-нибудь, то похвалит кого-то. Словно от чужого мнения зависла ее жизнь.

На домашних, как ни странно, ее любовь и ласка не распространялась.

Папа же был полной противоположностью матери. Добрый, отзывчивый, мягкий, он никогда не старался произвести на кого-то приятное впечатление. Все происходило как-то само собой. Он просто жил и был настоящим. Каким, какой он есть. В то время, как мать всю жизнь лезла из кожи вон, пытаясь кому-то что-то доказать. Юрка был очень похож на него и даже гордился этим