Элис Адамс - Рэйк

Но Том не единственный зритель этого зрелища. Чуть подальше от веселой парочки стоит почти такой же как у Тома грузовичок, на капоте которого расположилась девушка, со спокойной улыбкой наблюдающая за происходящим. К ней Том и направился. Девушка оказалась дочерью человечка.

От Кэрри, этой самой девушки, Том и узнал о ранчо Уинстонов (фамилия Кэрри и соответственно ее отца, Пола), о невероятной трусости и пугливости Пола по отношению пожалуй ко всему, а не только к лошадям. Кэрри рассказала Тому, что когда она была совсем малышкой, мать бросила их с отцом и укатила в Лос-Анджелес. Полу тогда нелегко пришлось. Он испугался возложившейся на него ответственности и даже подумывал устроить девочку в приют, но мистер Стоунхэн – настоящий владелец ранчо, не позволил произойти этому. Он настоятельно попросил оставить девочку и пообещал помощь в воспитании, как материальную, так и моральную. Слово свое он сдержал. Кэрри росла храброй, любопытной, целеустремленной, полностью противоположностью своего отца. Всегда любила приключения и устроить хаос. Пол же предпочитал упорядоченность, какое-то постоянство. И он был невероятно труслив. Он боялся всего, начиная от налоговой инспекции и заканчивая треснувшей веткой под собственной ногой. И Кэрри его за это презирала. Все это девушка рассказала Тому и глазом не моргнув. И лишь после такого интересного и на первый взгляд, ненужного потока информации, девушка внимательно рассмотрела незнакомца. А на что посмотреть определенно было. Впрочем как и самому мужчине. И смотрелись эти двое весьма гармонично.

Кэрри – обаятельная девчушка лет четырнадцати, с длинными русыми волосами, аквамариновыми озерами вместо глаз и обворожительной, еще детской улыбкой. Одета она была, в отличии от отца, более прилично для даннной среды обитания: рваные джинсы, поношенные кеды, футболка со стертым принтом какой-то группы и красовавшаяся на голове девушки ковбойская шляпа. Том же представлял собой высокого, довольно красивого смуглого мужчину лет тридцати с волосами цвета высушенной соломы, и ясными голубыми глазами. На мужчине красовались высокие ковбойские сапоги, джинсы, рубашка под цвет глаз, красный нашейный платок, ковбойская шляпа и еще через плечо было переброшено лассо, которое он придерживал правой рукой.

Когда зрительное знакомство друг с другом закончилось, блондин поинтересовался у девушки, что происходит на данный момент.

– О, это обычное дело, – с радостью ответила Кэрри. – Мы направлялись в город, запастись провизией, но кажется, нашей старушенции все же пора на пенсию. Мы и пяти миль не проехали, как машина заглохла. Папа решил посмотреть, не заключается ли проблема в моторе, а свой платок, которым обычно промокает лицо из-за обильного потовыделения, он положил в карман пиджака и не заметил, что немаленькая такая часть свисала наружу. Этого черного хулигана мы нередко видим возле нашего ранчо. Он постоянно норовит напакостить отцу. Как он сейчас оказался здесь, я понятия не имею. Пока мы ехали я его не наблюдала. Мы даже не знаем чей он и откуда. Все соседи утверждают, что это мустанг, но…

– Мустанг? – перебил Хонгер девушку, продолжая внимательно наблюдать за вороным пакостником и отцом Кэрри.

– Да, все так утверждают, но я не думаю, что они правы. И не думаю, что у него есть хозяин.

– И почему же? Взгляни на него, он не боится твоего отца, но и агрессии не проявляет.

– Вот именно! – воскликнула девушка. – Столько времени мы пытались найти его хозяев, но соседи утверждают, что он им не принадлежит, да и объявления о пропаже вороного жеребенка нет ни в нашем, ни в соседних округах.

– Да, это странно… Может, действительно мустанг, а такое его поведение… Можно объяснить его возрастом и тем, что он возможно отбился от своего табуна.

– Это глупость, – продолжала стоять на своем девушка. – Почему табун не вернется за ним? А дикий табун у нас всего один. И пару раз я видела, как этот озорнец наблюдал за ними с холма. Просто наблюдал. А через пару минут уносился прочь в другом направлении, в сторону леса.

– Может домой?

– Говорю же вам! – вспылила девушка. – Нет у него хозяев. Все молчат. А отшельников у нас тем более нет. Людей немного, даже среди соседей. Невозможно не знать в лицо. Даже если отшельник, ему же нужно…

– А как насчет мустанга-отшельника? – перебил Кэрри блондин и тепло улыбнулся. – И давай на «ты». И ты сказала леса? Что ж, довольно интересно. Но давай пока оставим все это. Сейчас лучше помочь твоему отцу.

– Как ты собираешься это делать? – спросила тишину девушка, сверля взглядом спину блондина, котоый переместил лассо на локтевой изгиб.

Том, нисколько не стараясь быть незаметным, подходил уже совсем близко к жеребенку, от которого это не осталось незамеченным. Все свое внимание животное тут же всецело подарило этому странному человеку, который приближался глядя коню в глаза. Приближался человек уверенно и быстро, но как ни странно, никакой опасности жеребенок не почувствовал и остался стоять на месте. А Том и не хотел вредить. Блондина удивило, что когда он подошел вплотную к вороному красавцу, тот все так же смирно стоял, заинтересованно наблюдая за Томом и пожевывая злосчастный платок. И если изначально Хонгер планировал как можно быстрее забрать тряпку, при необходимости исспользуя лассо, то взглянув в глаза коня… Том растерянно замер. В них плескалось что-то, что блондину еще никогда не приходилось видеть. Ни у человека, ни у зверя. Да, и у других лошадей, с которыми мужчина немало проработал, такого не встречал. Глядя в глубокие чарующие омуты карих глаз жеребенка, вспоминались почему-то многочисленные легенды об ангелах и все, что связано с ними. Была в глазах жеребенка какая-то сила, что заставляла забыть все переживания, сглаживала рваные раны души, даже старые, словно эта сила лечила. Ее невозможно с чем-либо сравнить. Единственное сравнение, и то не совсем удачное – это сочувствие в перемешку с заботой и стремлением помочь. И еще в этих невероятных глазах плескалась детская ранимость и плохо скрытая боль. Словно зачарованный, Том не совсем отдавая себе отчет в том, что делает, протягивает свободную от лассо руку и подносит ее к носу жеребенка. И пока тот обнюхивает предложенную конечность, другой рукой, через которую все еще было перекинуто лассо, мужчина осторжно берет кусок платка, слегка тянет и тихим, спокойным, даже нежным голосом шепчет всего одно слово:

– Отпусти.

На удивление, лошадь слушается моментально. Платок полностью оказывается у Тома, после чего тот рукой с платком осторожно похлапывает коня по шее и повторяет:

– Вот так, малыш, молодец. Хороший мальчик.